Что же до самого происшествия, две неколебимо разумные женщины, придерживаясь неопровержимых фактов, уж конечно, сошлись на том, что оно явилось следствием неосторожности и юного легкомыслия; что дело нешуточное и даже подумать страшно, как долго придется еще дрожать за здоровье Луизы и как еще долго будут сказываться потом следы сотрясения! Адмирал подвел общий итог, воскликнув:
– Скверно, ей-богу! И странная, однако, у нынешних молодцов манера выказывать нежные чувства! Правду я говорю, мисс Энн? Голову расшибать своему предмету! Расшибет – и пластырь накладывает!
Адмиральское острословие было не такого сорта, какой мог пленить леди Рассел, но Энн его очень ценила. Доброта и прямодушие адмирала Крофта были неотразимы.
– А ведь вам, верно, несладко, – сказал он, вдруг спохватившись, – сюда приходить и на нас любоваться. Мне было и невдомек, а ведь вам несладко. Однако, прошу, без церемоний. Обойдите весь дом, если вам угодно.
– В другой раз, благодарствуйте, сэр. Не теперь.
– Ладно, уж когда надумаете. Если угодно, можете заглянуть со стороны кустарников; кстати же и посмотрите, как мы там за дверью пристроили зонтики. Подходящее место, не правда ли? Однако (он осекся) вам-то, боюсь, оно и не покажется подходящим, вы их всегда в диванной держали. Вечная история. У всех разный обычай, и каждому свой больше нравится; так что уж сами судите, приятно вам будет обходить дом или нет.
Энн отклонила его предложение со всевозможными благодарностями.
– Мы мало что переменили, – подумав, продолжал адмирал. – Очень мало. Мы уж вам в Апперкроссе докладывали, что перевесили двери прачечной. Это великое дело. Удивительно, и как люди так долго терпели эдакое неудобство! Вы уж сообщите сэру Уолтеру про наше преобразование да кстати же и прибавьте, что мистер Шеперд от него в восхищении. Да, скажу без ложной скромности, немногие наши перемены – всегда перемены к лучшему. А все моя жена. Сам-то я почти ничего не предпринимал, разве что вот приказал вынести из своей гардеробной огромные зеркала вашего батюшки. Превосходнейший человек ваш батюшка, и, должен заметить, истинный джентльмен. Однако, осмелюсь доложить, мистер Эллиот (тут на лице его отобразилось глубокое раздумье), надо полагать, редкостный для своих лет франт. Эдакая пропасть зеркал! Господи! Просто спасения не было от собственной персоны! Так что уж я прибегнул к помощи Софи, и мы живо их переселили; и я преудобно устроился с единственным моим зеркальцем для бритья и еще одной огромной штуковиной, к которой стараюсь не приближаться.
Энн, радуясь сама не зная чему, не нашлась с ответом; и адмирал, испугавшись, что хватил лишку, поспешил добавить:
– Как станете писать батюшке, мисс Эллиот, кланяйтесь ему, пожалуйста, от нас с миссис Крофт и передайте, что нам тут очень хорошо, лучше и пожелать нельзя. В малой столовой, должен доложить, дымоход немного чадит, да и то при норд-осте, и крепком, а такое от силы три раза за зиму случается. Мы теперь вдобавок всюду по соседству перебывали, так что уж можем судить – лучшего дома нет. Благоволите передать это вашему батюшке. Ему, верно, будет приятно.
Леди Рассел и миссис Крофт остались весьма довольны одна другою; но покуда не суждено было продолжаться знакомству, начавшемуся этим визитом; ибо, когда пришла пора отдавать его, Крофты объявили, что на несколько недель отправляются к своей родне на север графства и, пожалуй, не успеют воротиться до тех пор, когда леди Рассел снова уедет в Бат.
Таким образом Энн благополучно избегла опасности столкнуться с капитаном Уэнтуортом в Киллинч-холле и в обществе своего друга леди Рассел. Все обошлось, и она с улыбкой вспоминала о своих напрасных страхах и треволнениях.
Хотя Чарлз и Мэри по приезде мистера и миссис Мазгроув в Лайм еще оставались там, и притом куда дольше, чем Энн почитала бы необходимым, они вернулись домой все-таки первыми из всего семейства; и, едва объявились в Апперкроссе, тотчас пожаловали в Лодж. Луиза, когда они ее оставили, уже садилась в постели; но голова у нее, правда ясная, очень болела и положительно сдали нервы; дело, без сомнения, шло на поправку, однако весьма трудно было с уверенностью сказать, когда можно будет ее перевезти; и родители, которые скоро собирались домой, чтобы повидаться с младшими детьми на рождественских каникулах, не смели и надеяться, что им удастся взять ее с собою.
