тайком вам?
– Это как раз то, чего я хотела. Но я не решилась просить.
– Почему же? Я буду счастлив сделать это.
– Я вам так благодарна!
– О, не за что. Я думал, что вы попросите меня заглянуть к вашему брату и проломить ему вторую шляпу.
– Мод радостно рассмеялась. Вся напряженность положения была облегчена. Джордж все больше и больше нравился ей. Однако, в глубине души, с угрызением совести, она чувствовала, что для него положение не облегчилось. Она была огорчена за него.
По отношению ко всем Плюммерам на свете она без капли сожаления готова была сделать то, что, по их словам, будет для них вечной мукой. Но по отношению к Джорджу дело обстояло иначе.
– Бедный Перси, – сказала она. – Я не думаю, чтобы он когда-нибудь оправился от этого. Он будет иметь другие шляпы, но все же это будет не то. Она вернулась к предмету, более близкому ее сердцу.
– М-р Бэван, не сделаете ли вы еще кое-что для меня?
– Если это не преступление! Даже, если это так!
– Не можете ли вы повидать Джоффрея и рассказать ему все обо мне и, вернувшись обратно, сказать мне, как он выглядит, что он говорил, и так далее…
– Конечно. Как его зовут, и где мне найти его?
– Я ни разу не говорила вам. Как это глупо с моей стороны. Его имя Джоффрей, и он живет со своим дядей, м-ром Вильбуром Раймондом, в д. № 11 в Белграв-Скваре.
– Я пойду к нему завтра.
– Очень и очень благодарна вам.
Джордж встал. Это движение, казалось, поставило его в связь с внешним миром. Он заметил, что дождь прекратился и что звезды сияли в вырезе двери. У него было ощущение, будто он пробыл в сарае очень долго. Он старался не слишком анализировать свои чувства, опасаясь, что скоро будет слишком страдать.
– Я думаю, вам лучше было бы вернуться, сказал он. – Уже очень поздно. Они могут хватиться вас.
Мод весело рассмеялась.
– Я теперь не беспокоюсь о том, что они делают, но я думаю, что, во всяком случае, надо переодеться к обеду.
Они двинулись к дверям.
– Какая хорошая ночь, несмотря ни на что. Я никогда не думала, что дождь вообще прекратится. Это похоже на то, когда вы несчастливы и думаете, что это навсегда.
– Да, – сказал Джордж.
Мод протянула руку.
– Спокойной ночи, м-р Бэван.
– Спокойной ночи.
Он ждал, не будет ли какого-нибудь намека на первые события их свидания. Но Мод принадлежала к тем людям, воспитанность которых сводится, главным образом, в привычке деликатно игнорировать щекотливые обстоятельства.
– Итак, значит, вы повидаете Джоффрея?
– Завтра.
– Бесконечно благодарна вам.
– Не за что.
Джордж восхищался ею. Небольшой налет церемонности, который она сумела привнести в разговор, придал ему как раз подходящий тон и создал атмосферу, позволившую расстаться без горечи.
– Вы действительно друг, м-р Бэван.
– Дайте мне доказать это.
– Ну, я должна бежать. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
Она поспешно пошла через поле. Темнота скрыла ее. Вдали вновь начала выть собака. По-видимому, у нее были свои заботы.
Глава XX
Джордж проснулся на следующее утро с тяжелым сердцем. Солнце светило, птицы весело распевали, но это не развлекало его. Природа всегда бесчувственна по отношению к человеческим желаниям; она смеется, когда мы плачем. Вскоре явился Реджи Бинг. Судьба не могла более тонко насмеяться над Джорджем. Терновый венец страданий заставляет особенно вспоминать счастливые времена, и вид Реджи Бинга в этой комнате напомнил ему, что в последний раз, когда они беседовали за этим столом, он, Джордж, был счастлив, как дурак, в то время, как Реджи был подавлен заботою. В это утро Реджи был яснее солнечного света и веселее поющей птицы.
– Хэлло. Прекрасное утро, не правда ли, – заметил Реджи. – Солнечный свет, птицы! Так сказать, все в лучшем виде, и так далее, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я чувствую себя двухлетним ребенком.
Джордж, чувствовавший себя старше лет на девяносто содрогнулся в душе. Это было больше, чем человек мог вынести.
– Я хочу сказать, – продолжал Реджи, рассеянно беря ломтик хлеба и намазывая его вареньем, – это дело с женитьбой, и тому подобная ерунда… Скажите, как обстоит дело? Недурная идея заняться этим вплотную. Или вы другого мнения?
Джордж скорчился, как будто у него в ране повернули нож. С него уже достаточно было видеть счастливого человека, уплетающего хлеб с вареньем, но слушать, как он говорит о женитьбе…
– Ну ладно, будь что будет, – сказал Реджи, весело жуя и разговаривая грубым, веселым голосом. – Я сегодня женюсь, и очень счастлив.
– Что?
Джордж стряхнул с себя уныние.
– Именно так, дружище.
Джордж вспомнил о долге вежливости. – Поздравляю вас!
– Благодарю вас, старина. Не без основания. Я – счастливейший из смертных. Я даже не понимаю, как я мог жить до сих пор.
– Не слишком ли это внезапно?
Реджи оглянулся немного испуганно – и с таинственным видом.
– Я готов сказать, что это, действительно, внезапно. Это случилось так неожиданно. Одним взмахом и чертовски секретно. Если бы это дело было разглашено, нет никакого сомнения, что оно могло бы повернуться иначе. Видите ли, в чем дело, приятель. Я женюсь на мисс Фарадэй. Жизнь – странная штука, не правда ли? То есть, я хочу сказать, что все очень странно, и тому подобное.
– Очень, – согласился Джордж.
– Могло ли прийти кому-нибудь в голову неделю назад, что я буду сидеть в этом кресле и просить вас быть моим свидетелем при бракосочетании. Подумайте только: неделю назад я даже не знал вас. А если бы кто-нибудь сказал мне, что Алиса Фарадэй выйдет за меня замуж, я смеялся бы, как сумасшедший.
– Разве вы хотите, чтобы я был свидетелем?
– Безусловно, если вы ничего не имеете против. Видите ли, – продолжал он конфиденциальным тоном, – дело обстоит так. У меня, конечно, уйма товарищей в Лондоне и его окрестностях, которые были бы счастливы принять участие в моей свадьбе. Но, вы знаете, дело-то в том, что их матери – приятельницы моей матери, а я не хочу, чтобы они имели неприятности из-за того, что помогут мне в моем маленьком торжестве. Вы понимаете, что я хочу этим сказать? Вы совершенно другое дело. Вы не знакомы с моей матерью, так что для вас не имеет никакого значения, если она будет осыпать вас проклятиями. Реджи задумался. Конечно, это самый счастливый день в моей жизни, продолжал он. – Я не говорю, что это так, но, знаете, как обстоит дело? Нет никакого сомнения, что парень не показывает себя с лучшей стороны, когда женится. Я хочу сказать, что он, более или менее, напоминает боязливого осла, и я совершенно убежден, что не удержался бы от удара, если бы заметил, что кто-нибудь, вроде Джека Ферриса или Рони Фитцджеральда, старался бы подавить смешок за моей спиною. Итак, если вы склонны рискнуть и помочь мне, пока дело не закончится,
