— Что вам здесь надобно? — спросил сэр Патрик.
— Прошу прощения, сэр. Меня послал в Уиндигейтс мой хозяин.
— Кто ваш хозяин?
— Достопочтенный мистер Деламейн, сэр.
— Вы хотите сказать, мистер Джеффри Деламейн?
— Нет, сэр. Мистер Джулиус, брат мистера Джеффри. Я прискакал из дома, сэр, с письмом моего хозяина мистеру Джеффри.
— И вы не можете найти его?
— Мне сказали поискать его где-нибудь в парке, сэр. Но я здесь первый раз и понятия не имею, где его искать. — Он замолчал и, вынув из кармана визитную карточку, прибавил: — Мой хозяин сказал, что дело очень важное, и я должен вручить мистеру Джеффри эту карточку немедленно. Не будете ли вы так любезны, джентльмены, сказать мне, где сейчас мистер Джеффри?
— Я его не видел, а вы? — Арнольд повернулся к сэру Патрику.
— Не видел, но чую, — отвечал сэр Патрик, — все это время, что мы в беседке, в воздухе отвратительно пахнет табаком, что означает (к моему вящему неудовольствию) близкое присутствие вашего друга мистера Деламейна.
Арнольд рассмеялся и вышел из беседки.
— Если вы правы, сэр Патрик, мы его сей же миг найдем.
Он огляделся кругом и крикнул:
— Джеффри!
— Что? — послышалось из-за кустов роз.
— Тебя ищут. Иди сюда!
Из-за беседки появился Джеффри. Он вяло передвигал ноги, попыхивая трубкой, сунув руки в карманы.
— Кто меня ищет?
— Грум, с посланием от брата.
Эти слова точно громом поразили достопочтенного Джеффри — куда девалась расслабленная лень. Он быстрыми шагами устремился в беседку. Не успел грум раскрыть рта, Джеффри обрушился на него.
— Черт побери! Крысолову опять хуже!
Лицо его исказилось гневом и отчаянием.
Сэр Патрик с Арнольдом глядели на атлетическое чудо в немом изумлении.
— Лучшая лошадь в конюшне моего брата! — кричал Джеффри, захлебываясь. — Я оставил конюху письменное наставление, я на три дня расписал, как и чем его лечить, я сам пустил ему кровь, — голос его задрожал от нахлынувших чувств. — Я сам пустил ему вчера кровь.
— Прошу прощения, сэр… — начал было грум.
— Очень мне нужно твое прощение! Идолы! Негодяи! Где твоя лошадь! Я немедленно возвращаюсь! Клянусь Юпитером, конюху не поздоровится — обломаю палку об этот мешок с костями. Где твоя лошадь?
— Выслушайте, будьте так любезны, сэр. С Крысоловом все в порядке.
— В порядке? Тогда что же не в порядке, черт побери?
— Вам письмо, сэр.
— О чем письмо?
— О милорде, сэр, вашем отце.
— О моем отце? — Джеффри вынул платок и отер им лоб со вздохом глубокого облегчения. — Я было подумал, Крысолову хуже, — улыбнулся он, взглянув на Арнольда. Сунул опять трубку в рот и запыхтел, раздувая едва теплившийся огонек.
— Так что там? — спросил он, когда трубка исправно задымила, а голос обрел обычную невозмутимость. — Что с отцом?
— Телеграмма из Лондона. Плохие новости, сэр.
Грум протянул визитную карточку своего хозяина, исписанную с одной стороны. Джеффри прочитал следующие слова, выведенные рукой брата:
«Пишу на карточке, времени в обрез. Отец тяжело болен, послали за его поверенным. Поедешь со мной в Лондон с первым поездом. Встретимся на пересадке».
Не сказав ни слова присутствующим, молча взиравшим на него, Джеффри поглядел на часы. Анна велела подождать полчаса; если за это время она не даст о себе знать, значит, она покинула Уиндигейтс. Указанный срок истек, от нее никаких известий. Стало быть, побег удался и Анна Сильвестр спешит сейчас к вожделенной цели — глухой гостинице, затерянной в горах.
Первым нарушил молчание Арнольд.
— Заболел твой отец? — спросил он.
Джеффри протянул ему визитную карточку.
Сэр Патрик, стоявший в стороне и наблюдавший с сардонической усмешкой за манерами и привычками современного молодого британца, нашел, что ему пора вмешаться. Даже леди Ланди согласилась бы, что на этот раз он повел себя как полагается главе семьи.
— Верно ли я понял, что отец мистера Деламейна опасно занемог? — спросил он, оборотившись к Арнольду.
— Да, он тяжело заболел. Сейчас он в Лондоне. Джеффри придется поехать со мной. Поезд, в котором поеду я, встретится на разъезде с поездом, которым брат Джеффри едет в Лондон. Джеффри там сойдет, а я поеду дальше.
