Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич

2 Надо, чтобы вы освободили дом от вашего присутствия (фр.)

3 Чудеса гимнастики (фр.)

4 Он остроумен (фр.)

5 В парадном костюме (итал.)

6 Каждому свое... По поводу (появления) этих старых тупиц? (фр.)

7 Совсем не появлялась (фр.)

8 Появиться здесь на короткое время (фр.)

9 Свет! Почтенные особы! (фр.)

10 Избранный круг (фр.)

11 Я не люблю грубого смеха (фр.)

12 Дела не пойдут! Дела не пойдут! (фр.)

13 Мрак! Мрак! (фр.)

14 Происходят от немецкой крови (фр.)

15 Чтобы подставить себя под пули (фр.)

16 Тише! Не стоит об этом говорить! (фр.)

к части Х

1 Самый чудесный бал, какой я когда-нибудь видел (фр.)

к части XII

1 Посерки - особенно крупные груши-дички, растущие у затравеневших тропинок и дорог. В Приднепровье когда-то верили, что они вырастали из помёта медведей и кабанов и потому были такими большими.

2 Барабан - круглая надстройка, держащая купол.

к части XIV

1 Прощай, начало моего конца! (лат.)

2 Содухи - от церковного песнопрения: "Со духи праведных скончавшихся".

3 Эта икона из Кутейны под Оршей считалась раньше примером для писавших иконы: "Красота невыразимая".

4 Меняются времена, и мы меняемся с ними (лат.)

5 Курьян - курица, кричащая петухом.

6 Н-наймиты (фр.)

7 Грязь (по созвучию) (фр.)

к части XV

1 Тс-с! (фр.)

2 Тромб (белорус.) - смерч.

к части XVI

1 Когда-то стрельба по отражениям в спокойной воде была едва ли не народным спортом в Приднепровье. Еще сто пятьдесят лет назад редко какой охотничий праздник обходился без нее.

Потом, когда из-за восстаний начали отнимать оружие, обычай начал исчезать, но еще за сто лет до нас иногда встречался.

к части XVII

1 Плод злодеяния и грабежа (фр.)

2 Пизанская башня (фр.)

3 Наибольшая из всех аморальностей (фр.)

4 Мой сын, существует лишь одна политика: держать ночной горшок перед человеком, находящимся при власти, и вылить этот горшок на его голову, когда он лишается этой власти (фр.)

к части XVIII

1 Одинец - секач, который держится вдалеке от диких свиней, отбивая и сводя в лес домашних. Осенью обычно приводит их к околице, будто понимая, что без щетины им лесной зимой не выдержать. Кабаны от одинцов очень живучи и никогда не болеют, но плохо нагульные. Приднепровские крестьяне одинцов не любили, так как свинья, расхаживая всюду, не нагуливает большого жира - невыгодно.

к части XIX

1 Так называемые тузы (фр.)

2 Настоящий документ.

к части XXI

1 Праздник, который в середине прошлого века стал детским, но в средние века отмечался в память спасения от "черной смерти". Главным действующим лицом на празднике была Паляндра, воплощение смерти и чумы, человек в лохмотьях и маске. Чемер (перец) приводил Паляндру к людям ("черную смерть" завезли с восточными товарами). Люди водили Полянжру между огней, издевались и шутили и, наконец, изгоняли прочь.

2 На Кручной горе, выше Зборова, как известно, собираются ведьмы.

3 Волчий Глаз - Юпитер.

к части XXII

1 Поэтому надо терпеть, чтобы сделаться гением!.. Будучи только проездом в Беларуси, я остался изумленным тем пренебрежением себя, которое свойственно самим ее писателям.

2 Смерть Кроера в Кроеровщине вызовет значительные изменения: паны бросят пить, а мужики начнут есть (пол.)

3 Во время большой крестьянской войны семнадцатого века повстанцами-мужиками Минщины руководил Мурашка. Согласно преданию, смертельно раненного в бою "мужицкого царя" посадили на раскаленный докрасна железный трон.

к части XXV

1 И это называется правительством! (фр.)

2 Кстати, насчет... (фр.)

к части XVIII

1 Но надо тоже иметь хоть немного ума (фр.)

2 Продажность высших кругов достигла небывалых размеров. Несмотря на частые процессы, воровали все, и виновных не было. Концессия на строительство железнодорожной линии стоила того, что стоит, плюс миллион-полтора рублей взяток. Когда после убийства Александра II оценили его имущество, так только "благоприобретенная" им самим сумма достигала почти шестидесяти миллионов.

3 Путаница с происхождением Кастуся Калиновского, кажется мне, надумана.

Простой, как дважды два, вопрос на протяжении века дружно запутывали все историки, кто только ни ленился. Называли его и поляком, и литовцем, и «gente rutenus, natione polonis» (рода русского, национальности польской).

Что касается Литвы, то тут все понятно. Человек руководил отсюда восста­нием, здесь был казнен; по-братски, почти не ощущая разницы, как и народы, относился к этой земле, был главным и над литовскими отрядами. Помогла и путаница с понятиями Литва-Литва и Литва-Беларусь.

Вопрос «польскости» Кастуся более сложен. Но и в нем, если разобраться, все просто. В путанице виновны историки вроде Гейштора. Современные по­льские историки пришли к мнению, что, при неизменной приязни к братней польской земле, Кастусь все-таки был белорусом. Об этом говорит Кшиштоф Конколевский, называя Кастуся «настоящим выразителем освободительных устремлений национального сознания белорусов».

Об этом, правда, со скидкой на польское происхождение, говорит и Wiktor Kordowicz, автор интересной книги «Konstanty Kalinowski»:

«Takiemu procesowi bialorutenizacji elementów polskich na Biaiorusi w potowe XIX wieku ulegaia niewątpliwie rodzina Kalinowskiego, a zwiaszcza Konstanty.

Z bezkompromisowego, konsekwentnego, rewolucyjnego demokraty polskiego, ktory na ziemiach Biaiorusi i Litwy gtosil zgodnie z programem tego rochu politycznego wyzwolenie spdeczne i narodowe chlopoów bialoruskich, stal się Kalinowcki w iego atmosferze ideowej na tym etapie formowama się narodu bialoruskiego — Bialorusinem». («Такому процессу белоруссизации польских элементов в Белару­си в середине XIX века подверглась, безусловно, семья Калиновского, а больше всего Константин. Из бескомпромиссного, последовательного, революционного

польского демократа, который на землях Беларуси и Литвы провозглашал, со­гласно программе данного политического движения, освобождение обществен­ное и национальное белорусских крестьян, стал Калиновский в его идейной ат­мосфере и на том этапе формирования белорусской нации — Белорусом».)

Начнем сначала. В Мостовлянах, где родился Кастусь, не было другой церк­ви, нежели униатская. Униатства среди коренного польского населения не было. Униатами в этой местности могли быть только белорусы. Калиновские ходили в костел. Они могли быть либо испокон века католиками, либо обра­щенными в католичество униатами. Принимая во внимание, что даже Гейштор, входивший вместе с Кастусем (до разгрома белого правительства) в «Комитет руководства», называет Кастуся «Litwin-separatysta», мы имеем право верить и тому и другому. Гейштор, правда, говорит о «старопольском сердце» нашего героя, но можно ли верить врагу Калиновского, шовинисту, стороннику белого «жонда» в Варшаве.

И, в противовес его словам, о таких, как он, Калиновский