- Все это, - сказала она и тоже повела рукой по комнате, - мое: мне папа с мамой дали деньги. Пусть Аристарх докажет, что это он купил:
- Лапочка, - сказал Лысый почти нежно, - тут и доказывать нечего: вот эту "Рамону" (гарнитур югославский) доставал ему я: я потерял на этом триста целковых, но зато он мне достал четыре дубленки: мне, жене, дочери и зятю - по нормальной цене.
- А чего же вы говорите, что вам меньше всех корячиться? Наберем! - весело сказала Вера Сергеевна. - Всем наберем помаленьку! А вы думаете, Аристарх будет доказывать, что это он все покупал? Да вы все в рот воды наберете. Вам за покрышки-то, дай бог, поровну разделить на каждого. Пришел тут: на испуг брать. Вы вон сперва за них получите! - Вера Сергеевна показала в сторону коридора, где лежали покрышки. - Там их - пять штук: за каждую - пять лет: пятью пять - двадцать пять. Двадцать пять лет на всех. Что, мало?
Эта "арифметика" явно расстроила Лысого, хоть он изо всех сил не показывал этого.
- Примитивное решение вопроса, гражданочка. Сколько получают ваши папа с мамой?
- Мои папа с мамой всю жизнь работали: а я у них - единственная дочь.
- Неубедительно, - сказал Лысый. Но и у него это вышло тоже неубедительно. Он проиграл "процесс", это было совершенно очевидно. Но он не сдавал тона. - Аристарх, - продолжал он снисходительно, - конечно, не захочет говорить, что все это купил он, да: Но ведь там-то, - показал Лысый пальцем вверх, - тоже не дураки сидят: скажет! Там умеют: И папаша ваш, если он потомственный рабочий, - что он, врать станет? Да он на первом же допросе: гражданскую войну вспомнит, вспомнит, как он с белогвардейцами сражался. Не надо, не надо, гражданка Кузькина, строить иллюзий. Возьмите это: - Лысый встал и положил на валик дивана шубу и костюм. - Поносите пока.
И Лысый вышел.
А в комнате, где "пассажиры", о чем-то оживленно договаривались. На Лысого посмотрели: но тут же и утратили всякую надежду. Не очень-то, видно, и надеялись.
- Чего вы тут?
- Инсценируем счас ее убийство, - сказал Курносый, хихикнув. - Надо такого ей страху нагнать!.. Так ее, дуру, напугать, чтобы она: на диван сделала.
Аристарх что-то быстро писал, склонившись к столу.
- Как это? - не мог понять Лысый.
- Сделаем вид, что мы ее счас укокошим. Изрубим на куски, а вечером - по одному - всю вынесем в хозяйственных сумках.
- А он чего пишет?
- Полное ее отречение: "Ничего не видела, ничего не знаю". А? Я придумал. Или она подписывает это, или секир башка. Надо только все на полном серьезе! - предупредил Курносый. - Лично я зашиб бы ее без всякой инсценировки, - добавил он, помолчав.
- Все, - сказал Аристарх, поднимаясь. - Пошли. Вооружайтесь чем-нибудь пострашней: Все делаем, как на самом деле.
- Все на полном серьезе!
- А заорет? - спросил Лысый.
- Ори. Кругом никого нету, все на сдаче норм ГТО, она это знает, - сказал Аристарх.
Стали вооружаться: Курносый взял большой кухонный нож. Брюхатый выбрал тяжелый подсвечник:
- Я, как Юсупов, - сообщил он в связи с этим. - Они Распутина подсвечником добивали.
Аристарх взял топорик, которым рубят мясо, а Чернявый взял: подушку.
- А это-то зачем? - спросил Брюхатый.
- А я ей вроде рот буду затыкать.
- А-а.
А Лысый не взял ничего. Он пояснил так:
- А я буду бегать вокруг вас и умолять: "Братцы, может, не надо? Братцы, может, она одумается?"
Все это одобрили.
- Это хорошо.
- Правильно: А то все явимся, как в этой: мульти-пульти такой есть:
- Никакой оперетты! - еще раз предупредил Аристарх. - Она ж тоже: не совсем дура.
- Во, комедию отломаем! - воскликнул Курносый и опять хихикнул.
- А ее инфаркт не хватит раньше времени? - вдруг спросил всех Брюхатый.
Все на мгновение замерли:
- А?
- Инфаркт?
- Инфаркт: Нормальный инфаркт миокарда. Или - инсульт.
- Да ну!.. - сказал Лысый. - Она из рабочей семьи, у нее отец на гражданской:
- Как, Аристарх?
- А черт ее!.. Не знаю.
- Ну, а если хватит? Ну и что? - спросил Курносый. И посмотрел на Аристарха. - Ну, допустим, хватит?
- Пошли, - сказал Аристарх жестко. - Она всех нас переживет: Какой там инфаркт!
И они вошли в комнату Веры Сергеевны.
Вера Сергеевна вскочила с дивана и попятилась к окну:
- Вера: - дрогнувшим голосом заговорил Аристарх. - У нас положение безвыходное: Ты не догадываешься, зачем мы пришли?
Веру Сергеевну стали потихоньку окружать.
- Другого выхода у нас нет, Вера:
- Братцы, может, не надо? Может, она одумается? - засуетился Лысый.
- Вера?.. - Аристарх медленно приближался к супруге - в одной руке топорик, в другой - "отречение".
