пес развернулся и словно ветер понесся прочь. И Анни решила, что это — состязание в беге, и во всю прыть помчалась за ним.
У Вила Флегонса было несколько излюбленных соленых словечек, которые он пускал в ход при всякого рода неожиданностях. Он, должно быть, все их припомнил, увидев, что случилось с его знаменитой Анни, когда она начала преследовать огромную борзую. Он не мог поверить собственным глазам. Казалось, пес бежал, а Анни стояла на месте, и, прежде чем они оставили позади половину вересковой пустоши, пес был так же далек от Анни, как богатый родственник от любого из нас. Заметьте, это случилось с Тонипэнди Анни, которая обставляла всех конкурентов и вынуждала скрежетать зубами всех букмекеров.
Флегонс подумал, что у него начнется нервный тик. Ему оставалось только поймать суку и отправиться домой, но он слишком разволновался, пытаясь угадать, чей это пес, и не сразу смог заснуть. Вначале Флегонс подумал, что это собака Тума Абердара, которая, видимо, сорвалась с цепи; но собака Тума не способна была так бегать, а тем более оставить позади Анни, словно комнатную собачонку. Так ни до чего и не додумавшись, измученный Флегонс наконец уснул, и ему снилось, будто он скакал к морю верхом на огромной борзой.
На следующий день он обошел все пивнушки в Понтигвейте, расспрашивая о собаке, встреченной в горах, но когда он заговаривал о ней, никто из собутыльников не принимал его рассказ всерьез, подозревая, что Вил просто хочет пропустить пинту за чужой счет; в результате этой вылазки он ничего не добился.
Но спустя неделю-другую одно стало ясно: борзая одичала. Не было хозяина, который бы ее разыскивал, впрочем, если бы даже кто-то и попытался ее поймать, то не смог бы подойти к ней ближе чем на четверть мили. Стоило псу заметить, что к нему кто-то приближается, как он тут же украдкой оглядывался и бесшумно, словно лиса, исчезал в густом папоротнике.
Он, должно быть, люто ненавидел людей. Он не ждал их появления, ему достаточно было учуять запах. Видимо, его последний хозяин жестоко с ним обращался. Он избивал собаку так, что в ней исчезло доверие к людям. Вилу Флегонсу это было ясно как день, однако пес покорил его своей стремительностью, и за его поимку он пожертвовал бы собственным глазом.
Теперь при первой возможности Вил Флегонс подавался в горы и следил там за псом. Однажды вечером он одолжил у кого-то подзорную трубу, чтобы понаблюдать за ним. Он обнаружил пса, как обычно, в горах, близ Большой Скалы и целых полчаса рассматривал его в трубу, прикидывая, насколько он велик, любовался его спиной и линиями его сильного тела. Неожиданно Флегонс заметил, что на собаке ошейник. Все сразу стало понятно. Флегонс сложил подзорную трубу и отправился домой, а Тонипэнди Анни потрусила за ним. Как бы изловить этого пса?
— Я поймаю его,— сказал Флегонс, — и уж тогда мы повеселимся, Анни, девочка.
Первым делом он заглянул к Дею Банане, который жил от него через два дома, и попросил одолжить ему терьера. Нужно сказать, что Дей Банана гордился своим терьером, хоть в нем была смешана кровь четырех пород,— он был чемпионом по ловле крыс. Дей даже слышать не хотел о том, чтобы одолжить Флегонсу терьера, пока тот не сказал ему, как можно будет на этом заработать. Таким образом, пришлось посвятить в эту тайну и Дея.
Флегонсу пришла мысль натаскать Анни, чтобы она схватила одичавшего пса за ошейник, когда они вдвоем будут играть в горах. Анни будет держать пса, пока не подоспеют Флегонс и Банана. Поворчав и побрюзжав вволю, Дей Банана согласился одолжить своего терьера, чтобы Анни могла с ним попрактиковаться, разумеется, при условии, что Флегонс подкинет ему пачечку-другую зелененьких, когда одичавший пес выйдет победителем во всех предстоящих собачьих бегах.
Так вот, оба они принялись тренировать Анни хватать пса за ошейник. Впрочем, это было самым несложным — Анни была понятливой. Флегонс нянчился с нею словно с младенцем, и она все схватывала на лету. Скоро она начала выполнять все, что от нее требовалось, так естественно, будто всю жизнь только этим и занималась, а терьеру Дея Бананы во время тренировок пришлось туго — правда, поначалу он старался показать, что умеет драться; при этом он отчаянно визжал и огрызался, так что его приходилось то и дело усмирять.
Итак, все шло прекрасно, и спустя неделю Флегонс решил, что Анни достаточно натренировалась и готова к поимке одичавшей борзой. Однажды вечером перед самыми сумерками они вместе с Бананой, захватив Анни, подались в горы, держа направление на Гилфах, а добравшись туда, спрятались там за овечьей изгородью.
Вскоре сверху спустилась борзая, и Анни сыграла отведенную ей роль с хитростью обезьяны. При виде ее одичавший пес сделался будто шелковый. Он прыгал вокруг Анни, терся о нее боком и задирал голову, выказывая истинное дружелюбие. Тут-то Анни с быстротой молнии извернулась и проделала то, что от нее требовалось; все прошло безупречно; но потом... впрочем, Анни даже не поняла, что случилось потом. Как только пес понял, что Анни схватила его за ошейник, он тут же напряг шею и резким движением головы и туловища отбросил суку вместе с ошейником на десять метров в сторону, в заросли папоротника; Флегонс и Банана глазом не успели моргнуть, как он пулей понесся наискось через вересковую пустошь. Несчастная Анни вернулась к хозяину с поджатым хвостом и положила к его ногам лопнувший ошейник. Флегонс обнаружил на нем имя владельца — малосимпатичного парня из соседней долины,— оно было отчетливо выбито на латунной пластинке.
Любой другой на месте Вила Флегонса после подобного происшествия оставил бы в покое бесхозного пса в горах, однако трудно было ожидать, чтобы Флегонс теперь целиком сделал ставку на свою Анни, ведь он знал, какой скоростью обладал одичавший пес. На свободе у пса развились особые качества: он мог обставить на несколько ярдов любую собаку из тех, которых Флегонсу когда-либо доводилось наблюдать в погоне за зайцем или кроличьей шкуркой.
Как бы там ни было, борзая находилась в горах вот уже второй месяц, а Флегонс все ломал голову, как ее изловить; приближалась зима, и собаке все труднее становилось отыскивать пищу в горах, а женщины в Топ-Роу — дома этой деревни достигали середины склона горы — по вечерам выносили с черного хода кости и другие отбросы. Борзая стала регулярно с наступлением темноты наведываться в деревню, чтобы кормиться.
Дом Флегонса, по счастью, находился
