Когда, наконец, гости шагнули к двери, миссис Беннет снова нажала на собственную вежливость и выразила твердую уверенность в том, что вся семья хозяев приема вскоре посетит их в Лонгбурне. Обратившись непосредственно к мистеру Бингли, она воззвала к великодушию молодого человека и расписала несчастному, как мило они проведут вечер, поедая все вместе ужин без всяких там церемоний и официальных приглашений. Бингли каждой порой источал благодарность за приглашение и с готовностью подтвердил свое желание навестить ее в самое ближайшее время по приезде из Лондона, куда он был вынужден отлучиться по делам на следующий же день.
Миссис Беннет осталась крайне довольной услышанным и покинула Бингли в светлых предвкушениях того, что милая ее Джейн уже через три или четыре месяца обоснуется в Незерфилде в роли хозяйки дома; и счастье ее отравляла лишь мысль о том, сколько хлопот по поводу новых экипажей и подвенечного платья свалится вскорости на ее хрупкие плечи. Перспектива брака между второй ее дочерью и мистером Коллинзом у миссис Беннет также не вызывала никаких сомнений, и думала она о ней с существенным, хотя и не равным по степени удовольствием. Элизабет в списке любимых детей стояла у матери последней; и хотя партия ее была безоговорочна хороша, мистер Бингли со своим Незерфилдом безусловно затмевал эту радость.
Следующий день в Лонгбурне начался с незабываемой сцены. Мистер Коллинз по всей форме сделал долгожданное заявление. Будучи вынужденным действовать без промедлений, поскольку отпуск его из прихода заканчивался уже в следующую субботу, а также не ведая робости даже в такую волнующую минуту, он приступил к делу обстоятельно и спокойно, со свойственной ему важностью, не забывая при этом даже мельчайших требований этикета. Обнаружив вскоре после завтрака миссис Беннет, Элизабет и кого-то из младших вместе, мистер Коллинз обратился непосредственно к матери с такими словами:
– Могу ли я рассчитывать, мадам, на ваше понимание моей просьбы оказать мне честь и позволить уединиться на это утро с вашей очаровательной дочерью?
Элизабет едва успела вспыхнуть от смущения и неожиданности, как миссис Беннет радостно воскликнула:
– Ах, дорогой мой, конечно же! Я уверена, Лиззи будет просто счастлива! Не сомневаюсь, у нее нет никаких возражений! Китти, я желаю видеть тебя наверху.
Суетливо собирая иглы и роняя катушки, дамы уже заспешили прочь, как их настиг оклик Элизабет:
– Мама, дорогая, не уходите, умоляю вас. Мистер Коллинз, вы должны меня извинить. Я уверена, он не собирается говорить ничего такого, что не предназначалось бы и для вас. Подождите, я тоже иду с вами!
– Что это еще за вздор, Лиззи? Я приказываю тебе оставаться там, где ты стоишь!
Заметив сердитый и одновременно затравленный взгляд Элизабет, которая, похоже, вовсе не шутила, собираясь ускользнуть от кузена, ее мать добавила:
– Лиззи, я настаиваю на том, чтобы ты осталась и выслушала все, что тебе скажет мистер Коллинз.
Элизабет не посмела ослушаться родительского приказа. С секунду подумав о том, что чем быстрее закончится этот кошмар, тем раньше наступит облегчение, она пришла в себя, снова села и попыталась скрыть собственное волнение. Миссис Беннет и Китти удалились; и, как только дверь за ними тихо захлопнулась, мистер Коллинз приступил к объяснениям:
– Поверьте мне, дорогая моя мисс Элизабет, ваша скромность не только не способна сослужить вам недобрую службу, но, напротив, лишь добавляет очарования и делает вашу натуру совершенной. Вы казались бы мне не столь милой, не будь я свидетелем этого маленького всплеска сопротивления. И позвольте мне напомнить вам, что для нашего разговора я испросил разрешения у вашей уважаемой матушки. Надеюсь, от вас не укрылись мои намерения. Правда, я опасаюсь, как бы ваша природная деликатность не привела вас к лицемерию, ведь внимание, которое я вам уделял все эти дни, не могло оставить двух мнений на сей счет. Почти сразу, как только нога моя ступила на порог этого дома, я выделил именно вас среди остальных сестер в качестве подруги на долгие годы жизни. Однако перед тем, как я приступлю к изложению своих чувств, мне следует, должно быть, огласить причины, по которым я высказал намерение жениться, и уж конечно мне необходимо рассказать вам об этом еще до того, как я отбуду в Кент для подготовки нашей свадьбы.
