— Привет! — сказала она.
— Привет! — ответил Ронни.
— Привет, привет, — откликнулась голова.
Это перешло бы в дуэт, но тут из-за облака вылезло солнце, и Ронни понял, кому голова принадлежит, а потому воскликнул:
— Бакстер!
Кого-кого, но Бакстера он здесь не ждал. Он слышал, что было года два назад, и знал, что лорд Эмсворт относится к бывшему секретарю еще хуже, чем к племяннику. Но вот он высовывает голову как ни в чем не бывало и говорит:
— А, Фиш!
Руперт Бакстер спустился на землю. Самоуверенность его, даже наглость, всегда раздражала Ронни.
— Что вы здесь делаете?
— Проездом, путешествую. Оказался рядом, думаю — загляну-ка, вспомню старые дни.
— Ясно.
— Вы не скажете, где я могу найти леди Констанс?
— Давно не видел. Где-нибудь она есть.
— Пойду поспрашиваю. Если вы ее встретите, передайте, пожалуйста, что я приехал.
И Бакстер скрылся, а Ронни, погадав, как примет это дядя Кларенс, и понадеявшись оказаться поблизости с фотоаппаратом, сунул в мундштук еще одну сигарету и зашагал снова.
Минут через пять лорд Эмсворт, задумчиво глядевший из окна библиотеки, испытал удар. Он мог бы поклясться, что Руперт Бакстер прошел по усыпанной гравием дорожке к парадному входу.
— Ой, Господи! — сказал граф.
Объяснил он все это так: бывший секретарь погиб и решил являться в замке. В конце концов, если человека выгнали за то, что он швырялся кадками, в гости он не придет. Граф нахмурился. Призрак предка он еще потерпел бы, призрак Бакстера — нет и нет. И он решил пойти к сестре своей, Констанс, — что она скажет?
— Констанс, душенька… — начал он.
Леди Констанс подняла голову (она писала письмо) и едва заметно щелкнула языком, поскольку не любила, чтобы ей мешали.
— Да, Кларенс?
— Вот что… а… э… Случилась очень странная вещь. Ты помнишь Бакстера?
— Конечно.
— Перед входом гуляет его призрак.
— О чем ты говоришь, Кларенс?
— О том. Смотрю из библиотечного окна, и вдруг…
— Мистер Бакстер, — объявил Бидж.
— Мистер Бакстер!
— Доброе утро, леди Констанс.
Бывший секретарь был прост и приветлив, очки его благодушно сверкали. Правда, заметив своего бывшего хозяина, он приугас.
— Д-доброе утро, лорд Эмсворт, — сказал он, сурово сверкнув все теми же очками.
Они помолчали. Лорд Эмсворт поправил пенсне. Первым заговорил Бакстер.
— Я тут путешествую, леди Констанс, и решил зайти…
— Как же, как же! Мы бы вам никогда не простили… А, Кларенс?
— Э?
— Я спросила: «А?»
— Что «а»?
Леди Констанс поджала губы, и секунду-другую серебряная чернильница вполне могла сняться со своего места. Но сильная женщина — это сильная женщина.
— Так вы путешествуете, мистер Бакстер?
— Да, в крытом грузовике. Он в парке.
— Погостите у нас! В замке, — она повысила голос, чтобы заглушить странное бульканье, производимое ее братом, — никого нет и не будет еще примерно месяц. Погостите, искренне вас прошу! Сейчас я пошлю за вещами.
— Спасибо большое, леди Констанс.
— Мы так вам рады. А, Кларенс?
— Э?
— Я сказала: «А?»
— Что «а»?
Рука его сестры затрепетала около чернильницы, словно испуганный мотылек.
— Не правда ли, как мило, что мистер Бакстер у нас погостит? — сказала наконец леди Констанс, глядя на брата взглядом гипнотизера.
— Пойду-ка я к свинье, — сказал лорд Эмсворт.
Снова воцарилось молчание; так бывает, когда вынесли гроб. Потом леди Констанс отряхнулась.
— Как я вам рада! — сказала она. — Как это умно! Все очень естественно.
— Да, я так и хотел.
— Всегда вы обо всем думаете!
Руперт Бакстер подошел к двери, открыл ее, взглянул в коридор и вернулся туда, где был.
— У вас неприятности, леди Констанс? — осведомился он.
— Ужасные, мистер Бакстер.
Если бы он был другим, а она — другой, он бы похлопал ее по руке; а так — придвинул стул на вершок поближе.
— Что я могу сделать?
— Только вы и можете. Мне так неудобно…
— Что вы, что вы! Все, что в моих силах…
Он придвинулся еще на вершок.
— Вы… знаете моего брата?
Бакстер растерялся, но тут же сообразил, в чем дело.
— А, вы имеете в виду…
— Да-да! Галахада, конечно, не лорда же Эмсворта.
— Нет, мы не знакомы. Оба раза, что я жил в замке, его не было. А сейчас?
