— Какъ не помнить Джорджа Барнуэлля, — перебилъ вдругъ Самуэль, бывшій до сихъ поръ безмолвнымъ слушателемъ назидательной бесѣды, — я знаю этотъ процессъ такъ же, какъ вы, и моимъ всегдашнимъ мнѣніемъ было то, что молодая женщина одна заквасила здѣсь всю эту исторію: ее бы и подъ с_ю_р_к_y_п_ъ. Но объ этомъ, господа, мы потолкуемъ послѣ, если будетъ вашей милости угодно. Рѣчь идетъ теперь о томъ, чтобъ я согласился изъ вашихъ рукъ принять десять шиллинговъ серебряною монетой: извольте, господа, я согласенъ. Сговорчивѣе меня не найти вамъ дурака въ цѣломъ свѣтѣ (м-ръ Пикквикъ улыбнулся). Теперь вопросъ такого рода: за какимъ бѣсомъ вы хотите дарить мнѣ ваши деньги?
— Намъ нужно знать… — сказалъ м-ръ Уардль
— Погодите, почтеннѣйшій, сдѣлайте милость, погодите, — перебилъ оффиціальный джентльменъ.
М-ръ Уардль пожалъ плечами и замолчалъ.
— Намъ нужно знать, — сказалъ оффиціальный джентльменъ торжественнымъ тономъ, — и мы спрашиваемъ объ этомъ васъ собственно для того, чтобъ не обезпокоить кого-нибудь изъ домашнихъ, — намъ нужно знать: кто теперь стоитъ въ этой гостиницѣ?
— Кто теперь стоитъ въ этой гостиницѣ! — повторилъ Самуэль, представлявшій себѣ всѣхъ жильцовъ не иначе, какъ подъ формой костюма, который состоялъ подъ его непосредственнымъ надзоромъ.- A вотъ изволите видѣть: въ шестомъ нумерѣ — деревянная нога; въ тридцатомъ — гессенскіе ботфорты съ сафьянными отворотами; въ каморкѣ надъ воротами — козловые полусапожки, да еще съ полдюжины лежащихъ сапоговъ въ коммерческомъ отдѣленіи за буфетомъ.
— Еще кто? — спросилъ сухопарый джентльменъ.
— Постойте… — отвѣчалъ Самуэль, пораженный внезапнымъ воспоминаніемъ, — ну, да, точно — веллингтоновскіе сапоги на высокихъ каблукахъ, съ длинными кисточками и еще дамскіе башмаки — въ пятомъ нумерѣ.
— Какіе башмаки? — поспѣшно спросилъ Уардль, который вмѣстѣ съ м-ромъ Пикквикомъ уже начиналъ теряться въ этомъ длинномъ каталогѣ жильцовъ "Бѣлаго Оленя".
— Провинціальной работу, — отвѣчалъ Самуэль.
— Кто мастеръ?
— Браунъ.
— Откуда?
— Изъ Могльтона.
— Они! — воскликнулъ м-ръ Уардль. — Отыскали, наконецъ, славу Богу! — Дома они?
— Башмаки то, кажись, дома.
— A джентльменъ?
— Сапоги съ кисточками отправились въ Докторскую общину.
— Зачѣмъ?
— За позволеніемъ жениться.
— Мы не опоздали! — воскликнулъ м-ръ Уардль. — Господа, не нужно терять ни одной минуты. Ну, любезнѣйшій, покажите намъ этотъ нумеръ.
— Не торопитесь, почтеннѣйшій, — сказалъ оффиціальный джентльменъ, — сдѣлайте милость, не торопитесь: осторожность на первомъ планѣ.
Онъ вынулъ изъ кармана красный шелковый кошелекъ, и вынувъ соверенъ, пристально посмотрѣлъ на Самуэля. Тотъ выразительно оскалилъ зубы.
— Введите насъ въ этотъ нумеръ безъ доклада и соверенъ будетъ вашъ, — сказалъ оффиціальный джентльменъ.
Самуэль бросилъ въ уголъ сапоги и повелъ своихъ спутниковъ наверхъ. Пройдя половину галлереи во второмъ этажѣ, онъ пріостановился и протянулъ руку.
— Вотъ ваши деньги, — шепнулъ адвокатъ, положивъ соверенъ въ руку своего спутника.
Самуэль сдѣлалъ впередъ еще нѣсколько шаговъ и остановился передъ дверью. Джентльмены слѣдовали за нимъ.
— Въ этомъ нумерѣ? — пробормоталъ адвокатъ.
Самуэль утвердительно кивнулъ головой.
Старикъ Уардль отворилъ дверь и всѣ три джентльмена вошли въ комнату въ ту самую минуту, какъ м-ръ Джингль, уже воротившійся, показывалъ дѣвственной теткѣ вожделѣнный документъ.
При видѣ брата и его спутниковъ дѣвственная тетка испустила пронзительный крикъ и, бросившись на стулъ, закрыла лицо обѣими руками. М-ръ Джингль поспѣшно свернулъ пергаментъ и положилъ въ свой карманъ. Незваные посѣтители выступили на середину комнаты.
— Вы безчестный человѣкъ, сэръ, вы… вы, — окликнулъ старикъ Уардль, задыхаясь отъ злобы.
— Почтеннѣйшій, почтеннѣйшій, — сказалъ сухопарый джентльменъ, положивъ свою шляпу на столъ, — присутствіе духа и спокойствіе прежде всего. Scandalum magnum, личное оскорбленіе, большая пеня. Успокойтесь, почтеннѣйшій, сдѣлайте милость.
— Какъ вы смѣли увезти мою сестру изъ моего дома? — продолжалъ Уардль.
