— Посмотрите на его костюм, Феджин! — сказал Чарли, так близко поднося свечу к новой курточке Оливера, что чуть было ее не подпалил. — Посмотрите на его костюм! Тончайшее сукно и самый щегольской покрой! Вот так потеха! Да еще книги в придачу! Да он настоящий джентльмен, Феджин!
— Очень рад видеть тебя таким молодцом, мой милый — сказал еврей, с притворным смирением отвешивая поклон. — Плут даст тебе другой костюм, мой милый, чтобы ты не запачкал своего воскресного платья. Почему, же ты нам не написал, мой милый, и не предупредил о своем приходе! Мы бы тебе приготовили что-нибудь горячее на ужин.
Тут юный Бейтс снова захохотал так громко, что сам Феджин развеселился, и даже Плут улыбнулся, но так как в этот момент Плут извлек пятифунтовый билет, то трудно сказать, чем вызвана была его улыбка — шуткой или находкой.
— Эй, это еще что такое? — спросил Сайкс, шагнув вперед, когда еврей схватил билет. — Это моя добыча, Феджин.
— Нет, нет, мой милый! — воскликнул еврей. — Это моя, Билл, моя. Вы получите книги.
— Как бы не так! — сказал Билл Сайкс, с решительным видом надевая шляпу. — Это принадлежит мне и Нэнси, а не то я отведу мальчишку обратно.
Еврей вздрогнул. Вздрогнул и Оливер, но совсем по другой причине: у него появилась надежда, что его отведут обратно.
— Отдайте! Слышите! — сказал Сайкс.
— Это несправедливо, Билл. Ведь правда же, Нэнси? — спросил еврей.
— Справедливо или несправедливо, — возразил Сайкс, — говорят вам, отдайте. Неужели вы думаете, что нам с Нэнси только и дела, что рыскать по улицам и похищать мальчишек, которых сцапали по вашей вине? Отдай деньги, скупой, старый скелет! Слышишь!
После такого увещания мистер Сайкс выхватил билет, зажатый между большим и указательным пальцами еврея, и, хладнокровно глядя в лицо старику, старательно сложил билет и завязал в свой платок.
— Это нам за труды, — сказал Сайкс, — а следовало бы вдвое больше. Книги можете оставить себе, если вы любитель чтения. Или продайте их.
— Какие они красивые! — сказал Чарли Бейтс, корча гримасы и делая вид, будто читает одну из книг. — Интересное чтение, правда, Оливер?
Видя, с какой тоской Оливер смотрит на своих мучителей, юный Бейтс, наделенный способностью подмечать во всем смешную сторону, пришел в еще более исступленный восторг.
— Это книги старого джентльмена! — ломая руки, воскликнул Оливер. — Доброго, славного старого джентльмена, который приютил меня и ухаживал за мной, когда я чуть не умер от горячки! О, прошу вас, отошлите их назад, отошлите ему книги и деньги! Держите меня здесь до конца жизни, но отошлите их назад. Он подумает, что я их украл. И старая леди и все, кто был так добр ко мне, подумают, что я их украл! О, сжальтесь надо мной, отошлите их!
Произнеся эти слона с безграничной тоской, Оливер упал на колени к ногам еврея и в полном отчаянии ломал руки.
— Мальчик прав, — заметил Феджин, украдкой осмотревшись вокруг и сдвинув косматые брови. — Ты прав, Оливер, ты прав: они, конечно, подумают, что ты их украл. Ха-ха! — усмехнулся еврей, потирая руки. — Большей удачи быть не могло, как бы мы ни старались.
— Конечно, не могло, — отозвался Сайкс. — Я это понял, как только увидел его в Клеркенуэле с книгами под мышкой. Все в порядке. Эти люди — мягкосердечные святоши, иначе они не взяли бы его к себе в дом. И они не будут наводить о нем справки, опасаясь, как бы не пришлось обратиться в суд, а стало быть, отправить его на каторгу. Сейчас он в безопасности.
Пока шел этот разговор, Оливер переводил взгляд с одного на другого, словно хорошенько не мог понять, что происходит; но когда Билл Сайкс умолк, он вдруг вскочил и вне себя бросился вон из комнаты, испуская пронзительные вопли, призывающие на помощь и гулко разносившиеся по пустынному старому дому.
— Придержи собаку, Билл! — крикнула Нэнси, рванувшись к двери и захлопнув ее, когда еврей и его два питомца бросились в погоню. — Придержи собаку. Она разорвет мальчика в клочья!
— Поделом ему! — крикнул Сайкс, стараясь вырваться из рук девушки. — Убирайся, иначе я размозжу тебе голову об стену!
— Мне все равно, Билл, все равно! — завопила девушка, изо всех сил вцепившись в мужчину. — Эта собака не растерзает ребенка, разве что ты раньше убьешь меня!