Мысль о том, что мистер Коллинз собирается “излагать свои чувства”, настолько приблизила Элизабет к тому, чтобы в голос расхохотаться, что бедняжке пришлось себя сдерживать из последних сил; и поэтому она, естественно, не могла воспользоваться короткой паузой, которую мистер Коллинз великодушно оставил барышне для едва ли возникших возражений. Итак, джентльмен продолжил:
– Причины моего стремления к браку следующие: во-первых, мне кажется, это долг каждого священника, и особенно вполне обеспеченного, – дать своему приходу наглядный пример благочинного и богоугодного союза; во-вторых, я совершенно убежден в том, что брак добавит мне личного счастья; и в третьих, хотя, быть может, мне стоило бы упомянуть об этом раньше, именно этот шаг мне советовала и настоятельно рекомендовала ее милость, которую я, недостойный, имею честь называть своей покровительницей. Дважды она снисходила до того, чтобы просветить меня по поводу своих соображениях на сей счет, хотя я ее об этом даже не просил. Когда в субботу на прошлой неделе я готовился к отъезду из Хансфорда, аккурат между партией в бильярд и кадрилью, когда еще миссис Дженкинсон устанавливала скамеечку для ног мисс де Бург, леди Кэтрин, точно ангел, подошла ко мне и сказала: «Мистер Коллинз, вам необходимо жениться. Такой священник, как вы, просто обязан иметь супругу. Будьте осмотрительны в выборе и найдите себе настоящую леди ради меня; ради себя найдите девушку, которая будет активной и полезной для дома, не слишком образованную, но чтобы она все же умела с пользой употребить скромный доход. Таков вам мой совет. Найдите себе спутницу как можно скорее, привезите ее в Хансфорд, и я с ней познакомлюсь». Между прочим, позвольте мне заметить, дорогая мисс Элизабет, что я вспоминаю доброту и внимание леди Кэтрин де Бург как далеко не последнее из того, что я могу предложить своей избраннице и будущей супруге. Вы найдете ее манеры неописуемо прекрасными, а ваши ум и смекалка, вполне возможно, покорят ее, особенно если вы сопроводите их смиренным почтением – ведь речь идет об особе такого ранга! На этом пока закончу перечисление своих соображений в пользу брака. Теперь мне остается сказать, почему я обратил свои мысли к Лонгбурну вместо своего окружения, в котором, уверяю вас, встречается немало хорошеньких юных леди. Дело заключается в том, что я, будучи единственным наследником вашего уважаемого отца (да будут долгими его годы), не мог поступить иначе; ибо, таким образом, после того, как батюшка ваш отойдет в мир иной (хоть я и говорил уже, что это печальное событие – дело нескольких, многих лет), потеря для его дочерей станет минимальной. Милая моя кузина, это и является моим основным мотивом, и я тешу себя надеждой, что такое соображение неминуемо возвысит меня в ваших глазах. Ну и наконец, мне остается только призвать на помощь все свое красноречие, чтобы рассказать вам о всей глубине чувств, которые я к вам питаю. К богатствам я совершенно равнодушен, и поэтому ничего подобного требовать от вашего отца не собираюсь, поскольку вполне понимаю, что даже при всем его желании он едва ли сумел бы выполнить мои требования. Та тысяча фунтов с четырьмя процентами годовых, что вы получите после кончины миссис Беннет, – пустяк, кроме которого вам в этой жизни более ничего не унаследовать. В свете этих причин о деньгах я вопрос поднимать не стану. Со своей стороны вы можете быть уверены в том, что после нашей свадьбы с губ моих никогда не слетит ни слова упрека.
Именно сейчас Элизабет не могла его не перебить:
– Вы слишком торопитесь, сэр! Вы забываете о том, что я еще не ответила на ваше предложение. Позвольте же мне это сделать, не теряя ни минуты. Прежде всего, примите мою благодарность за все ваши добрые слова и за ту честь, которую вы мне оказали. Мне глубоко льстит ваше предложение, но со своей стороны я не вижу другой возможности, кроме как отклонить его.
– Не стоит напоминать мне о том, – отвечал мистер Коллинз, легкомысленно помахивая рукой, – что каждая молодая леди, имея в виду совершенно обратное, обязана отклонить предложение поклонника, по крайней мере, в первый раз. Мне также известно, что джентльмен может встретить отказ и во второй и даже в третий раз. По этой причине я ничуть не разочарован тем, что вы только что изволили мне сообщить, и не скрываю собственной уверенности относительно того, что вскорости, вы измените свое решение.
– Клянусь вам честью, сэр, – уязвленно парировала Элизабет, – что после моего заявления ваши слова кажутся мне не вполне разумными. Я уверяю вас, что не принадлежу к числу тех юных леди (если таковые вообще существуют), которые бросают вызов собственному счастью и заставляют его стучаться к ним в дверь во второй раз. Сообщая вам свой отказ, я была совершенно серьезна и имела в виду именно то, что сказала. Вы не способны сделать меня счастливой, и, более того, я глубоко убеждена в том, что моя кандидатура тоже является последней в длинном списке женщин, способных составить ваше собственное счастье. И я свято верю в то, что, если бы ее милость леди Кэтрин была знакома со мной, она бы, несомненно, признала меня весьма неудачной, вздорной и легкомысленной кандидатурой.