— Он здесь. Пишет мемуары.
— Да, я видел в какой-то газете.
Леди Констанс сделала то, что так близко к «ломанию рук».
— Там ужасные вещи, мистер Бакстер! Сплошная клевета на всех наших друзей. У нас вообще друзей не останется. Галахад знал буквально каждого, а запомнил — самое нелепое и позорное. И я…
— Вы хотите, чтобы я завладел рукописью и ее уничтожил?
Леди Констанс застыла, пораженная такой проницательностью.
— Да, — проговорила она. — Это странно, я понимаю…
— Ничуть, ничуть.
— …но лорд Эмсворт не хочет ничего делать. Вы же его знаете.
— Еще бы, еще бы!
— Такая беспомощность!.. Такая рассеянность!.. Глупость, я бы сказала.
— Вот именно.
— Мистер Бакстер, вся надежда на вас.
Бакстер снял очки, протер и надел.
— Я сочту за честь, леди Констанс, помочь вам. Завладеть рукописью нетрудно. Сколько экземпляров: один?
— Да, да, да. Я уверена. Галахад говорил, что еще не отдал машинистке.
— Тогда беспокоиться не о чем.
Какое-то время леди Констанс не могла найти слов.
— О, мистер Бакстер! — наконец сказала она.
Ноги занесли Ронни Фиша в ту часть угодий, где он ощутил знакомый острый запах, а поглядев, увидел, что находится рядом с резиденцией Императрицы. Подойдя ближе, он узрел и прославленную свинью. Склонив голову, дрожа хвостиком, она увлеченно ела.
Всякий любит смотреть, как другой ест. Ронни перегнулся через перильца и рассеянно бросил свой мячик. Тот ударился о спину медалистки и замечательно отскочил, очень уж поверхность хорошая. Минуту-другую так они и развлекались — Императрица ела, Ронни швырял мячик, пока ему не пришла в голову прекрасная мысль.
Дядя Кларенс любит природу. Он очень рад, когда кто-нибудь к ней возвращается. Следовательно, надо пойти и сказать, что ты прозрел и увидел: будущее Англии — в деревне. А потом попросить денег на образцовое хозяйство.
Сейчас, сейчас, сейчас… Не просто хозяйство, а такое, где разводят свиней! Да дядя Кларенс осыплет золотом! А там — немедленно жениться.
Мячик в последний раз проговорил «плямц!», ударившись о гостеприимную спину, и окрыленный Роналд помчался дорабатывать свой замысел.
Часто бывает, что со второго взгляда блестящие замыслы кажутся пустыми. С Ронни этого не случилось.
— Э, дядя Кларенс, — сказал он, входя через полчаса в библиотеку. — Насчет этих денег…
— Прости?
— Ну, моих денег. Я вот подумал, не взять ли мне немного…
— Ты хочешь открыть кафе?
— Нет-нет! Как можно! Честно говоря, Лондон мне надоел. Я хочу вернуться к земле. Города надо разгрузить. Земля — вот будущее Англии. Это мое мнение.
Что-то было не так. Лорд Эмсворт не смягчался. Может быть, плохо слышит?
— Земля, — сказал он погромче. — Надо к ней вернуться. Хочу завести ферму. — Он помолчал для эффекта. — Чтобы разводить свиней.
Лорд Эмсворт протирал пенсне. Глаза его в неприкрытом виде были еще неприятней.
— Свиней! — заорал Ронни, борясь с тревогой.
— Свиней?
— Свиней.
— Ты хочешь их разводить?
— Да, да, да! — проревел Ронни. — Сви-и-ней!!! — И вымученно улыбнулся.
Лорд Эмсворт надел пенсне.
— Для того, — проговорил он, дрожа всем телом, — чтобы целые дни бросать в них мячик?
— А… а… а?.. — проговорил Ронни.
Лорд Эмсворт встал. Казалось бы, в старой куртке с продранными локтями не выразишь оскорбленного величия — но нет! Он выпрямился во весь рост, а это немало, и прогрохотал:
— Я все видел! Нет, мячик! Что же это такое? — Пламя вырвалось из-под пенсне. — Ты понимаешь, что она — нервное, тонкое создание? Какие-то дурацкие мячики…
— Я… а… э…
— Что?
— Я не думал…
— Ты вообще не думаешь. То-то и плохо. Разводить свиней! Это ты? Ха-ха! Последний человек в мире…
Ронни Фиш ухватился за стол.
— Эй, в чем дело? — спросил Галахад, потревоженный воплями в маленькой комнате за библиотекой, где он писал свои мемуары. — Ты не мог бы, Кларенс, декламировать попозже?
— Он бросал в нее мячик! — горестно вскричал лорд Эмсворт.
Галахад не выразил ужаса.
— Ты хочешь сказать, — строго осведомился он, — что вы губите мою работу из-за этой свиньи?
