— Он бросал в нее мячик! — горестно вскричал лорд Эмсворт.
Галахад не выразил ужаса.
— Ты хочешь сказать, — строго осведомился он, — что вы губите мою работу из-за этой свиньи?
— Этой! — вскричал лорд Эмсворт. — Господи! Неужели никто из моих родных не понимает, что она — лучшая свинья Англии? Кто получил два раза подряд медаль на выставке? А она получит, если некоторые не будут швырять в нее теннисные мячи.
Галахад нахмурился. Он не любил считать свиней по осени.
— Не зарывайся, Кларенс, — сурово сказал он. — На днях я зашел выпить пива в «Герб Эмсвортов», и там какой-то тип ставил три к одному на Красу Матчингема. Рыжий такой, косит. Не совсем трезв.
Лорд Эмсворт забыл и Ронни, и теннисный мяч — он забыл все. Именно этого он боялся.
— Это свинья сэра Грегори, — сказал он. — Пари предлагал его свинарь, Джордж Сирил Бурбон. Он служил у меня, ты же знаешь, но Парслоу его переманил. Подлость неслыханная.
Галахад свистнул.
— А, вот что! — сказал он. — Значит, свинарь Парслоу предлагает такое пари?
— Несомненно. Эта Краса получила в прошлом году вторую премию. С Императрицей ее не сравнить.
— Ты смотри, Кларенс, — посоветовал его брат. — Парслоу ее испортит.
— Испортит?
— Да. А не сможет — украдет.
— Что ты говоришь! Это немыслимо.
— Мыслимо. Парслоу — истинный угорь. Он бы бабушку свою испортил, если нужно. Я его знал в юности и скажу со всей уверенностью: если бы его бабушка выступала по классу жирных свиней, а он хотел ее устранить, он бы подсыпал яду в болтанку или там в желуди.
— Ой, Господи! — сказал потрясенный граф.
— Вот послушай. Намечался собачий бой. У меня был отличный пес, звали Кнут — и что же? Встретившись с его Банджо, он повалился на бок, зевнул и заснул. Я кричу, молю — безуспешно. Спит как убитый. Я абсолютно уверен, что юный Парслоу скормил ему шесть фунтов чистой вырезки с луком. Доказать не могу, но изо рта у него пахло, как из кухмистерской в Сохо летним вечером. Вот тебе твой Парслоу.
— Галахад!
— Да-да. Прочитаешь у меня в книге.
— Господи, Господи! — запричитал граф. — Надо немедленно увидеться с Пербрайтом. Я и не знал… не думал…
Он вышел, Галахад тоже собрался уйти, но Ронни его остановил.
— Дядя Галли!
Розовые щеки племянника пылали багрянцем, глаза сверкали странным огнем.
— Да?
— Ты правда думаешь, что сэр Грегори упрет Императрицу?
— Да. Я же говорил, он…
— Как же он ухитрится?
— Пойдет ночью к свинарнику и уведет.
— И спрячет?
— Да.
— Она же очень большая! Легче слона спрятать… А тащить!
— Однако ты идиот. У нее кольцо в носу.
Галахад удалился, Ронни сел в кресло, с которого так величаво встал его дядя. Стоять он уже не мог, вдохновение его ослепило, он сам удивлялся. Да, ферма — это умная мысль, но тут!..
Сможет он?
А что?
Но все-таки…
Нет, это невыполнимо.
А почему? Представим, что он все сделал — подошел, увел, спрятал. Отдаст дядя Кларенс что угодно тому, кто вернет свинью? Отдаст. Деньги потекут из его сундуков.
Но возможно ли это? Ронни задумался. Место он придумал с ходу — домик егеря в Западной роще. Там никто не бывает. Истинный сейф.
Подозрения? Навряд ли. Кто свяжет с уводом свиньи Роналда Фиша?
Как ее кормить?
Лицо его затуманилось. Да, это закавыка. Кто их знает, что они лопают, но жрут — как свиньи. Если вернуть дяде скелет, он не обрадуется. Кто же поможет? Хьюго?
Нет. Сообщник он прекрасный, но есть у него и недостатки. Если он узнает, что к чему, это узнает и весь Шропшир. Лучше прямо напечатать в газете или передать по радио. Прекрасный человек, но… Нет, не Хьюго. Так кто же?
— А!!!
Ронни вскочил с кресла и так заорал от радости, что дверь открылась.
— Не ори! Писать не дают!
— Прости, дядя Галли. Я придумал одну штуку.
— Дело твое. Как ты написал бы «навеселе»?
— Вместе.
— Спасибо, — сказал Галахад и снова исчез.
Дворецкий Бидж сидел у себя. Пиджак он снял, вообще расслабился, как расслабится всякий, если перечистил серебро и может отдохнуть часик-другой. Снегирь весело пел в своей клетке, но не мешал читать сведения о бегах в «Морнинг пост».
Вдруг он вздрогнул (Бидж, не снегирь). Двери открылись. Вошел племянник его хозяев.
— Привет, — сказал Ронни.
