Брюхатый вышел. Он сам растрогался от своих слов.
В комнате Аристарха его молча ждали "пассажиры".
- Ну!.. - Брюхатый погрозил пальцем Аристарху. - Если она все же посадит нас: - он замолчал и слезливо заморгал глазами. И даже головой закрутил и показал на себя, и воскликнул сквозь слезы: - Куда я такой поеду? Я в воронок не влезу! Не мог с женой уладить!.. Купил бы ей: не знаю, чертика с рогами - забавляйся. Нет, он ей про государственные органы!.. Подожди, ты с имя еще будешь иметь дело, будешь. Она вон насмерть стоит, слюной исходит - посадить охота.
"Пассажиры" подавленно молчали.
Вдруг Курносый снялся с места и пошел к Вере Сергеевне.
- Вы, я вижу, оба умники! В гробу я вас видал с вашими теориями!.. С вашим опытом.
Он открыл дверь в комнату Веры Сергеевны и тут же, в дверях, опустился, на четвереньки: И пошел так к дивану, где лежала Вера Сергеевна с книжкой.
- Пусть они как хотят, а я вот так буду. Не вставайте, умоляю вас, - сказал Курносый, - так и лежите: я буду так разговаривать.
- В чем дело?! - Вера Сергеевна все же чуть привстала.
- Я человек тоже энергичный, как треплется ваш муж, - быстро заговорил Курносый не поднимаясь, - но я не такой упорный долдон, как они: я прошу пощады. Не говорите!.. Дайте я скажу, потом - казните или милуйте. Я тоже замешан в этой: в этих: Но у меня двое маленьких детей, мать с отцом престарелые: Они не вынесут. Жена тоже не вынесет. Вы сразу уложите пятерых. Я, может быть, не такой энергичный, как эти: про себя информируют везде, но я очень конкретный, Вера Сергеевна. И я немножко внимательней их: Я же вижу Вера Сергеевна: вы скучаете. Не надо, не надо говорить! - Курносый вскочил с четверенек, побежал, закрыл дверь, подбежал и стал опять на колени перед диваном. - Но вы же - красивая! Как вы можете скучать! Это нельзя. Теперь слушайте меня внимательно: я не знаю, чего там у них было, у Аристарха с Сонькой, но он какие-то движения делал: По-моему, она тоже хотела его обаять. Но я не ручаюсь: дошло у них до этого или нет. Не знаю. Но я знаю, что он движения делал: в ресторане несколько раз сидели. Я знаю, что он вас сегодня оскорблял. Вера Сергеевна!.. - Курносый приложил умоляюще руку к сердцу. - Только не удивляйтесь и не пугайтесь фальшиво: то есть это, я хочу сказать, что я конкретный и деловой человек, и всякие деловые тайны умирают вместе со мной: давайте наставим ему рога. Не говорите, не надо - дайте я все скажу! Чего тут удивляться-то? Чего глаза-то делать? Это жизнь, Вера Сергеевна, жизнь. За Соньку, за его оскорбления!.. Как он может оскорблять!.. Он спекулянт-то не крупный, он - так: середнячишка, щипач. Как он может оскорблять? Вместо того чтобы: Нет, у меня в голове не укладывается! Давайте наставим ему рога. Хотите, я сам этим займусь, хотите: Только не надо, не говорите: дайте я все скажу. Поймите меня: говорю это, спасая свою шкуру. Мне это сто лет не надо, я коньяк больше люблю, но: Вера Сергеевна, сидеть, сидеть неохота! Хотите, сам займусь, а если не подхожу, у меня есть один артист знакомый. Красавец! Под два метра ростом, нос, как у Потемкина: Ну, все, все при нем, я, мужчина, любуюсь на него. Он даже своим режиссерам рога ставит. А ему гараж позарез нужен: я договорюсь с ним. Вера Сергеевна, можно же так жизнь украсить!.. И на него, - Курносый показал на комнату Аристарха, - на него-то злости не будет! Это уже проверено. Мир будет в доме, у кого хотите спросите. Вот спросите у своих подружек, которые рога мужьям наставляют: ведь позавидовать можно, как они живут. Моя мне тоже, по-моему, ставит, потому что ласковая со мной: Я человек откровенный, я вам все говорю. Не обижайтесь на меня, а поймите: мне сильно сидеть неохота. Хотите, я вам завтра фотографию этого артиста покажу?.. Глаз не оторвете! Ну, Потемкин и Потемкин, собака! Он сам рассказывал, но, по-моему, малость врет: к нам одну шпионку заслали, а ее надо было расколоть - ну, то есть, разузнать у нее побольше, так, говорит, его подослали, он познакомился и: доложил начальству, что задание выполнил. А? Ведь жизнь совсем другая будет!..
- Вон! - вскричала Вера Сергеевна, как графиня. - Вон отсюда!.. Сволочи! Совсем уж?..
- Да ну, что совсем? Что совсем?.. - бормотал Курносый, поднимаясь. - Что совсем-то? Чего тут кричать-то? Я дело предлагаю, верняк же предлагаю: Вы подумайте, а мне только намекните:
- Во-он! - пуще прежнего заблажила Вера Сергеевна.
- Ну-у: орать будем, да? Что за люди!.. - Курносый пошел из комнаты. Подошел к двери, вдруг резко обернулся и, грозя Вере Сергеевне пальцем, громко, зло и уверенно сказал: - Но сидеть я не буду! Понятно? Пусть Аристарх сидит, если ему хочется, а я сидеть не буду!
- Будешь, - сказала Вера Сергеевна. - Еще как будешь-то.