Они кое-как все вместе размещались в Лайме. Миссис Мазгроув при любой возможности забирала к себе детей миссис Харвил, из Апперкросса поступали всяческие припасы, дабы облегчить участь Харвилов, те, в свою очередь, беспрестанно зазывали их к себе на обед, словом, обе стороны только и делали, что состязались в радушии и бескорыстии.
У Мэри, правда, были свои огорчения; однако, судя по тому, что она не спешила уезжать, удовольствий ей выпадало все же более, нежели скорбей. Бесспорно, Чарлз Хейтер наведывался в Лайм куда чаще, чем ей бы хотелось; и когда они обедали у Харвилов, им прислуживала одна-единственная служанка; и миссис Харвил сперва всегда сажала на почетное место миссис Мазгроув; но зато потом она так трогательно каялась перед Мэри, узнавши, чья она дочь; и они столько раз на дню видались; и в их библиотеке столько сыскалось для нее романов и она так часто их меняла, что в конце концов Лайм был совершенно оправдан. Вдобавок ее возили в Чармут, и она купалась, и она посещала церковные службы, а в Лайме в храме было на кого поглядеть, не то что в скучной пустой церквушке у них в Апперкроссе; и по причине всех этих обстоятельств вместе с сознанием необходимости жертвенных своих трудов, Мэри очень мило провела две недели.
Энн спросила про капитана Бенвика. Лицо Мэри тотчас омрачилось. Чарлз расхохотался.
– О, капитан Бенвик отлично себя чувствует, но его не разберешь – такой странный молодой человек. Мы приглашали его к нам на несколько дней. Чарлз собирался пострелять дичь с ним вместе, он, казалось, был в восхищении, и я уж думала, что все улажено, как вдруг! Во вторник вечером он начинает извиняться пренелепейшим образом. «Он в жизни не брал в руки ружья», и «его не так поняли», и он обещал то, он обещал се, и в конце концов он попросту отказывается ехать! Решил, наверное, что заскучает с нами, но, смею думать, мы у себя на Вилле уж сумели бы развеселить даже и такого страдальца, как капитан Бенвик.
Чарлз снова расхохотался и сказал:
– Мэри, но ведь ты прекрасно знаешь, как обстоит дело. Все это (он поворотился к Энн) по твоей милости. Он воображал, что, отправясь к нам, он и тебя найдет под боком; а когда выяснил, что леди Рассел живет от нас в трех милях, сердце его не выдержало и он не нашел в себе сил ехать с нами.
Мэри не очень милостиво с этим соглашалась; то ли она полагала, что капитан Бенвик по рождению и состоянию своему не вправе влюбляться в дочь мистера Эллиота, то ли ей не хотелось допускать, что Энн скорее может привлечь гостя в Апперкросс, нежели она сама, – нам остается только строить догадки. Энн, однако, нисколько не обескуражил такой поворот разговора. Смело признавшись себе, что она польщена, она продолжала расспросы.
– Ах, – воскликнул Чарлз, – он говорит о тебе в таких выражениях… – но тут его перебила Мэри:
– Помилуй, Чарлз, я и не слышала, чтобы он говорил об Энн. Энн, он о тебе и не упоминал.
– Пусть так, – согласился Чарлз. – Пусть не упоминал. Но для меня ясно как божий день, что он от тебя без ума. Он бредит книгами, которые прочитал по твоему наущению, ему хочется с тобою о них поговорить; в одной он даже что-то такое нашел, что-то такое… но нет! не стану уж притворяться, будто запомнил, но что-то очень, очень возвышенное – я сам слышал, как он рассказывал Генриетте; и как он говорил при этом о «мисс Эллиот»! Да, Мэри, тут уж я могу поручиться, своими ушами слышал, а ты была в другой комнате. «Изысканность, любезность, красота». Вот! Совершенствам мисс Эллиот нет числа.
– Какая жалость! – вскричала огорченная Мэри. – Какая жалость в таком случае. Ведь мисс Харвил всего только в прошлом июне умерла. Невелика же цена его сердцу, не правда ли, леди Рассел? Я уверена, вы со мной согласитесь.
– Мне надо взглянуть на капитана Бенвика, прежде чем о нем судить, – отвечала леди Рассел с улыбкой.
– И у вас очень скоро явится такая возможность, уж поверьте, сударыня, – сказал Чарлз. – Хоть с нами он ехать не решился и станет откладывать свой официальный визит до последнего, можете не сомневаться, он вскорости ненароком заглянет в Киллинч. Я объяснял ему дорогу и расписывал красоты здешней церкви; он охотник до архитектурных красот, вот я и подумал, что у него будет достойный предлог, и верно – он слушал меня, весь внимание; я заключаю, что он очень скоро объявится. Словом, я вас предуведомил, леди Рассел.
– Я с радостью приму всякого доброго знакомого Энн, – любезно отвечала леди Рассел.