— Сэр?
— Заняты, а?
— Нет, сэр.
— А я вот заглянул.
— Очень рад, сэр.
— Поболтать.
— Превосходно, сэр.
— Давно мы не болтали, Бидж.
— Да, сэр.
— В детстве я тут у вас торчал.
— Бывало, сэр.
— Какие были дни, Бидж!
— Хорошие, сэр.
— Никаких забот. А случатся какие-нибудь, я нес их к вам…
— Несли, сэр.
— Я никогда не забуду вашей доброты.
— Очень приятно, сэр.
— Позже я пытался отблагодарить вас… Помните, как я подсказал Дрозда?
— Конечно, сэр.
— Немало выручили!
— Прекрасные результаты, сэр.
— А дальше? Как мы помогали друг другу!
— Я всегда рад помочь вам, сэр.
— Знаю, знаю. А потому, — Ронни нежно улыбнулся, — не сомневаюсь, что вы присмотрите за дядиной свиньей, когда я ее украду.
Такое лицо, как у Биджа, не могло все сразу выразить. Обалделость охватила уже две его трети, когда Ронни продолжил:
— Между нами говоря, Бидж, держать ее я решил в этой хижине для егеря. Когда дядя Кларенс пообещает за нее полцарства, я ее выведу и верну, заслужив безмерную благодарность. Уловили мысль?
Дворецкий поморгал, борясь с подозрением, что разум его пошатнулся. Ронни ободрил несчастного приятным кивком:
— Какой план, а? Да-да, вы правы. План — лучше некуда. Такие свиньи очень много едят и, заметьте, по часам, но часто. Вот тут вы мне и поможете со свойственной вам добротой.
Дворецкий затравленно посмотрел на снегиря, но тот его не утешил, беспечно щебеча, как человек, вспоминающий мелодию в ванне.
— Вы не поверите, сколько они лопают, — продолжал Ронни. — Вот книга, я взял у дяди. Шесть фунтов еды — это без питья! Разбухшие отруби…
Бидж обрел дар речи, которая вылилась в младенческий крик. Потом пришли слова:
— Мистер Роналд!..
Ронни удивленно посмотрел на него.
— Что это? Вы меня оставляете? Вы, мой старейший друг? — Он засмеялся. — Нет, я просто не понял!
— Но, сэр… — залепетал Бидж. — Я не могу… Я никогда… Вы меня лучше не просите, мистер Роналд.
— Бидж!
— Нет, правда, сэр…
— Подумайте хорошенько, — сказал Ронни. — Кто подсказал вам ставить на Креолку?
— Да, но…
— А на Маззавати? Какая красавица!
Все притихли, даже снегирь.
— Может быть, — сказал Ронни, — вам интересно, что я слышал в Лондоне?
Бидж застонал. Все дворецкие любят спорт, а он служил восемнадцать лет[26]. Простой благодарности было бы достаточно — но это! Он ведь именно об этом думал и никак не мог решить. Снова бродить во тьме…
— Ююба, сэр?
— Нет.
— Рыжий Джордж?
— Смешно слушать. Не гадайте, это бесполезно. Отдам свинью — узнаете. Ее надо кормить… Ну как?
Дворецкий молча глядел в пустоту. Потом он направился к клетке и закрыл ее зеленой бязью.
— Скажите мне все по порядку, мистер Роналд, — выговорил он.
Утренняя заря взошла над Бландингским замком. Свет становился все ярче, пока, одолев занавески, не разбудил Ронни. Тот смутно помнил страшный сон, каких-то свиней…
Он сел. Словно холодная вода, его окатила догадка: это не сон. С самой школы не вскакивал он с постели, но тут — вскочил. Она утратила свою обычную прелесть.
Он помылся, побрился, надел брюки, когда пришел Хьюго Кармоди. На лице его было написано, что он принес новости.
— Ронни!
— А?
— Не слыхал?
— О чем?
— Свинью знаешь?
— А что такое?
— Исчезла.
— Исчезла?
— Да. Старик мне сам сказал. Пошел на нее взглянуть, а ее нету.
— Нету?
— Нету.
— То есть как?
— А так, ушла куда-то.
— Ушла?
— Ушла!
— Черт знает что, — сказал Ронни.
— А вообще-то, — продолжал Хьюго, — нет худа без добра. Это меня просто спасло. Старик посылает меня в Лондон за сыщиком.
— За кем?
— За сыщиком.
— Сыщиком?
— Конечно, я останусь в городе, переночую. Мне тут очень нравится, но и город не так уж плох. Потанцую…
— Кому пришло в голову звать сыщика? — спросил Ронни.
— Мне.
— Тебе?
— Кому же еще!
— Значит, тебе? Ну что ж. Ладно, мне нужно одеться.
Нечистая совесть вконец измотала Ронни Фиша. Когда часы на конюшне пробили час, состояние его приближалось к состоянию покойного Юджина Арама[27]. Опустив голову, он шагал по нижней террасе и тосковал по Сью. Пять минут с ней — и он бы стал другим человеком.