— Не растерзает! — стиснув зубы, произнес Сайкс. — Скорее я это сделаю, если ты не отстанешь! Грабитель отшвырнул от себя девушку в другой конец комнаты, и как раз в этот момент вернулся еврей с двумя мальчиками, волоча за собой Оливера.
— Что случилось? — спросил Феджин, озираясь вокруг.
— Похоже на то, что девчонка с ума спятила, — с бешенством ответил Сайкс.
— Нет, она не спятила с ума, — сказала Нэнси, бледная, задыхающаяся после борьбы. — Нет, она не спятила с ума, Феджин, не думайте!
— Ну, так успокойся, слышишь? — сказал еврей, бросая на нее грозный взгляд.
— Нет, я этого не сделаю, — возразила Нэнси, повысив голос. — Ну, что вы на это скажете?
Мистер Феджин был в достаточной мере знаком с нравами и обычаями тех людей, к породе которых принадлежала Нэнси, и знал, что поддерживать с нею разговор сейчас не совсем безопасно. С целью отвлечь внимание присутствующих, он повернулся к Оливеру.
— Значит, ты хотел улизнуть, мой милый, не так ли? — сказал еврей, беря сучковатую дубинку, лежавшую у очага. — Не так ли?
Оливер ничего не ответил. Он следил за каждым движением еврея и порывисто дышал.
— Хотел позвать на помощь, звал полицию, да? — насмехался еврей, хватая мальчика за руку. — Мы тебя от этого излечим, молодой джентльмен!
Еврей больно ударил Оливера дубинкой по спине и замахнулся снова, но девушка, рванувшись вперед, выхватила ее. Она швырнула дубинку в огонь с такой силой, что раскаленные угли посыпались на пол.
— Не желаю я стоять и смотреть на это, Феджин! — крикнула девушка. — Мальчик у вас, чего же вам еще нужно? Не троньте его, не троньте, не то я припечатаю кого-нибудь из вас так, что попаду на виселицу раньше времени.
Произнося эту угрозу, девушка неистово топнула ногой и, сжав губы, стиснув кулаки, перевела взгляд с еврея на другого грабителя; лицо ее стало мертвенно бледным от бешенства, до которого она постепенно довела себя.
— Ах, Нэнси! — умиротворяющим тоном сказал еврей, переглянувшись в смущении с мистером Сайксом. — Сегодня ты смышленее, чем когда бы то ни было. Ха-ха! Милая моя, ты прекрасно разыгрываешь свою роль.
— Вот как! — сказала девушка. — Берегитесь, как бы я не переиграла. Вам только хуже будет, если это случится, Феджин, и я вас заранее предупреждаю, чтобы вы держались от меня подальше.
В женщине взбешенной, в особенности если к другим ее неукротимым страстям присоединяются безрассудство и отчаяние, есть нечто такое, с чем мало кто из мужчин захотел бы столкнуться. Еврей понял, что безнадежно притворяться, будто он не верит в ярость Нэнси, и, невольно попятившись, бросил умоляющий и трусливый взгляд на Сайкса, как бы говоря, что теперь тому надлежит продолжать диалог.
Мистер Сайкс, угадав эту немую мольбу и чувствуя, быть может, что гордость его и авторитет могут пострадать, если он сразу же не образумит мисс Нэнси, изрыгнул несколько десятков проклятий и угроз, быстрое извержение которых делало честь его изобретательности. Но так как они не произвели никакого впечатления на ту, против которой были направлены, он прибег к более веским аргументам.
— Это еще что значит? — сказал Сайкс, подкрепляя свой вопрос весьма распространенным проклятьем, обращенным к прекраснейшему украшению человеческого лица; если бы этому проклятью внимали наверху хотя бы один раз на пятьдесят тысяч, когда оно произносится, слепота сделалась бы такой же обыкновенной болезнью, как корь. — Это еще что значит? Провалиться мне в пекло! Да знаешь ли ты, кто ты и что ты?
— Да, все это я знаю, — ответила девушка, истерически смеясь, покачивая головой и тщетно притворяясь равнодушной.
— А если так, то перестань шуметь, — сказал Сайкс тем ворчливым голосом, которым привык говорить, обращаясь к своей собаке, — а не то я тебя утихомирю на долгие времена.
Девушка засмеялась еще более истерическим смехом и, бросив быстрый взгляд на Сайкса, отвернулась и прикусила губу так, что выступила кровь.
— Нечего сказать, молодчина! — добавил Сайкс, окидывая ее презрительным взглядом. — Как раз тебе-то и подобает стать на сторону человеколюбцев и людей благородных. Самая подходящая особа для того, чтобы ребенок, как ты его называешь, подружился с тобой!
— Это правда, да поможет мне всемогущий бог! — с жаром воскликнула девушка. — И лучше бы я упала замертво на улице или поменялась местами с теми, мимо которых мы сегодня проходили, прежде чем я помогла вам привести его сюда! Начиная с этого вечера он становится вором, лжецом, чертом, всем, чем угодно. Неужели старому негодяю этого мало и нужны еще побои?
