В общем, начальство довольно моим спецотделом, раскурочиваем вывозящих нарушителей и тут, и на забугровой периферии – никто при этом не в обиде. Ну а когда в обиде, то куда, выходит дело, попрет господин Х. с возмущенной своей заявой, что он самым наглым образом и не по понятиям сначала кинут насквозь коррумпированным персоналом, то есть отдал этим оборотням треть того, сего и другого, что закономерно подпадает под статью такую-то, а потом добавочно, то есть за всю масть, разогнан вдали от родины, прямо как какой-нибудь Троцкий? Это же – как повеситься на цепочке сливного бачка и спустить после себя воду, что и случилось у нас в коммуналке с Андроном, пропившим ваучеры жены, взрослых детей и других сотрудников совместного предприятия.
А вот каких деталей, в соответствии с указаниями, не знаю, того опять же не знаю. Может, у них там за бугром не одна была мобильная группа, а сразу несколько, поскольку штат тамошних наших шпионских агентов пребывал в недоумении, вызванном ихней служебной остолбенелостью и мог в свободное от диверсантизма время помогать ловить рыбку в мутной воде событий, правильно? Не моего ума было это дело вообще. Хотя только дебил не въехал бы в механику таких наездов вдали от Центра, на что не раз указывали Зорге со Штирлицем Сталину, а он их – к ногтю, к ногтю.
Поэтому взглянем давайте не предвзятым, а грубо дернутым в данное учреждение взглядом на происходившее за беспределами уважаемого Отечества. Вот прибыл разбогатевший – нет, буквально разбухший от баксов – мудила из Нижнего Тагила, может быть, Васек с Курской, допустим, аномалии в тот же Париж, если не Лондон. Иногда это и не Васек, а вполне образованный деляга с тоскливой тягой на гужовку в мировой культуре. Но ведь и он немой, и он безъязыкий, и он дикообразный, а информация о нем моего спецотдела уже получена теми, кеми следует. Следовательно, попал шмель во всемирную паутину и запеленут с головы в нее до ног, так что не бзднуть, не пернуть измученной душе, по словам того же оперкнязя Игоря.
Значит так, подходит к нему интересная дамочка типа гид и предлагает услуги таксистского путеводительства за рубежом, который глубоко чужд духовности бывшего, несмотря ни на что, советского человека, но норовит на каждом культурном шагу подставить ему травмоподножку. И для пущего аффекта вытаскивает из скулы голубого пиджачка брошюрку с понтом ихней фирмы, но черный лимузин на обложке той брошюрки не на колесах стоит, а на коротких и кривых собачьих лапах. Это разгонщики лопушат его разбогатевшую в жепепенаку бессознанку насчет высокой таксы за люксово знаковые услуги приезжей элите, въезжаете в такую неопровержимую логику?
И все, считай, бабки на наших счетах. Весь этот пиджак нижнетагильский, лимонами набитый, моментально тает, как Дед Мороз от засоса малолетки Снегурочки, и превращается в желтоватенькую лужицу человеко-мочи.
Ну и, разумеется, в зависимости от моих конкретных данных сначала подпаивают лоха в ванной с газировкой, куда добавлено сиропа со спиртом и двумя дешевками, чтоб щекотало ляжки пузырьками с понтом дорогущего шампанского «Дом Периньон». За такой налив де-рут с него бешеные бабки. Словом, быстренько раскурочивают или же на том же лимузине возят в пейзажи, музеи, обкуривают, опаива-ют, не вылазит он из секса, пока не посинеет, язык набок, оба глаза бесцветно круглые, как у заливного карпа, заместо лимонов в кейсе из коброкожи ночевал все тот же жилистый не-кто, а очухивается уже в виппалате Де Голля, где хлещет, слава Тебе, Господи, из горла коньяк перед бескровным отбытием в родимую жепепенаку – жизнь продолжается, господа присядочные заседатели, на чем не перестану настаивать, ибо и эту мою песню не задушишь, не прервешь.
Так. И нам хорошо, и ему, лосю, будет о чем вспомнить в русской бане, постанывая от кайфа чуть было не прерванного существования в черном лимузине с короткими, как у таксы, и такими же кривыми лапами. Хорошо еще, что только в глубокой жопе он оказывается, а не водах Сены, впредь умнее будешь, гондон, позаштопанней и поизворотливей. Ничего особенного не произошло, помни, козел, что не на краткий курс летишь вязания варежек сиротам перестройки, а на свободу, где все бывает, – на то она и свобода, но еще и бухгалтерский учет того факта действительности, что порядок с беспорядком попеременно сидят друг на друге, иначе выходила бы тирания или фашизма, или большевизма, что, видимо, одно и то же, по мнению знатоков из дурдомовского вашего сортира.
