— Я не люблю разговоров о прислуге. Стоит проявить к ним внимание, как они сразу же забывают свое место!
Американка нахмурилась и поднялась со стула, сказав, что ей пора в путь.
— Моя «конституция» гласит, что я ежедневно должна делать шесть кругов по прогулочной палубе, то есть одну милю, иначе мой желудок не сможет работать хорошо… До свиданья, дорогая! Увидимся за обедом!
Как бы там ни было, но Исабель еще больше успокоилась в обществе этой огромной сеньоры, завернутой в набивной сатин, на котором были изображены английские пуритане, высаживающиеся на Скалу Плимута.[16] Мисс Дженкинс заколыхалась к выходу, приветствуя своих многочисленных знакомых и пробегая пальцами по воздуху, как по невидимым клавишам. Исабель глянула ей вслед с улыбкой и, прикрыв глаза, медленно допила свой кофе. Легкий шум столовой — бульканье льющегося чая, звяканье ложечек, звон стаканов — обволакивал ее, убеждал в том, что она попала в царство покоя, добропорядочности и хорошего вкуса; это ощущение росло в ней на протяжении всего утра, долгого и приятного, — пока она любовалась океаном, пока пила бульон из чашки, откинувшись на спинку шезлонга, пока слушала вальс Легара, исполняемый струнным оркестром в главном салоне, пока разглядывала пассажиров «Родезии».
В час дня по коридорам прошел молоденький моряк, который звал всех к обеду, играя на маримбе.[17] Исабель спустилась в столовую, развернула салфетку и, перебирая жемчужное ожерелье, занялась меню. Ни разу не взглянув на стройного молодого официанта, она заказала шведскую семгу, ростбиф и сыр. И почувствовала, что ей очень хочется, чтобы поскорее пришла ее соседка по столу — сеньора Дженкинс.
— Hullo. My name's Harrison Beatle.[18]
Исабель перестала выдавливать лимонный сок на розовую мякоть рыбы и увидела перед собой загорелого молодого человека со светлыми волосами, причесанными на прямой пробор. Сразу увидела и его тонкий профиль, и красиво очерченные губы, и серые, весело улыбающиеся глаза, которые не позволяли заметить некоторую манерность и принужденность его поклона. Молодой блондин отставил в сторонку стул и молча ждал приглашения сесть.
— Наверно, тут какая-то ошибка, — с трудом пробормотала Исабель. — Это место сеньоры Дженкинс.
Мистер Гаррисон Битл сел, расстелил на коленях салфетку, расстегнул пиджак из белого льна и едва уловимым движением показал безупречно отглаженные манжеты своей рубашки в синюю полоску.
— Новая диспозиция! Таков здесь порядок, — улыбнулся он, проглядывая меню. — Старший стюард — истинный Иегова этой столовой. Это он открывает и соединяет родственные души. Это он разъединяет несовместимое… Ну а может быть, ваша спутница взяла и пожаловалась на вас. И попросила, чтобы ее пересадили? Разумеется, я шучу!
— О нет! Мы были вполне довольны друг другом, — очень серьезно ответила Исабель, старательно выговаривая английские слова.
— Ну, тогда припишите это прозорливости старшего стюарда Don't know what's becoming of these ships. Rotten service nowadays. Boy![19] Хотите немного вина? Нет? То же, что и для сеньоры, и полбутылки «шато-икем».
Он снова улыбнулся Исабели. Она потупилась и быстро проглотила семгу.
— Suppose we ought to be properly introduced. Pity you didn't show up at the Captain's gala the other night.[20]
— Я только вчера села на пароход. В Акапулько.
— А-а! Так вы латиноамериканка?
— Да, я из Мехико.
— Гаррисон Битл. Филадельфия.
— Исабель Вальес. Собственный дом на Гамбургской улице, 211. Сеньорита Исабель Вальес.
— Ах вот как? И путешествуете без охраны? А я всегда считал, что латиноамериканцы приставляют к незамужним девушкам старую дуэнью в кружевной мантилье. Но вы не тревожьтесь! Keep an eye on you![21]
Исабель улыбнулась и во второй раз за день стала рассказывать о себе. С соседнего стола, где сидели четверо, протянулась в их сторону толстая морщинистая рука и поиграла пальцами по воздуху. Исабель снова улыбнулась, вспыхнула от смущения и стала торопливо рассказывать о том, что она целых пятнадцать лет подряд отдает все свои силы этому магазину, что тетя Аделаида убедила ее наконец поехать отдохнуть и что она уже скучает по boutique — если бы вы видели! Все кругом белое и золотое! — и что ей самой странно, как все эти немудреные заботы по магазину — счета, заказы, разговоры с покупателями, которым она предлагала, а главное, продавала разные сумочки, косынки, заколки, бусы, косметику, дорогие безделушки, — могли заполнить ее жизнь, могли стать для нее чем-то совершенно необходимым. Может, она так сильно привязалась к своему магазинчику оттого, что после смерти мамы и отца — Исабель еще больше потупилась — друзья семьи посоветовали вложить в него все деньги, ну, вернее, те небольшие деньги, что она получила в наследство.