Курносый с этим боевым, невесть откуда слетевшим на него настроением вошел в комнату, где сидели все "пассажиры". И им тоже всем погрозил пальцем и сказал твердо и зло:
- Сидеть я все равно не буду, учтите! Вы можете садиться, а я не хочу. Поняли?!
- Ты что, с гвоздя сорвался? - спросил Аристарх. - Чего ты?
- Ничего! Пить надо меньше! - закричал Курносый на Аристарха. - Тогда жена будет любить: и сажать не будет. Импортанто!.. Садись тут: по милости всяких: Не буду сидеть! Не буду сидеть!
- Это уже психоз начинается, - сказал Лысый. - Неужели с одной бабенкой ничего сделать не можете?
- Она нас из-за Соньки вон его всех закатает все нервничал Курносый. - Нашел с кем - с Сонькой:
- В том-то и дело, что - не нашел! - тоже стал нервничать Аристарх. - Она мне со злости записку в карман сунула, чтобы эта нашла.
- Ну, так и объясни ей, - сказал Лысый. - Я, мол, не захотел флиртовать, она обозлилась:
- Так она и поверила!
- Ну а что же делать-то?! - теперь уж и Лысый закричал. - Что, так и поведут всех туда, как телят?
- Почему покрышки-то до сих пор здесь?! - закричал и Чернявый на всех, но особенно на Аристарха.
- А куда их теперь?! - закричал и Аристарх на всех, но особенно на Чернявого. - Сейчас прикажешь выносить?
- Вчера надо было!
- Вчера!.. Вчера мы в жаркие страны улетали, - горько съязвил Аристарх.
"Пассажиры" явно нервничали: И не знали, что делать.
Вера Сергеевна, пристроив на коленях книгу, делала вид, что читает. Она была довольна, она догадывалась, что вчерашние нахальные "пассажиры" сейчас боятся и нервничают.
- Так, - сказал Лысый, - если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к ней: с уголовным кодексом. Посмотрим, что там за крепость. Где ее тряпки? - спросил он Аристарха.
- Зачем? - не понял тот.
- Дай-ка сюда: - он взял шубку Веры Сергеевны, костюм и пошел к ней в комнату.
- С вашего позволения! - явился он вполне официально, с шубой и костюмом на руке. - Позвольте присесть?
- Разрешаю - садитесь, - со скрытым значением сказала Вера Сергеевна, полулежа на диване.
Лысый разгадал скрытое значение в этом ее "садитесь". Он внимательно и серьезно посмотрел на женщину, помолчал: И сказал:
- Сидеть будем вместе, гражданка Кузькина, - сказал он вполне бесцветным голосом.
- Как это? - не поняла Вера Сергеевна.
- Вы с уголовным кодексом знакомы? - в свою очередь спросил Лысый.
- Приблизительно: А вы что, юрист?
- Я не юрист, но с уголовным кодексом знаком, - неопределенно сказал Лысый. А дальше он спросил вполне определенно: - Это ваши вещи?
- Мои.
- Вы их купили?
- Мне их: купил муж.
- Сколько ваш муж получает?
- Какое ваше дело?
- Это не ответ, - Лысый отлично "вел дело": спокойно, точно, корректно. - Сколько эта шуба стоит?
- Какое ваше дело?!
- Сидеть будем вместе, гражданка Кузькина, - еще раз отчетливо сказал Лысый. - Вы прекрасно знали, что эти вещи - не по карману вашему мужу: он их "сымпровизировал", как вы пишете прокурору. Почему же вы про покрышки пишете, а про шубу, про костюм: - Лысый мельком оглядел довольно богато обставленную комнату - а про все остальное не пишете. Здесь все ворованное, - Лысый сделал широкий жест рукой по комнате. - И вы это прекрасно знаете. Вы пользовались ворованным: И молчали. За это по статье:
- Здесь все мое! - вскричала Вера Сергеевна гневно, но и встревоженно.
- Ваша зарплата? - вежливо осведомился Лысый.
- Не ваше дело.
- Сто десять рублей, нам это прекрасно известно. Прикиньте на глаз стоимость всего этого хрусталя, этого гарнитура, этих ковров:
- Вы меня не запугаете!
- А я вас не пугаю. Это вы нас пугаете прокурором. А я просто вношу ясность: сидеть будем вместе. Не в одной колонии, разумеется, но в одно время. Причем учтите: из всей этой гопкомпании мне корячиться меньше всех, я не с перепугу влетел к вам, а зашел, жалея вас, вы еще молодая.
Вера Сергеевна что-то соображала: И сообразила.
- Все это, - сказала она и тоже повела рукой по комнате, - мое: мне папа с мамой дали деньги. Пусть Аристарх докажет, что это он купил:
- Лапочка, - сказал Лысый почти нежно, - тут и доказывать нечего: вот эту "Рамону" (гарнитур югославский) доставал ему я: я потерял на этом триста целковых, но зато он мне достал четыре дубленки: мне, жене, дочери и зятю - по нормальной цене.
- А чего же вы говорите, что вам меньше всех корячиться? Наберем! - весело сказала Вера Сергеевна. - Всем наберем помаленьку! А вы думаете, Аристарх будет доказывать, что это он все покупал? Да вы все в рот воды наберете. Вам за покрышки-то, дай бог, поровну разделить на каждого. Пришел тут: на испуг брать. Вы вон сперва за них получите! - Вера Сергеевна показала в сторону коридора, где лежали покрышки. - Там их - пять штук: за каждую - пять лет: пятью пять - двадцать пять. Двадцать пять лет на всех. Что, мало?
