– Вроде меня.
– Вроде вас, если он действительно ваш отец.
– В этом не приходится сомневаться после того, как я кое-что узнал о его натуре.
Адвокат промолчал, только улыбнулся.
– И я явно унаследовал эту натуру. Но только в то время, как он развлекается по всему земному шару, я сижу в тюрьме, ожидая виселицы.
– Но он же не совершил убийства.
– Ваш слепой друг не может знать всего.
– В любом случае он миллионер.
– Важнее то, что он не подвластен закону государства.
– Но вы-то знали, что бедны и должны подчиняться государственным законам.
– Я также знал, кто мой отец.
– И каков итог? Вам понятно?
– Да, к сожалению. Мать моя знала его лучше, чем ваш друг поэт. Она сумела собрать большое состояние и противостоять закону. Если бы не невезение…
– А вот он невезения не знает.
– И для меня было немыслимо довольствоваться положением сутенера после того, как я узнал о своем происхождении.
– Да, вам не удалось повторить судьбу оригинала.
– Я так упорно искал его.
– Но, судя по вашему же собственному признанию, забыли о нем.
– Из-за женщины. Он бы нашел такую причину простительной.
– Но не он ваш судья.
– Зато он меня забыл.
– Может быть, вы рассчитывали и без него прожить.
– Если бы мать от него не ушла, все это было бы у меня.
– Но она ушла от него.
– А в чем тут моя вина?
– В этом вашей вины нет.
– Но это толкнуло меня на преступление.
– Слишком отдаленная причина. Такую не рассматривают при определении меры ответственности.
– Но она серьезнее, чем те, которые преподносит случай вроде встречи с Керимой.
– Закон все равно остается законом. Сабир тяжело вздохнул и сказал:
– Может, лучше мне и не утверждать, что он мой отец.
– Я тоже был такого же мнения. Но я увидел, что вы жаждете знать хоть что-нибудь.
– Ну и что я узнал? Мне кажется, ничего стоящего.
– Да, к сожалению.
– Мало того, что все это бесполезно, но еще и далеко не убедительно.
– К сожалению.
– Из-за этих неожиданных сведений он стал для меня еще более желанным, чем вначале.
– Еще бы! Конечно.
– Все потеряно: свобода, достоинство, покой, Ильхам, Керима.
Адвокат предпочел промолчать, а Сабир заключил:
– Осталась только виселица.
– Ну-ну, есть кассационный суд,– с упреком сказал юрист. И с улыбкой добавил:
– Вообще-то есть еще новость, о которой мне рассказал господин Бурхан. Тут в один из дней к нему сам Рахими в дверь постучался.
– Правда?! – вскрикнул Сабир.
– Это буквально в октябре было.
– Октябрь… – Сабир невольно застонал.
– Да, октябрь.
– Я же его как раз в это время искал в Александрии.
– Он и в Александрию, кстати, заехал на шесть дней.
– С ума сойти! А я старейшин кварталов опрашивал. Отложил на потом идею дать объявление в газету, пока находился в Александрии, побоялся, что враги начнут надо мной насмехаться.
– Разве такое дело не важнее, чем все насмешки врагов?
– Конечно.
– Не расстраивайтесь. Видимо, он газет и не читает.
– Вряд ли это может служить утешением в моей беде.
– Не заставляйте меня раскаиваться в излишней откровенности.
Адвокат некоторое время наблюдал страдания Сабира, потом попытался отвлечь его:
– Он был здесь проездом в Индию. Подарил моему другу книгу «Как сохранить молодость на сто лет» и ящик прекрасного вина.
– Не исключено, что я все-таки его видел в автомобиле. А он сделал надпись на своем подарке?
– Думаю, что да.
– А нельзя ли увидеть эту книгу?
– Я принесу ее.
– А если мне подержать ее у себя в оставшиеся дни?
– Не думаю, что мой друг откажет в такой просьбе.
– Спасибо. А что еще?
– Мой друг рассказал, что он все еще сохраняет энергию молодости, полон свежих идей, любит пошутить. Говорил ему: «Я перемещаюсь с континента на континент, как твой палец с одного уса на другой». Еще сказал: «Не причисляй себя к живым, пока не объездил все четыре стороны света и не занимался везде любовью».
– Он не упоминал в своем разговоре о каком-нибудь своем сыне?
– Возможно, что у него есть дети на всех континентах, но он ни о чем, кроме любви, не рассказывает. Он тогда напился и пел любовную песню, услышанную им в одном из племен Конго.
– Пьет и поет… и в голову не приходит поинтересоваться своим потомством.
– Может быть, понятие отцовства меняется, когда распространяется на необычно большую численность отпрысков.
– И все же сыновья есть сыновья, мало их или много.
– Зачастую возникают странные противоречия, когда сильный отец рассчитывает видеть в сыновьях свое подобие.
– Что же это за оправдание?
– Некоторым чудакам мы прощаем такие оплошности, которые другим бы не простили. Что уж тут говорить о суперэксцентричной натуре, какой является этот человек?
– Ох, у меня голова идет кругом.
– Я уже почти раскаиваюсь в чрезмерной болтливости.
– Может, он все еще в Египте?
– Пришла от него открытка из-за границы.
– Может, он приедет до казни.
– Ничего невозможного нет.
– Надо же! Я посещал Ильхам и вашего брата, господина Ихсана, каждую неделю и не подозревал, что каким-то образом близок к вам, а вы – сосед Бурхана, друга Рахими.
– Так обычно и случается.
– Слишком мал был шанс найти его.
– Но и последняя надежда не исключается.
– Как то есть? Какая надежда?
– Заменят смертную казнь на пожизненное заключение.
– Ну и надежда!
– В этом случае опять представится возможность возобновить поиски.
– А если казнь?
Юрист развел руками в знак поражения, потом угрюмо сжал их в кулаки.
– В случае казни тоже остается время на рассмотрение кассации, потом время перед исполнением приговора. Вот не могли бы вы сослужить мне настоящую службу, попытавшись связаться с этим человеком?
– Сын мой, закон есть закон. Милосердие и долг призывают меня не терять времени на то, что не принесет пользы. Мне важнее сейчас еще раз пересмотреть ваше дело и уголовное законодательство.
– Все-таки, несмотря на то, что вы услышали о нем, вам не хочется убедиться в его могуществе?
– Я человек закона и знаю одно: ваша судьба в руках правосудия.
– Может быть, вы меня поймете лучше за время ожидания и войдете в мое положение.
– Если бы все так было, как вы себе представляете, я был бы только рад.. . Но у меня лично к нему никаких путей нет.
– Вы человек с опытом и знаниями, а к вашему соседу, похоже, отец питает особые чувства.
– Связаться с ним, если на это вообще есть шанс, заняло бы много времени, которого у нас нет. Да и такими возможностями я не располагаю. Ведь потребовалось бы связаться со всеми нашими посольствами за рубежом. И это только в качестве первого шага. Не исключено также, что в момент нашего запроса он переедет в страну, где вообще нет нашего представительства.
Ах… память, умирающая на кончике языка. Скопления туч, которыми играет ветер. Раскаленные тиски боли за тюремной решеткой. Слепой вопрос. Жестокий ответ. Он сказал:
– Похоже, бессмысленно полагаться на других. Адвокат сочувственно улыбнулся.
– Смысл есть в том, что разумно. Сабир пожал плечами и проговорил:
– Будь что будет.
Керима – щедрая.
