Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]

— Ой, она жжет!

— Ты еще не мужчина, — покачал головой Авигдор.

Когда вся водка были выпита, а пирог съеден, студенты снова принялись за учебу. Авигдор и Аншель взяли том Гемары, но не могли ни заниматься, ни говорить как прежде. Авигдор раскачивался взад-вперед, бил себя в грудь и тихо что-то шептал.

— Я пропал! — сказал он внезапно.

— Если ты сам это понимаешь, почему бы не расторгнуть помолвку?

— Я женюсь на козе!

На следующий день Авигдор не пришел в дом учения. Фейтл-скорняк был хасидом и хотел, чтобы и его будущий зять посещал только хасидские молитвенные дома. Ешиботники между собой поговаривали, что невеста — кротка и кругла, как бочка, ее мать — дочь простого маслобойщика, отец — почти невежда, да к тому же еще и вся семья просто помешана на деньгах. Фейтл имел долю в дубильной мастерской, а Пеша вложила все свое приданое в лавочку, где торговали сельдью, смолой, кастрюлями и сковородками и где всегда было полно окрестных крестьян. Отец и дочь одели Авигдора, купили ему шубу, пальто, шелковую капоту и две пары ботинок. К тому же он получил в подарок почти все вещи, принадлежавшие первому Пешиному мужу: Талмуд, изданный в Вильно, золотые часы, ханукальный подсвечник, коробочку для пряностей. Аншель сидел теперь в одиночестве за Святыми Книгами. Во вторник, когда он, как обычно, пришел в дом Альтера Вишковера, Хадасса заметила:

— Ну, что скажешь о своем друге? Катается как сыр в масле?

— А ты думала, кроме тебя он никому не нужен?

Хадасса покраснела:

— Я в этом не виновата. Это все отец.

— Но почему?

— Потому что оказалось, что его брат повесился.

Аншель посмотрел на девушку — высокая, светловолосая, с длинной шеей и голубыми глазами, одетая в простое платье и ситцевый передник. Две косы были заброшены за плечи. Он подумал: «Как жаль, что я не мужчина!» А вслух сказал:

— Ты все еще думаешь о нем?

— Да, думаю!

И девушка выбежала вон из комнаты. Тушеное мясо и чай подавали уже служанки. Хадасса вернулась только тогда, когда Аншель уже закончил еду и вымыл руки для Последнего Благословения. Она подошла к столу и тихо сказала:

— Поклянись, что ты ничего ему не расскажешь. Зачем ему знать, что он забрал мое сердце…

И девушка вновь убежала, чуть было не упав на пороге.

Глава иешивы предложил Аншелю найти себе нового напарника, но прошло уже несколько месяцев, а тот по-прежнему продолжал заниматься в одиночку. В доме учения не было никого, кто мог бы заменить Авигдора. Другие студенты были слишком малы и в физическом, и в духовном смысле. Они говорили глупости, болтали о пустяках, гримасничали и вообще вели себя как шуты. Без Авигдора иешива казалась пустой. По ночам Аншель лежал на своей лавке в доме вдовы и не мог уснуть. Сняв габардин и брюки, он вновь превращался в Йентель, девушку, влюбленную в юношу, который женится на другой. «Возможно, мне следует сказать ему правду?» — думала Йентель. Но было уже слишком поздно. Аншель не мог снова стать девушкой, не мог продолжать жить без книг и дома учения. Он лежал, и в голову ему приходили разные безумные мысли. Он засыпал и тут же просыпался. В своих снах он был одновременно и мужчиной и женщиной и носил лифчик и талесгадоль. Женские дни никак не начинались, и она начала бояться… кто знает? В Мидраши она читала историю о женщине, которая забеременела только потому, что слишком много думала о любимом мужчине. Теперь Йентель вспомнила, что Тора запрещает носить одежду противоположного пола. Этим она обманывала не только других, но и саму себя, свою собственную душу, которая не узнавала нового, «чужого», тела.

По ночам Аншель лежал без сна, а днем с трудом открывал глаза. В домах, где он столовался, хозяйки стали замечать, что он почти не притрагивается к еде. Раввин отметил, что вместо того, чтобы заниматься, он смотрит в окно, погруженный в какие-то свои мысли. Во вторник Аншель, как всегда, отправился в дом Альтера Вишковера. Хадасса поставила перед ним котелок с супом, но он даже не заметил этого и не поблагодарил ее. Он потянулся было за ложкой, но в последний момент передумал и оставил ее лежать на столе. Хадасса спросила:

— Я слышала, Авигдор оставил тебя?

Аншель вздрогнул:

— Что ты имеешь в виду?

— Он больше не твой напарник.

— Он ушел из иешивы.

— Ты видишься с ним?

— Нет.

— Но на свадьбу-то, по крайней мере, ты пойдешь?

Аншель помолчал, словно бы раздумывая над смыслом этих слов, а потом сказал:

— Он настоящий дурак.

— Почему ты так говоришь?

— Ты красивая, а та, другая, похожа на обезьяну.

Хадасса покраснела:

— Это все из-за моего отца.

— Не расстраивайся. Ты еще найдешь кого-нибудь, кто будет достоин тебя.

— Мне никто не нужен.

— Но ты нужна многим.

