- У тебя те задачки при себе? Ну, где дроби простые и десятичные свалены в одну кучу? - спрашивает Тамара.
- Сейчас посмотрю… - Галка с готовностью достала тетрадь, - А ты не решила? Могла ж позвонить… Гляди, это легче легкого!
- Да нет, я не - для себя, Можно?
- Пожалуйста, - Галка передает ей тетрадь, - А для кого?
Но подруга молча берет тетрадь, выжидает момент, когда внимание Виолетты Львовны целиком отдано произношению Тарасюка, затем переходит к блондинке из другого ряда, о чем-то говорит с ней тихонько и оставляет ей Галкину собственность.
- А почему Родионова сама не попросит? - спрашивает Галка, когда Тамара вернулась. - Как странно…
- Ничего не странно. Ты еще не знаешь, какая она гордая.
В громком шепоте Галки - возмущение:
- А гордая - тогда сама пускай делает, а не сдувает!
- И чего ты такая принципиальная? Если она не успела, если ее вообще два дня в городе не было?
Виолетта Львовна стучит карандашом, чтобы пресечь разговоры и смотрит на Тарасюка, который намертво замолчал и стоит угрюмый, с капельками пота на переносице.
- That`s enough… You may sit down. You've done your best, I see… 5)
Она наклоняется с улыбкой сострадания над журналом.
- Внимание, друзья! До моей болезни мы с вами взяли одну тему, но не успели раскрыть. Называлась она, вы помните: "А letter to my foreign friend" - "Письмо к моему зарубежному другу". Запишем.
Пока она пишет на доске наивным каллиграфическим почерком, вернемся к девочкам.
- А где это она была… не в городе? - выспрашивает Галка.
- В Рузе. Ну, знаешь, где артисты живут, композиторы… Там коттедж в ихнем распоряжении.
- А ее папа, что ли, композитор? Или артист?
- Нет, папа у нее обыкновенный. У нее мама всех знает.
- Как это - всех знает?
- Ну, не имею понятия. Просто всех знает. Интересная женщина.
Галка примолкла: это надо обдумать.
- Поймите, как это важно, - говорила Виолетта Львовна, - уметь написать грамотное письмо за рубеж. Чтобы там сказали: как умны и культурны советские дети! Как хорошо они излагают свои мысли!… Каждая ошибка в таком письме поставит в неудобное положение не только вас, но и… Гродненский, stop talking, please!… 6) но и вашу школу, ваших педагогов и так далее. В такой корреспонденции мы защищаем честь и достоинство - да-да! - достоинство и честь нашей страны и ее молодого поколения!
В душе Виолетты Львовны жил пафос. Жил и требовал выхода.
- Do you understand me? 7)
- Yes, I do 8) - сказал Андрюша Коробов. - Если мы чего не так напишем, может начаться война!
- It's not fun 9), Коробов! Война - это не повод для шуток, это огромное несчастье… Все записали тему?
И тут Гродненский, ухмыляясь, объявил:
- А Пушкарев получил письмо из Америки!
Класс очень развеселился, а Леня Пушкарев судорожным жестом убрал с парты белый прямоугольник письма, не дававший ему покоя все это время.
- Из Америки? Это интересно… - Виолетта Львовна слегка растерялась. - О чем же тебе пишут? Не секрет?
- Секрет! - выкрикнул Леня. - В том-то и дело… - Он свирепо глянул на Гродненского. - Может, я вообще ничего не получал?!
- А что спрятал?
- Оно личного характера? - вмешалась Виолетта Львовна.
- Общественного. Самого общественного характера!
- Тогда, может быть, мы все дадим честное слово, что сохраним его в тайне… и ты познакомишь нас… Дадим слово, ребята?
- Дадим! Честное-пречестное! - зашумел 6-й "Б", все еще не вполне веря.
- Прямо здесь? Сейчас? - растерялся Пушкарев.
- Indeed, my boy, naturally… 10)
Могла ли Виолетта Львовна отказаться от такого?! В один миг все посторонние интересы утратили значение - и торжествовали ее предмет, ее тема!
Пушкарев достал письмо и пошел к доске. На конверте глаз опытного филателиста мог издали распознать редкую и ценную марку. Леня достал листок, расправил его, побледнел и, глянув на класс, стал читать:
- "How do you do, dear mister Pushkarev…"
- Эй, мистер, давай сразу по-русски, чего там! - громко сказал Андрей, у которого недоверчиво и ревниво кривился рот.
- Коробов забыл, что у нас урок английского, - вмешалась Виолетта Львовна.
- Сейчас некогда, слишком важное дело! - крикнул Гродненский, который сам, без разрешения, сел на первую парту в качестве третьего.
Пушкарев предложил компромисс:
- Я сперва переведу, а потом прочитаю. Какая разница?
