— Я еще в Америке, — ответил я. — А номер полевой почты они отправят моим родственникам.
— Скорее всего его получит Гарри. Твоя тетя Лайла умерла на прошлой неделе. Я думала о тебе. Жалела о том, что тебя нет в Нью-Йорке. Твоя тетя мне нравилась, и я ходила на ее похороны.
Я ответил не сразу.
— Все-таки Гарри — подонок. Ведь я близкий родственник. Гарри разрешили бы позвонить мне и сообщить о смерти тети Лайлы. Но он пальцем о палец не ударил, хотя знал, как я люблю тетю.
— Он не хотел тебя видеть. На похоронах с ним была Китти, вся в черном. Гарри знал, что ты бы их обоих убил.
— Китти-то почему оделась в черное? К семье она не имеет никакого отношения. Толстая Рита глубоко вздохнула.
— Теперь имеет. Через два дня после похорон они с Гарри поженились.
— Господи! Он же в два раза старше ее!
— Я проработала у Гарри девять лет. Он всегда любил молоденьких. Рози, его маленькой негритянке, было семнадцать, когда он взял ее на содержание.
— Должно быть, у меня что-то с головой. Я не знал, что Гарри клюет на молоденьких.
— Теперь об этом говорить поздно. Надо жить своей жизнью и забыть о нем. Я рада, что ты позвонил, так как завтра мы поездом уезжаем в Калифорнию.
— Хорошо. Я найду способ связаться с тобой и с Эдди. Счастливого пути и удачи вам. Спасибо за новости.
Я повесил трубку. Злился я не столько на Гарри, сколько на Китти. Сука! Отдала все, что я имел — мои деньги и ее «киску», — Гарри. Наверное, любовь с первого взгляда, решил я.
Учеба у меня и Бадди ладилась. Мы стали классными специалистами. Нас даже оставили в Детройте, чтобы теперь уже мы обучали новобранцев. Через шесть месяцев нам присвоили звания сержантов, и каждый из нас вел свой раздел. Я — ремонт и восстановление двигателя. Бадди — покраску внешних и внутренних поверхностей. Дай ему волю, он бы красил джипы в черный цвет, но армии требовался только грязно-оливковый, поэтому артистические изыски Бадди остались невостребованными. Сержантам разрешалось каждый третий уик-энд отправляться в увольнение на джипе. Мы воспользовались этим правом, как только получили новые звания.
Сержант выдал нам пропуск. Мы сели в джип, и Бадди повез меня в город. В центре Детройта жили главным образом черные. В многоквартирных домах селились семьи заводских рабочих. Они теперь изготовляли не автомобили, а танки и двигатели для самолетов и десантных катеров. Черные не получали ничего, кроме денег. У них была высокая почасовая оплата, и они могли работать, сколько захочется, хоть все двадцать четыре часа в сутки.
Бадди знал, куда едет. Он прямиком подвез нас к дому, который выглядел получше остальных. Чистенький, подкрашенный. Едва мы подошли к подъезду, дорогу нам заступил здоровяк-охранник.
— Мой кузен Лерой дома? — спросил Бадди. Охранник, судя по всему, его знал.
— Он внизу, в клубе.
— Тогда мы спустимся к нему.
— Не получится. Он готовит новое шоу и просил его не беспокоить.
— Позвоните ему и скажите, что пришел Кларенс. Со мной он увидится. Я посылал ему девушек для нового шоу.
Я повернулся к Бадди.
— Не знал, что у тебя такие связи. Он мне подмигнул.
— Черные, они всегда держатся друг за друга. Вернулся охранник, переговорив по телефону.
— Вы можете спуститься. Дорогу знаете?
— Лучше бы нам ее показать. Мы тут впервые.
Мы проследовали за охранником к двери черного хода. По лестнице спустились вниз и попали в пустую кухню. Затем прошли в клуб, откуда слышалась музыка. Длинная стойка бара, столики примерно на девяносто посетителей. У одной стены — маленькая сцена, танцплощадка и возвышение для музыкантов.
Места на нем как раз хватало для пианино и ударной установки.
Когда мы вошли, шесть чернокожих девушек танцевали на сцене. Лерой, широкоплечий, высокий, симпатичный негр, сидел за столиком рядом с пианистом и барабанщиком.
Увидев нас, он поднялся и махнул девушкам рукой. — Перерыв на десять минут.
После чего Лерой направился к нам и, широко улыбаясь, протянул руку Бадди. Потом притянул его к себе, тепло обнял.
— Кларенс! Когда я видел тебя в последний раз, ты еще держался за материнскую юбку. — Он рассмеялся. — А теперь ты уже в армии.
— Немножко подрос за это время, Лерой, — засмеялся и Бадди. — Я рад, что дела у тебя идут отлично.
— У меня есть мощная поддержка, — улыбнулся Лерой. — Мои партнеры — Пурпурная мафия. Отличные парни. — Он повел нас в бар. — Что будете пить?
Бадди указал на меня.