— Помнится, вы сказали, что леди Ланди велела заложить двуколку? — опять обратился к Арнольду сэр Патрик.
— Да, она обещала.
— Если править будет слуга, места троим не хватит.
— Придется просить другой экипаж, — предложил Арнольд. Сэр Патрик посмотрел на часы. Времени, чтобы запрячь другой экипаж, не оставалось. Он повернулся к Джеффри:
— Вы умеете править, мистер Деламейн?
Сохраняя непроницаемое молчание, Джеффри ответил кивком. Оставив без внимания явную неучтивость, сэр Патрик продолжал:
— В таком случае, оставите двуколку на станции. Пойду скажу слуге, чтобы он не ехал.
— Позвольте мне взять на себя эту заботу, сэр Патрик, — скачал Арнольд.
Сэр Патрик жестом остановил молодого человека. И опять все так же любезно обратился к Джеффри:
— Долг гостеприимства, мистер Деламейн, обязывает поторопить вас с отъездом, учитывая эти печальные обстоятельства. Леди Ланди занята с гостями. Я сам присмотрю за тем, чтобы не было никакого промедления.
С этими словами сэр Патрик поклонился и вышел из беседки.
Арнольд, оставшийся вдвоем с другом, поспешил высказать ему сочувствие.
— Как я огорчен, Джеффри. Верю и надеюсь, что ты вовремя поспеешь в Лондон.
Но, взглянув в лицо друга, замолчал, заметив в нем странную смесь сомнения, потерянности, досады и колебания, причиной чего полученное известие вряд ли могло быть. Кровь отлила от его лица, и он в раздражении кусал ноготь.
— Что-нибудь еще случилось? Не только известие о болезни отца? — спросил он.
— Я попал в чертовски скверную историю, — услышал он в ответ.
— Могу я чем-нибудь тебе помочь?
Ничего не ответив, Джеффри поднял свою могучую длань и дружески хлопнул Арнольда по плечу, от чего тот едва устоял на ногах. Оправившись от удара, Арнольд стал с любопытством ожидать, что последует дальше.
— Послушай, старина, — заговорил Джеффри.
— Да?
— Помнишь, как в Лиссабонской гавани перевернулась лодка?
Арнольд поежился. Вспомни он сейчас первый разговор с сэром Патриком, его бы несказанно удивило предсказание старого друга отца, что очень скоро придется заплатить долг человеку, спасшему его жизнь. Но в памяти его всплыл сейчас тот давний случай на море. Преисполненный благодарности, он, по чистоте сердца, не мог воспринять вопрос друга иначе как незаслуженный упрек.
— Ты думаешь, я могу когда-нибудь это забыть! — воскликнул он, вспыхнув. — Забыть, как ты тащил меня на себе до берега и спас от верной гибели?
Джеффри отважился сделать еще один шаг, приближающий его к спасительной цели.
— А ведь долг платежом красен.
Арнольд взял его за руку.
— Только скажи, — горячо воскликнул он. — И я сделаю для тебя все.
— Ты едешь сегодня смотреть свое новое имение?
— Да.
— Не мог бы ты отложить отъезд на завтра?
— Если дело серьезное. Конечно, мог бы.
Джеффри глянул на вход в беседку, удостоверился, что они одни.
— Ты знаешь здешнюю гувернантку? — прошептал он.
— Мисс Сильвестр?
— Да. У меня возникло с мисс Сильвестр затруднение. И я не могу обратиться за помощью ни к одной живой душе, кроме тебя.
— Ты же знаешь, я обязательно помогу тебе. В чем дело?
— Не легко это объяснить. Ну да ладно, ты ведь тоже не святой. Ты, конечно, сохранишь тайну. Ну так слушай: я поступил как самый последний идиот. Я ее обманул…
Арнольд отпрянул, вдруг уразумев ситуацию.
— Господи помилуй! Джеффри, ты хочешь сказать…
— Да, да. Подожди секунду, не это самое страшное. Она ушла из дому.
— Ушла из дому?
— Ушла насовсем. Вернуться сюда она не может.
— Почему?
— Она оставила хозяйке письмо. Женщины, разрази их гром, рубят в таких делах с плеча. В письме она написала, что вышла тайно замуж и муж требует ее к себе. Муж — это я. Нет, я еще не женился на ней, как ты понимаешь. Я только обещал. Сегодня в полдень, никому не сказавшись, она тихонько покинула дом и пошла в гостиницу, что в четырех милях отсюда. Мы условились, что я выйду следом спустя полчаса и вечером мы тайно поженимся. Теперь, конечно, об этом не может быть и речи. Вообрази себе, она будет ждать меня в гостинице, а я в это время покачу в Лондон. Надо ей сообщить о болезни отца, а то она натворит такое, что дело выйдет наружу, и я погиб. Здесь я не могу довериться никому, кроме тебя, старина. Если ты не поможешь мне, со мной все кончено.