И учительница с улыбкой отошла к стене.
"Невзрачный" - кажется, так мы представили Леню Пушкарева вначале? Ничего подобного, характеристика отменяется. Вдохновение, ответственность, собранность, гордость и к тому же шалое, веселое что-то - все это светится на его лице. Это его звездный час!
И он читает:
- "Здравствуй, дорогой мистер Пушкарев!
В прошлый раз мы писали тебе про свою учебу, про бейсбол и так далее. Но это письмо не такое, оно секретное. Наши враги будут в восторге, если смогут перехватить его. Будь осторожен. Знакомить с письмом ты должен только тех, кому доверяешь на 1000 процентов…" - Вот я доверяю, видите… - сказал Леня тихо, сурово и еще больше побледнел. Класс молчал.
"Огромная опасность нависла над лучшим из наших учителей, мистером Грифитсом. Он отец одного из нас, Клайда, тебе лично знакомого парня, который и подал идею связаться с тобой. Но писать о родном отце Клайду как-то неловко, поэтому подпись его здесь есть, но сочиняется письмо почти без его участия…
Но это мелочи, а главное - что люди из ЦРУ начали настоящую охоту на честного и талантливого человека. Охоту за то, что в голове у него свои мысли, а не та жвачка, которой кормит нас всех телевидение! Да, брат, вот как на самом деле выглядит наша прославленная демократия!
С самого начала мистер Грифитс был против той грязной войны, которую Америка теперь проигрывает во Вьетнаме. На это еще не все. Он занялся частным расследованием самых громких преступлений, называемых "убийствами века". Не удивляйся: у нашего учителя есть диплом юриста. Ему не давали покоя тайны подлых покушений на Джона и Роберта Кеннеди, а также на доктора Мартина Лютера Кинга. И, представь себе, мистер Грифитс напал на верный след! Даже больше: он нашел железные доказательства, что за спинами убийц стояли люди самого большого бизнеса и самой большой политики. Но, как только они "засветились", мистер Грифитс сам оказался у них на мушке!"
Стоит ли описывать, как выглядел 6-й "Б", обратившийся в слух?
- "За лето и начало осени наш учитель он получил 96 писем, и во всех нарисованы череп и кости. Подонки боятся, что кое-какие документы он передаст газетчикам… Вчера в его сад бросили пластиковую бомбу. Если мистер Грифитс погибнет, мы все пойдем к Белому дому и, пусть охрана стреляет, кто-то из нас все равно доберется до президента! Каждую ночь двое наших дежурят возле учительского дома, но у нас один кольт на всех, а у тех ружья с оптическим прицелом. Полицейские делают вид, как будто ничего не происходит. А мы знаем, что очень даже происходит, что идет охота на человека!
Большая просьба, дружище: вместе с лучшими из своих приятелей помозгуйте над нашей бедой! Сейчас мы в таком положении, что не отказались бы от совета и помощи, пусть даже из такой далекой страны, как Россия… Вообще-то смелых людей у нас в Америке много, но почти нет желающих вмешиваться в такие дела.
Шлем вам горячий привет и лучшие пожелания. Если до Рождества не будет от нас нового письма, значит, дела наши плоховаты…
Леня перевел дух.
Потрясенный 6-й "Б" молчал.
- По-американски читать? - спросил Леня. Он вспотел, и глаза у него были пьяные от вдохновения и гордости.
- По-английски, мой друг, - мягко поправила Виолетта Львовна. - Ну что ж, я думаю…
- Потом, потом! - раздались голоса.
И все же она церемонно и торжественно попросила:
- Леня, разреши мне познакомиться с этим документом.
- З-зачем? - тупо спросил Пушкарев.
- Нет, я тут же верну, ты не волнуйся!
Он протянул учительнице письмо. На его ярко малиновых ушах была четко видна каждая прожилочка. Они едва не дымились, его уши.
А потом - началось… Вы думаете - гвалт, выкрики, разгул страстей? Ничего подобного.
Началась пресс-конференция.
Ее открыла Галя Мартынцева. Она почтительно подняла руку и сказала, поднявшись:
- Леня, можно спросить?
- Ну?
- Леня, а ты давно знаешь этих ребят? И если это не секрет, откуда?
Галя села. Леня откашлялся.
- Ну, Клайд, он мой приятель еще с прошлого лета. Он приехал к нам с отцом. Как турист. Иду я один раз мимо гостиницы "Россия", вдруг подбегает такой курчавенький парнишка в темных очках. Просят разменять десять копеек. Ну, на ломаном русском языке, конечно. Ему двушка была нужна для автомата. А у меня, как назло, ни копейки. Ну, я ему тогда объяснил, что на десяти копейках автоматы у нас работают, как на двушке, даже лучше. Так и познакомились. Потом переписываться стали. Вот и все.
