Пэт, старшая девочка и, кажется, наименее сумасбродная из них, доставляла нам сравнительно мало хлопот. Но только сравнительно! Казалось, Пэт так и родилась со словарем преподавателя колледжа и с театральными наклонностями, и первые способности она использовала для удовлетворения вторых. Стоило на пять минут оставить ее одну в комнате с телефоном, как она превращалась в миссис Томпсон или в общественного секретаря миссис Томпсон. Она обзванивала магазин за магазином, заказывая себе товары, необходимые для своих спектаклей. И она была такой бойкой и речистой, что добивалась кредита там, где мы с Альбертой терпели полный крах.
Майк, наш самый младшенький, обладал свойством, которое я всегда терпеть не мог в людях, — он был положительным вредителем человеческой природы, любителем грубых шуток. Посетители нашего дома непременно обнаруживали у себя в шляпах, сумочках и тому подобном детские пеленки. Пеленки, которые выглядели намного неприятнее, чем были на самом деле. Подобно Пэт, у Майка была сильно развита артистическая жилка. Смешав остатки от обеда с горчицей и майонезом, он достигал массы настолько похожей на настоящую, что обманывал свою мать и меня.
Шэрон, наш средний ребенок, вторая дочка... Шэрон. Я мог бы написать про нее книгу — десятки книг. Но, будучи ограниченным пределами данной рукописи, лучше сосредоточусь только на ее главной и доставляющей больше всего проблем странности.
Шэрон подбирала бездомных животных и принимала их в школу, где была и ее директором, и учительницей.
Толкая детскую коляску, которую мы купили еще для Пэт и в которой она и другие наши дети решительно отказывались кататься, Шэрон бродила по переулкам и закоулкам, отыскивая самых больших и безобразных кошек и дворняжек, которых только могла найти. Она усаживала в коляску вместе кошек и собак. И от нее исходили такое невероятное обаяние и такое миролюбие, что животные даже не пытались удрать и, что удивительно, не дрались между собой.
— Будьте холошими лебятами, — говорила она, поднимая одной рукой дворняжку, а другой шелудивого кота. — Будьте длузьями.
Затем их сажали в коляску, и хотя друзьями они не становились, но вели себя безупречно.
Набрав полную коляску животных, она катила ее домой, а там — прямиком в ванную. Она по очереди мыла их, перевязывала им раны, затем вела на кухню. Уничтожив на несколько долларов еды, довольные, они направлялись за ней в гостиную — в ее «школу». И там, усадив всех в ряд, Шэрон читала им лекции о личной гигиене, о том, как важно быть «длузьями», и на другие подобные темы.
Не знаю, какие качества должны были они проявить, чтобы перейти из одного класса в другой, но некоторые классы они заканчивали очень быстро, в течение какого-нибудь часа, тогда как для других учеба затягивалась до вечера. Во всяком случае, дополнительных занятий никогда не требовалось; и каждый день в школе появлялись новые ученики.
Нетрудно, наверное, догадаться, что с такими детьми, как наши, возникла необходимость обзавестись собственным домом. И за несколько месяцев до того, как я оставил работу в писательском проекте, мы переехали в новый дом. Разумеется, я приобрел его в кредит. А что касается мебели — нужно было обставить восемь комнат, — я получил довольно существенную скидку, а остальную сумму должен был выплачивать постепенно из своего заработка, что обеспечивало мне жизнь в долг до самой смерти. Но, несмотря на боязнь долгов, я считал переезд мудрым поступком.
Дом был беспорядочно выстроенным кирпичным коттеджем с просторными комнатами, стены которых были оклеены обоями. При доме имелся огромный задний двор, гараж и помещение для прислуги. На эту недвижимость была назначена неправдоподобно низкая цена — до того низкая, что я даже насторожился, заподозрив какой-то подвох. Но я вроде бы неплохо разбираюсь в строительстве, и при тщательном осмотре постройка показалась первоклассной. Итак, как я сказал, мы приобрели его и переехали.
Как мы были счастливы в тот первый день в нашем собственном доме! Ребятам он очень понравился, они ходили из комнаты в комнату и восхищались новой обстановкой. Пэт пообещала снизить свои расходы. Майк согласился воздерживаться от своих фокусов с горчицей и майонезом. Шэрон...
— Ох уж этот ребенок, — вздохнула Альберта. — Вот только что она была здесь, а теперь исчезла.
— Ну, — успокаивающе сказал я, — по крайней мере, теперь мы знаем, где она может быть. Она захватила с собой коляску.
— Так, ради бога, пойди отыщи ее! Теперь у нас такой чистый и красивый дом, и я хочу, чтобы он подольше таким оставался. Скажи ей... Попроси ее... чтобы она... А почему ты смеешься, Майк?