Мистер Гаррисон Битл, освещенный золотыми лучами солнца, слушал ее, подперев голову ладонью, и глаза его туманила дымка тончайшей вуали от фирмы «Benson and Hedges».
Английский пароход «Родезия», верный заповеди, которая приписывает победу при Ватерлоо усиленным тренировкам в спортивных лагерях Итона, напоминал ристалище разного рода соревнований; все власти «Родезии» — этого Плавучего Учреждения — словно бы вступили в сговор, чтобы с помощью своих ревностных служащих (администраторов, распорядителей игр, длинноногих сеньорит в белой форме, моряков в широких брюках и полосатых тельняшках и прочих и прочих лиц, более или менее далеких от мысли, что они пародируют героев оперетт Салливана и Джильбера, доказать действенную силу британской традиции «fair play»[22] и не только доказать, но и, используя опыт крестовых походов, навязать ее за короткий срок, означенный провидением, всем чужеземцам, которым наконец посчастливилось вступить в контакт с самим Альбионом. Только понимание тех особенностей британского характера, что уже стали общеизвестными, дало бы возможность описать спортивную лихорадку, царившую на палубах «Родезии»; но даже при самом непредвзятом отношении к действиям экипажа возник бы вопрос: был ли среди служащих, и пассажиров хоть один человек, который бы не сознавал и, еще хуже, не гордился бы, что является олицетворением того самого поведения и тех поступков, в бессмысленной борьбе с которыми было сломано столько сатирических копий. И все же здесь есть один секрет! Англичанин охотно придумывает поверхностную карикатуру на самого себя и выдает ее публике за чистую правду, а сам, укрывшись за ее примелькавшимися внешними приметами, живет своей отгороженной от чужого глаза жизнью, разнообразной и нередко эксцентричной!
— Поднимемся, сыграем в крокет! — скажет к вечеру мистер Гаррисон Битл, одетый по этому торжественному случаю в белые брюки из тонкого сукна и спортивную рубашку, отороченную темно-зеленым кантом.
— Посмотрим на заплыв детей? — скажет на утро мистер Гаррисон Битл, ослепительный в своей белой махровой рубашке.
— Вы никогда не видели, как танцуют скотч-рил? — спросит позже мистер Гаррисон Битл — в синей куртке с гербом «Тринити-колледж», вышитым на груди, — входя в салон для танцев.
— Сегодня первый тур чемпионата настольного тенниса! — объявит на следующее утро мистер Гаррисон Битл — в рубашке для поло и шортах, открывающих ноги, поросшие золотистым пушком.
— Вечером на lounge[23] будут бега. Лично я поставил на Оливера Твиста и решительно требую, чтобы вы в знак солидарности сделали то же самое, — смокинг с матовыми отворотами и лаковые ботинки.
Исабель, не слишком утруждая свой ум, решила, что коль скоро ей довелось оказаться на борту парохода, идущего под флагом «Union Jack»,[24] ее прямой долг — присутствовать на всех соревнованиях, даже если она и не принимает в них никакого участия. Одетая в свою любимую плиссированную юбку с блузкой или свитером пастельных тонов, в туфлях на низком каблуке (единственная вольность, которую она себе позволила на время отдыха), Исабель, поигрывая жемчужным ожерельем, обошла в обществе сеньора Битла все палубы «Родезии», поднялась и спустилась по всем ее лестницам посидела на всех скамейках, присутствовала на всех предобеденных партиях крокета, приобрела легкий неврит, неловко вытянув шею во время соревнований по теннису, и однажды во весь голос закричала «браво!» команде взмыленных туристов, силившихся отнять веревку у команды экипажа, которая нарушила правила, зайдя за белую черту, проведенную мелом на полу.
— Chin up![25]
— Knuckle down![26]
— Character will carry the day![27]
— Shame! Measure those twenty-two yards between wickets again![28]
— Mr. Beatle plays bowler for the Sherwood Forest Greans![29]
— Come now, Miss Valles, hold your partner by the waist and keep your left arm up! Good sport![30]
— Good sport![31] — шепнул ей на ухо мистер Гаррисон Битл, прижав ее к груди, когда закончился вечер шотландского танца и когда осталось лишь полчаса до начала прослушивания стереофонических пластинок, которое всегда проводилось в том же танцевальном салоне.