Вера Сергеевна побледнела: И все пятилась к окну.
- Да ничего она не одумается! - воскликнул Курносый. - Давайте кончать.
- У тебя два выбора: или подписываешь на наших глазах вот это вот - что ты ничего не видела и не знаешь, не собиралась к прокурору: Или мы тебя:
- Давайте кончать! Чего тут тянуть?
- Я закричу, - еле слышно пролепетала Вера Сергеевна.
- А подушечка-то! - вылетел вперед Чернявый.
- Ты же знаешь, что кругом никого нет: Все на сдаче ГТО.
- А сумки-то заготовили? - спросил Брюхатый. - Разрезать-то мы ее разрежем, а в чем выносить-то?
- Да есть сумки - полно. Помельче только разрезать: и по одному все вынесем.
- Все уже предусмотрели! - сердито обернулся на всех Аристарх. - Вы вынесите по одному, а я останусь - замою тут все. Чего тут базарить-то?
- Главное, внутренности вынести, а остальное-то:
- Внутренности! А руки, ноги?.. Куда ноги, например, денешь? Они ни в какую сумку не полезут.
- Перерубим! Я ж те говорю: помельче изрубить.
- Вы же интеллигентные люди, - негромко сказала Вера Сергеевна. - Все в шляпах: в галстуках:
- Вывеска! - воскликнул Чернявый.
- Интеллигентные!.. - Брюхатый колыхнул животом от смеха. - Я в лагере трех человек задушил: вот этими вот руками.
- Мы, значит, жестокие? - спросил Аристарх. - А ты? Ты не жестокая? - столько людей сразу посадить собралась. Подписывай!
Как-то не заметили, что, пятясь, Вера Сергеевна подошла к самому окну, которое очень легко открывалось: Она вдруг вскочила на подоконник, распахнула окно и сказала заполошно:
- Если кто только двинется, я прыгаю! Тут только два этажа: сломаю ноги, но все расскажу. Только двиньтесь!
Все так и замерли.
Первым пришел в себя Аристарх. Он засмеялся искусственно.
- Мы же шутим, Верунчик!.. Неужели ты поверила?
- Немедленно все убирайтесь отсюда! - Вера Сергеевна обрела уже спокойный и злой голос. - Шутники.
- Нет, вы: Нет, она правда поверит, что мы:
- Убирайтесь!
- Да шутим же мы! - воскликнул в отчаянии Брюхатый. И бросил подсвечник. - Какие мы убийцы! Нас сам час:
- Убирайтесь!
- Нет, она в самом деле может подумать!..
- Да думай она! - взорвался Курносый. - Что хочет, то и пускай думает! - и тоже бросил нож. И первым пошел к выходу. В дверях остановился, обернулся, как он давеча сделал, точно так же погрозил пальцем всем и сказал остервенело: - Но сидеть я все равно не буду! Ясно?! Сидеть я там не буду! Вот пусть они вот все: они вот, они - пусть сидят, а я не буду!
Никто ему на это ничего не сказал.
Он вышел: И за ним все тоже вышли.
И собрались опять в комнате Аристарха. Долго молчали.
- Интересно, - заговорил Чернявый, обращаясь к Курносому, - как это ты сидеть не будешь? Все будут сидеть, а ты не будешь?
- Не буду! - повторил Курносый.
- А у тя что, сиделки, что ли, нету? - ядовито спросил его Брюхатый. - Она у тебя на месте: будешь сидеть, как все.
- Он там ходить будет, - подал голос Лысый.
Аристарх сидел, обхватив голову руками, и тихо покачивался.
- Не буду сидеть! - опять тупо повторил Курносый. - Вы все как хотите, а я - не буду!
- Все будем сидеть, - сказал Аристарх, не поднимая головы.
Опять некоторое время молчали.
- Конечно, - заговорил опять Курносый, - если бы ты был человек как человек, мы, может быть, и не сидели бы.
Аристарх поднял голову.
- А кто же я?
- Бабник! Шлюха в штанах!.. Да хоть бы умел, господи! А то: не выходит же ничего, нет, туда же, куда добрые люди: давай любовницу! Даже Соньку, и ту: тьфу! Рогоносец. С этой Сонькой:
- А ты подхалим, - сказал Аристарх первое, что выскочило из его оскорбленной души. - Ты перед начальством на полусогнутых ходишь.
- У меня пятеро на шее! - Курносый крепко хлопнул ладонью себя по загривку. - Пятеро!.. Ты вон с одной телкой справиться не можешь, а у меня их - пятеро. Мне не до любовниц!
- Зато тебе - до коньяка, - вставил Брюхатый.
- А ты вообще заткнись! - развернулся к нему Курносый. - Тебе-то даже полезно посидеть: может, похудеешь маленько. В институт питания собрался!.. Вот тебе и будет институт питания, - и Курносый нервно засмеялся.
Брюхатый навел на него строгий взгляд.
- Шавка, - сказал он. Помолчал и еще сказал: - Моська.
- А ты слон, да? - вступился за Курносого Чернявый. - Это не тебя по улицам водили?
- Меня, - сказал Брюхатый. - А это не тебе я нечаянно на туфель наступил: двадцать седьмого июня тыща девятьсот семьдесят третьего года: на профсоюзном собрании? Что-то ты тогда был: зеленоватый, а сейчас, гляди-ка, кукарекает. Выговор-то кому тогда всучили?