— Вотъ это совсѣмъ другая статья, — замѣтилъ адвокатъ, — объ этомъ вы можете спросить. Такъ точно, сэръ, какъ вы осмѣлились увезти сестрицу м-ра Уардля? Что вы на это скажете, сэръ?
— Какъвы смѣете меня объ этомъ спрашивать? — закричалъ м-ръ Джингль такимъ дерзкимъ и наглымъ тономъ, что сухопарый джентльменъ невольно попятился назадъ. — Что вы за человѣкъ?
— Что онъ за человѣкъ? — перебилъ старикъ Уардль. — Вамъ хочется знать это, безстыдная тварь? Это м-ръ Перкеръ, мой адвокатъ. Послушайте, Перкеръ, я хочу преслѣдовать этого негодяя, судить по всей строгости законовъ, послать къ чорту — осудить — истребить — сокрушить! — A ты, — продолжалъ старикъ, обратившись вдругъ къ своей сестрѣ,- ты, Рахиль… въ твои лѣта связаться съ бродягой, — бѣжать изъ родительскаго дома, покрыть позоромъ свое имя; какъ не стыдно, какъ не стыдно! Надѣвай шляпку и сейчасъ домой. — Послушайте, поскорѣе наймите извозчичью карету и принесите счетъ этой дамы, слышите? — заключилъ онъ, обращаясь къ слугѣ, котораго, впрочемъ, не было въ комнатѣ.
— Слушаю, сэръ, — отвѣчалъ Самуэль, появляясь точно изъ подъ земли: онъ, дѣйствительно, оставаясь въ корридорѣ, слушалъ всю бесѣду, приставивъ свое ухо къ замочной скважинѣ пятаго нумера.
— Надѣвай шляпку, Рахиль, — повторилъ старикъ Уардль.
— Не слушайся его, не трогайся съ мѣста! — вскричалъ Джингль. — Господа, совѣтую вамъ убираться подобру поздорову… дѣлать вамъ нечего здѣсь: невѣстѣ больше двадцати одного года, и она свободна располагать собой.
— Больше двадцати одного! — воскликнулъ Уардль презрительнымъ тономъ. — Больше сорока одного!
— Неправда! — отвѣчала съ негодованіемъ дѣвственная тетка, отложившая теперь свое твердое намѣреніе подвергнуться истерическимъ припадкамъ.
— Правда, матушка, правда. Просиди еще часъ въ этой комнатѣ и тебѣ стукнетъ слишкомъ пятьдесятъ!
Дѣвственная тетка испустила пронзительный крикъ и лишилась чувствъ.
— Стаканъ воды, — сказалъ человѣколюбивый м-ръ Пикквикъ, когда въ комнату вбѣжала содержательница трактира, призванная неистовымъ звономъ.
— С_т_а_к_а_н_ъ воды! — кричалъ раздражительный Уардль. — Принесите-ка лучше ушатъ и окатите ее съ головы до ногъ: это, авось, скорѣе образумитъ старую дѣвку.
— Звѣрь, просто звѣрь! — отозвалась сострадательная старушка, изъявляя совершеннѣйшую готовность оказать свою помощь дѣвственной теткѣ. — Бѣдная страдалица!.. Выпейте… вотъ такъ… повернитесь… прихлебните… привстаньте… еще немножко…
И, сопровождая свою помощь этими и подобными восклицаніями, добрая трактирщица, при содѣйствіи своей горничной, натирала уксусомъ лобъ и щеки дѣвственной тетки, щекотала ея носъ, развязывала корсетъ и вообще употребляла всѣ тѣ возстановительныя средства, какія съ незапамятныхъ временъ изобрѣтены сестрами милосердія для любительницъ истерики и обморока.
— Карета готова, сэръ, — сказалъ Самуэль, появившійся y дверей.
— Ну, сестра, полно церемониться. Пойдемъ!
При этомъ предложеніи истерическіе припадки возобновились съ новой силой.
Уже трактирщица готова была обнаружить все свое негодованіе противъ насильственныхъ поступковъ м-ра Уардля, какъ вдругъ кочующій актеръ вздумалъ обратиться къ рѣшительнымъ мѣрамъ.
— Эй, малый, — сказалъ онъ, — приведите констебля.
— Позвольте, сэръ, позвольте, — сказалъ м-ръ Перкеръ. — Не благоугодно ли вамъ прежде всего обратить вни…
— Ничего не хочу знать, — перебилъ м-ръ Джингль, — она свободна располагать собою, и никто, противъ ея собственной воли, не смѣетъ разлучить ее съ женихомъ.
— О, не разлучайте меня! — воскликнула дѣвственная тетка раздирательнымъ тономъ. — Я не хочу, не могу…
Новый истерическій припадокъ сопровождался на этотъ разъ дикимъ воплемъ.
— Почтеннѣйшій, — проговорилъ вполголоса сухопарый джентльменъ, отводя въ сторону господъ Пикквика и Уардля. — Почтеннѣйшій, положеніе наше очень незавидно. Мы стоимъ, такъ сказать, между двухъ перекрестныхъ огней и, право, почтеннѣйшій, если разсудить по закону, мы не имѣемъ никакой возможности сопротивляться поступкамъ леди. Я и прежде имѣлъ честь докладывать вамъ, почтеннѣйшій, что здѣсь — magna collisio rerum. Надобно согласиться на пожертвованія.
Продолжительная пауза. Адвокатъ открылъ табакерку.
— Въ чемъ же собственно должны заключаться эти пожертвованія? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Да вотъ видите ли, почтеннѣйшій, другъ нашъ стоитъ между двухъ огней. Чтобы съ честью выпутаться всѣмъ намъ изъ этой перепалки, необходимо потерпѣть нѣкоторый убытокъ въ финансовомъ отношеніи.