— Мой друг Джерри Купер. Мы уже три года работаем вместе.
Лерой пожал мне руку. Чуть не размозжил кости.
— Кларенс — твой друг, значит, ты — мой друг. Мы все выпьем канадского виски.
— Нам со льдом и водой, — попросил его Бадди. — К крепким напиткам мы не привыкли. Пьем только пиво.
Лерой все улыбался.
— Хорошо. Мы все выпьем пива. Что еще я могу для вас сделать?
— Как тебе понравилась Рози? — спросил Бадди. — В «Кабаре Смолла» она блистала. Лерой посмотрел на него.
— Ты ее трахал?
— Нет, — ответил Бадди. — Дядя Джерри несколько лет держал ее для себя. А потом вышвырнул на улицу.
— Почему? Она его обкрадывала?
— Ни в коем разе. Она девушка честная, — ответил Бадди. — Мы хотели с ней поговорить. Джерри думает, что как раз дядя обокрал его, Лерой повернулся ко мне.
— И ты знаешь Рози?
— Никогда ее не видел. Но я думаю, что она могла бы сообщить мне много интересного. Для меня.
— Хорошо. Но вы не сможете поговорить с ней до завершения ее выступления. Сегодня у нее первое сольное выступление, и я не хочу отвлекать ее. Не дай Бог, расстроится и сорвет дебют.
— Конечно, мистер Лерой, — кивнул я. — Вы только скажите, когда мне можно будет поговорить с ней, к этому времени я и подойду.
Лерой посмотрел на Бадди.
— А почему бы вам не посидеть здесь, пока мы не закончим репетицию? Потом вместе пообедаем.
Мы с Бадди остались у стойки. Лерой еще какое-то время гонял кордебалет. Наконец подошел к нам.
— Значит, так, — густым баритоном изрек он. — Сначала поднимемся ко мне. Вы познакомитесь с моей женой, а я приму душ и переоденусь. Я босс, поэтому должен выглядеть на все сто.
Мы вышли из клуба. Охранник уже подогнал к тротуару сверкающий черный «кадиллак» модели 1940 года и открыл дверцу.
— Мы на джипе, — сказал Бадди. — Поедем следом.
— Никогда. — Лерой улыбнулся. — Поедете в моем тарантасе. Ключи от джипа отдайте Джонсону. Он позаботится о вашей машине.
Бадди отдал ключи охраннику.
— Поставь его в укромное место. Джип — государственная собственность. Я не хочу угодить в кутузку за то, что на нем кто-то ездил.
Джонсон улыбнулся.
— Не волнуйтесь. Стеречь автомобили я умею.
— Благодарю. — Бадди протянул ему пятерку. Джонсон покачал головой:
— Нет, сэр. Вы же член семьи.
Бадди сел на переднее сиденье рядом с кузеном. Я — на заднее. Никогда еще мне не доводилось ездить на таком автомобиле. Он словно летел над землей. А до чего хорошо пахло в салоне. Словно чистенькой «киской».
Бадди повернулся ко мне.
— Нравится машина?
— Фантастика! — ответил я. — Никогда на такой не ездил.
— Их не так много, — заметил Лерой. — Когда началась война, все новые автомобили пошли большим шишкам в правительстве. Я заплатил за эту машину черным налом. — Он рассмеялся — Это тот самый ключик, который открывает любые двери.
— Великолепная машина, мистер Лерой. До дома Лероя, недавно построенного многоквартирного особняка, мы добрались за пятнадцать минут. Подъездная дорожка привела нас к парадному входу. Высокий швейцар в униформе открыл нам дверцы, а потом отогнал «кадиллак». В каждом из двух лифтов стоял лифтер. Лерой жил на девятом этаже, занимая западный пентхауз.
Когда мы шагали от лифта к двери, Бадди повернулся к кузену.
— Лерой! — В его голосе слышалось искреннее восхищение. — Ты же паршивый ниггер. Как тебе удалось так устроиться?
— Связи, — с улыбкой ответил Лерой. — Имея связи, можно купить весь мир.
Пентхауз Лероя запомнился мне на всю жизнь. Гостиная длиной не меньше сорока футов, окно во всю стену, за ним — терраса, с которой открывался великолепный вид на Канаду, начинающуюся на другом берегу реки. Великолепная мебель. Точно так же выглядели гостиные на картинках в глянцевых журналах. Мебель дорогая, старинная. Мягкая кожа обивки. На стенах — картины.
Изумление, отразившееся на моем лице, не укрылось от внимания Лероя.
— Прекрасная квартира, не так ли? Моя жена Кэролайн обставила ее сама. Чтобы купить все эти вещи, она ездила в Чикаго, в Нью-Йорк, в Европу.
— Великолепно.
У Бадди просто челюсть отпала.
— Впервые вижу, чтобы черные жили в таком доме.
— Моя жена — не черная, — улыбнулся Лерой. — Я встретил ее в Париже. Она танцевала в «Мулен Руж»[26].
— Твоя жена сейчас дома? — спросил Бадди.