Да, время шло, бабки капали, начальство черные икринки с усов сдувать не уставало. Но меня, в чем я уже признавался и даже слезообразно раскаивался, как-то начал тревожить факт некоторой гладкости происходящего. Все вроде бы шло аля-улю, как при повторном сношении с дамой общества, а именно: ни ахов, ни охов, ни жалоб, ни анонимок, ни прямых ни на кого доносов ни в одном из мировых аэропортов – сплошные везде ни-ни-ни, что, согласитесь, как-то странно. А прибыль-то все растет и растет, поступающая всего лишь за электронную переправку информации куда следует, премии идут, журнализм куплен в журналах, на ТВ, и так далее. Сам я ни в коем случае не засвечивался по линии тусовок, горных лыж, топ-блядей, а ездил на старенькой побитой «тойотке», не прикидывался, как некоторые Гарсия Марксы, фикстуля тряпьем и наружным, и самым нижним, видите ли, от Валентино с Версачи. Нет, я вежливо отвергал все приглашения моей чиновной вип-персоны, намеки на интересное времяпрепровождение, зазывы в тайного члена жюри конкурса «Мисс-Северо-Восточный округ» с правом первой ночи и вообще оплаченного вась-вась с остальным начинающим блядством претенденток.
Мне, Ваша Честь, хватало, знаете ли, кайфа закрыто сознавать себя лицом, близким к паре лимонов. Мы еще, думаю, вложим их в рост, гульнем по буфету в особо больших размерах – да так центростремительно, что чичиковская тройка отдыхает, крутого, из-под чёлок, косяка давя на глупые народы и нелепые государства.
Не знаю уж, почему в той гладкости развития дальнейших событий крылась существенно тревожная мнительность, как будто ты с бодуна и тревога тебя изводит из-за страха, что не удастся сегодня тебе поправиться, а мнительность, само собой, это когда мнится, что кто-то где-то пьет без тебя. Но я-то был трезв. При любой, продолжаю думать, свободе, особенно при свободе беспредела, никакой порядок не должен слишком долго не регулироваться различными беспорядками в той или иной области и, конечно же, Ваша Честь, наоборот.
Поэтому решаю сделать жертву конем. Мне даже голос был на «вы» из высших сфер: «Не медлим, создаем уголовный инцидент, переходящий для отвода чуждых глаз в прецедент неподкупной деятельности по режиму приездо-выездов и ввозо-вывозов, исполняйте, вы есть балерина злоупотреблений преступной деятельностью на своем посту».
А я как раз наблюдал за работой персонала. Акул в ту смену не было, все килька какая-то плыла, шевеля нечистыми своими плавничками. Вот, наблюдаю взыскательно, проходит через мой детектор фигура невзрачно прибарахленного чугрея средних лет, но рыло холеное и держится который с нагловатой нетерпеливостью – плывет, понимаете, прикидываясь, сволочь. Такие были мне знакомы. Любят, козлы привычной безнаказанности, бросать дерзкие вызовы служебному лицу. Прошел и с ходу требует вызвать начальство, чтоб не выматывали ему тут нервы лишним досмотром сдаваемого чемодана.
– В чем, – спрашиваю сдержанно, – выражено ваше, господин Сызмальский, возмущение деятельностью служб?
– А в том, что в пробку я попал по вине вездесущей жены Лужкова, до вылета всего десять минут, по-ни-ма-е-те?
И так профурсетски, козел, высказал он этот свой виповско-первоклассный выпад против царствующей особы «вездесущей жены», а потом употребил «по-ни-ма-е-те?», что все самолюбие вдруг во мне взыграло, поскольку кроме астральных голосов, мук совести и все-го прочего вышел я на дежурство с накануне удачно поставленным диагнозом типа «с букетом вас, дорогой пациент, – гонорея и грибок нового поколения, хреново реагирующий на сулему, счет оплатите в регистратуре».
Так что я находился на службе в состоянии иронического возмущения. Вот что значит, злюсь, веяние новой жизни общества, тогда как раньше ваш диспансер босиком забегал бы вокруг моего, букет Венеры подцепившего, и даже о продуктовой взятке не заикнулись бы, не то что о счете, а просто ждали бы отстегнутой «столицы» с набором колбасы, грудинки, литовского сыра и пары банок бельдюги жареной в собственном ее соку, а теперь все блыстнуло вместе с Литвой и бесплатного для гражданина СССР медицинизма.
Будь проклята, скриплю зубами от рези, сволочь, гаденыш на пороге аттестата зрелости, шмакодявка со своим невинным видом… растерзал бы, удавил бы гадость, попадись тогда она мне под руку, и сам, думаю, будь проклят, однако радуйся, что у тебя не СПИД.