Улыбка Майка стала еще шире.
— Шэн... — сказал он. — Шэн жалежла под дом.
— Что?!
— Ага! Она под домом шо швоими кошками и шобаками.
Потопав по полу, мы выяснили, что это правда. Мы вышли на задний двор, и вскоре из отверстия для вентиляции в фундаменте выкарабкалась Шэрон, вся в грязи и паутине, а за ней вся ее свита животных.
— А под домом жуки, — безмятежно сообщила она. — Плохие жуки. Я хотела с ними поиглать, а они не захотели.
Альберта сказала, что, разумеется, под домом живут жуки, под любым домом заводятся разные насекомые.
— Но чего я не желаю иметь у себя в доме, — заявила она, — так это этих животных. И, ради бога, пойди и счисть с себя всю эту грязь!
Шэрон без возражений распустила свои классы, очевидно, их практические занятия по охоте за жуками вознаграждались дипломами об окончании школы. Мы собирались вернуться в дом, когда вдруг Пэт завизжала, шлепнула на шее огромную сороконожку и стукнула Майка по спине.
— Вот дрянь! Я научу тебя, как сажать на меня пауков!
— Я не шажал! — Майк дал ей сдачу, возмущенно насупившись. — Я шам терпеть не могу вщяких пауков!
— Я же сказала вам, — заявила Шэрон, — жуки под домом и в доме. Они везде-везде.
— Да, теперь, возможно, и в доме, — мрачно согласилась Альберта. — Это ты натаскала их на себе. А сейчас отправляйся чиститься и хоть минуту посиди спокойно!
Мы втащили в дом Пэт и Майка и заперли их в разные комнаты. Шэрон возилась в ванной, а мы с Альбертой принялись готовить ужин.
Некоторое время, пока Альберта отбивала мясо, а я чистил картофель, все было тихо. Затем она внезапно издала пронзительный вопль и уронила на пол сковороду.
— Джимми! Ты только посмотри!
Я посмотрел, и от ужаса у меня мурашки по спине забегали. Потому что из плиты появилась целая армия сороконожек и, разделившись на отряды, поползла по стенкам вниз, а оттуда — на пол.
Я перебил всех насекомых, какие только попадались на глаза, давя их каблуками и содрогаясь от отвращения. Но Альберта долго еще не могла успокоиться и нервно вздрагивала. Вероятно, заметила она, в доме, который столько времени простоял без жильцов, такого стоило ожидать, но, может, сегодня нам обойтись холодным ужином?
Естественно, согласился я и съездил в ближайший гастроном. Когда через полчаса я вернулся, я застал ее и детей в переднем дворе. Все кричали и неистово чесались.
— Джимми, — в отчаянии сказала Альберта, — мы просто не могли там оставаться! Весь дом буквально кишит сороконожками! Кровати, стулья, столы — они забрались даже в холодильник! Чем больше мы передвигаемся по дому, тем больше их вылезает.
— Не беспокойся, — сказал я. — Их не может быть так уж много. Сейчас мы все разом примемся за дело и перебьем их...
— Нет, их действительно такое множество, что просто страшно, и не только сороконожки! Дом населен клопами, их там прямо миллионы! Невозможно даже сесть на стул, тебя тут же искусают!
Тогда я сам обследовал дом и пришел к выводу, что она нисколько не преувеличивает трагичность ситуации. Наша новая мебель была оккупирована полчищами клопов. Стоило мне только посмотреть внимательнее на эту кишащую массу отвратительных коричневых тварей, как я тут же начал яростно чесаться. Я мог придумать единственное объяснение: насекомые уже были в этой мебели, когда мы ее приобретали.
Еще не было шести вечера, поэтому я позвонил управляющему мебельного магазина и рассказал ему про нашу беду. Точнее, сказал, что, по моему мнению, произошло. Он с возмущением возразил мне.
Чтобы паразиты оказались в великолепном мебельном магазине? Это невероятно! Неслыханно!
— Думаю, мистер Томпсон, скорее это...
— Вы поставили нам мебель из вашего склада, — сказал я. — Возможно, паразиты были там. Может, какая-нибудь бывшая в употреблении мебель, которую вы продаете, была ими заражена и они перешли из нее в мою.
— Но... — неуверенно возразил он, — мы всегда тщательно окуриваем мебель, которую продаем на комиссионных началах. Это у нас строжайше заведено. Уверен, что ни один из наших служащих не допустил бы подобную небрежность и не пренебрег дезинфекцией...
— Нет, нет, подумайте сами, — пылко возражал я. — Эта мебель простояла у меня всего три часа и буквально кишит всякой нечистью. Не могли же они за это время набраться из дома, следовательно, они все время были в ней. Это единственно возможное объяснение.
