– Мэнхан! С тех пор как погиб твой отец, ты стал для меня родным сыном. Ты чувствуешь это? Я хотел поставить тебя на ноги, чтобы выполнить свой долг перед усопшим другом, чтобы твои родители в ином мире обрели покой. И свою дочь я предназначал тебе. Но тебе нельзя больше оставаться в Корее. Кто знает, что против тебя замышляют! Если ты попадешь в беду, я буду чувствовать себя виноватым перед тобой и перед памятью твоих родителей. Сынок! Тебе следует поскорее скрыться. Я уже все приготовил. Сегодня вечером ты должен уехать… Когда-нибудь… когда-нибудь свидимся! – Голос моего заботливого покровителя дрогнул.
Эти слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Я не нашелся, что ответить. Представьте себе, что я ощутил в тот миг: зеленому юнцу судьба послала такое испытание! Что было делать? Я ничего не сказал, только заплакал – и подчинился старшему…
Ну, а моя любимая? Как она отнеслась к тому, что предложил мне ее отец? Оказалось, она сама обдумала вместе с отцом план моего побега. Легко ли ей было расстаться со мной? Со спокойным ли сердцем отпускала она меня скитаться по чужим странам? Нет! Но ради моей безопасности, ради моего будущего она готова была на все.
Пока мы беседовали с ее отцом, она заливалась слезами в своей комнатке, и сердце ее разрывалось от горя. В тот же вечер в десять часов отец девушки пригнал баркас к укромному местечку на берегу Ялуцзяна и спрятал его в тростнике. Укрываясь в тени, стараясь шагать неслышно, двое людей осторожно подошли к баркасу. То были возлюбленные, которым предстояла долгая разлука. Никто не сумел бы передать, как тяжко им было. И когда они очутились на берегу, узлы выпали из их рук, они крепко обнялись и заплакали – тихонько, боясь, что их услышат.
– Брат мой! Когда ты уедешь, не забывай… я навеки твоя… если только на свете существует справедливость, мы… настанет день, когда мы снова будем вместе!..
– Родная! Мое сердце разрывается… Верь, я не забуду тебя… кроме тебя, у меня никого нет… ты – свет моей души…
Так сквозь слезы мы клялись друг другу. Отец девушки вылез из баркаса, разнял нас и сурово произнес:
– Не плачьте! Будьте тверды и верьте: придет день свободы, и тогда любящие встретятся вновь. Слезами горю не помочь. Иди домой, дочка. А то еще увидят!
Он усадил меня в лодку и взялся за весла. А девушка по-прежнему стояла у воды. Она провожала взглядом баркас, пока он не скрылся вдали.
Разве знали мы, прощаясь на реке Ялуцзян, что расстаемся навеки? Да, Корея будет свободной, но свою подругу я больше не увижу. Нам не суждено встретиться… Будет помнить о нашем последнем свидании только река Ялуцзян. Год за годом шумят ее воды, сокрушаясь о горькой доле корейцев, о трагической судьбе девушки, выросшей на берегу реки!.. В тот же день я перешел границу и два года жил в Китае, затем перебрался сюда, в свободную Россию, и два года служил в Красной Армии… Скоро уже семь лет, как я уехал из Кореи. Но все это время сердце мое принадлежало моей стране, моей девушке. Я не получил от нее ни единой весточки, да мы и не имели возможности переписываться. Но я не терял надежды дожить до счастливого дня встречи. И вот недавно я узнал, что в начале января она погибла от рук японцев! У каждой реки есть исток и конец, но нет конца реке моей ненависти!
– За что же ее убили? – спросил я.
Ли Мэнхан нахмурился. Голос его звучал глухо:
– Говорят, она была секретарем женского отдела социалистического совета молодежи Кореи. Как-то раз она пошла на собрание к рабочим, и тут ее схватили. Раскрылось, что она была одним из организаторов забастовки, и ее бросили в тюрьму, а затем казнили. На суде она обличала бесчинства японской военщины. Она сказала: «Народ Кореи не перебить, над нами еще взойдет заря свободы!» Это ли не героизм! Память о девушке, погибшей в застенке, для меня священна. И никто другой не заменит мне ее.
Тут внезапно вернулся Ц. Запорошенный снегом, похожий на белую цаплю, он отвлек наше внимание, и беседа прервалась.
Было уже за полночь. Мы загасили огонь и улеглись. Но я еще долго слышал, как Ли Мэнхан ворочался и вздыхал на свой койке.
1926
Речь идет о Китайской республике, созданной в результате буржуазно-демократической революции 1911 г.