Оба замолчали. Глаза Хадассы расширились и, казалось, наполнились тоской, которую невозможно утолить.

— Твой суп остынет.

— Ты нужна мне.

Аншель сам удивился сказанному. Хадасса посмотрела на него:

— Что ты говоришь!

— Правду.

— Кто-нибудь может услышать.

— Я не боюсь этого.

— Ешь суп, я принесу клецки.

Хадасса вышла из комнаты, громко стуча каблучками. Аншель начал вылавливать из супа бобы: цеплял их ложкой и бросал обратно в тарелку. У него пропал аппетит и сжалось горло. Он понимал, что идет по опасному пути, но ничего не мог с собою поделать. Вернулась Хадасса с двумя блюдами клецок.

— Почему ты ничего не ешь?

— Я думаю о тебе.

— И что же ты думаешь?

— Что хочу на тебе жениться.

Услышав такое, Хадасса переменилась в лице:

— Об этом надо говорить с моим отцом.

— Я знаю.

— По обычаю ты должен прислать брачного маклера.

Она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Аншель, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух, думал: «А ведь я могу играть с девушками, как только захочу!» «Что я делаю? — спрашивал он себя. — Скорее всего, я просто сошел с ума. Других объяснений быть не может…» Он попытался заставить себя поесть, но не мог проглотить ни куска. Только теперь Аншель вспомнил, что это именно Авигдор предлагал ему жениться на Хадассе. Всего за несколько секунд у него появился новый план: он отомстит за друга и в то же самое время через Хадассу приблизит его к себе. Хадасса была еще девственницей, но она хотя бы читала Гемару и слушала мужские разговоры. Аншель сидел там и чувствовал одновременно радость и страх, как человек, решившийся обмануть целую общину. Ему пришла на ум поговорка: «Толпа глупа». И это было правдой. Он встал из-за стола и громко сказал:

— Только сейчас все и начинается по-настоящему!

Ночью Аншель не мог спать. Каждые несколько минут он вскакивал с лавки, чтобы выпить воды. В горле пересохло, лоб горел. Мозг, казалось, работал сам по себе. Желудок сводило спазмами, а колени подгибались. Все было так, будто он заключил договор с самим Сатаной, повелителем зла, который всеми силами старается сбить человека с истинного пути. Заснул Аншель только под утро, но сон не прибавил ему сил. Он проснулся совершенно разбитым, однако взял филактерии и отправился в дом учения. Первым, кого он встретил по дороге, был отец Хадассы. Аншель пожелал ему доброго утра, и реб Альтер ответил тем же. Он разгладил свою бороду и сказал юноше:

— Наверное, моя дочь Хадасса плохая хозяйка. У тебя такой вид, будто ты ничего не ел уже несколько дней.

— У вас замечательная и очень добрая дочь.

— Тогда почему же ты такой бледный?

Аншель помолчал.

— Реб Альтер, есть что-то, что я должен вам сказать.

— Раз должен, говори.

— Реб Альтер, мне нравится ваша дочь.

Альтер Вишковер остановился.

— Правда? А я думал, студенты иешивы не говорят о таких вещах.

В его глазах зажглись искорки смеха.

— Но это правда.

— Такие вещи не обсуждают с самим юношей.

— Я сирота.

— Что ж, в таком случае ты должен прислать брачного маклера.

— Хорошо…

— Что ты нашел в ней?

— Она красивая… добрая… умная…

— Ладно, ладно… Давай-ка поговорим о твоей семье.

Альтер Вешковер обнял Аншеля за плечи, и так они шли дальше, до тех пор, пока не достигли синагоги.

Если ты сказал «а», хочешь не хочешь, придется говорить и «б». За мыслями следуют слова, за словами же дела. Реб Альтер Вешковер быстро дал согласие на брак Хадассы и Аншеля. Фрейда Лия, его жена, сопротивлялась дольше; она не желала для своей дочери никаких бечевских ешиботников и предлагала найти кого-нибудь из Люблина или Замосцья, но сама девушка твердо заявила: если ее еще раз опозорят на глазах у всего города, она просто бросится в колодец.

Как всегда, когда происходит что-то неблагоразумное, почти все вокруг были за: раввин, родня, подруги Хадассы. Девушки начали приглядываться к Аншелю и подбегать к окнам, когда он проходил мимо. Аншель смущаться и не думал. Покупая плетцель в пекарне у Бейлы, он отпускал такие шуточки, что все вокруг только диву давались. Женщины дружно решили, что в нем есть нечто особенное: его пейсы по-особому вились, взгляд всегда был устремлен куда-то вдаль. А тот факт, что Авигдор, обручившись с Пешей, оставил своего друга, только прибавил Аншелю сторонников в городе. Альтер Вишковер составил новый брачный контракт: по нему Аншель получал большее приданое, больше подарков и более долгий срок поддержки тестя, чем перед этим обещалось Авигдору. Бечевские девушки обнимали и поздравляли Хадассу. Она же немедленно села вязать мешочек для филактерий будущему мужу, салфетку для халы и корзинку для мацы. Когда Авигдор узнал новости о помолвке Аншеля, то тут же пришел в дом учения, чтобы поздравить друга. Прошедшие несколько недель сильно состарили его. Борода растрепалась, а глаза покраснели. Он сказал: