— У меня к вам очень странная просьба.
— Сочту за честь выполнить любую вашу просьбу, Хеди Ламарр.
С умоляющими глазами я проговорила:
— Вы согласны поработать со мной над одним проектом? Над таким, который поможет быстрее закончить войну?
Глава тридцать седьмая
30 сентября 1940 года
Лос-Анджелес, Калифорния
— Так вот как выглядит гостиная кинозвезды? — задумчиво проговорил Джордж, бродя по белой комнате, совершенно пустой и чистой, не считая разбросанных рабочих материалов. — Признаюсь, я думал, тут все будет завалено склянками с косметикой, украшениями и платьями, а не досками с чертежами и… — он взял со стола мой том Б. Ф. Мисснера «Радиодинамика: беспроводное управление торпедами и другими механизмами», — непонятными книгами.
Я рассмеялась и обвела вокруг рукой:
— Научный беспорядок — вот на что похожа гостиная этой кинозвезды.
— Ну теперь я понимаю, почему в эти дни вас почти не встретишь нигде, кроме съемочной площадки.
— А вы меня искали? — Я сама не знала, чувствовать себя польщенной или раздосадованной.
— Я всегда готовлюсь к делу заранее. — Он сделал паузу для эффекта. — Особенно если мне предстоит важная работа военного назначения с упомянутой кинозвездой.
Я предпочла чувствовать себя польщенной.
— Приятно слышать, что вы знаете толк в подготовительной работе, тем более что теперь у вас ее будет много.
— Так значит, для меня настало время наконец узнать, над чем мы будем работать?
— Да, думаю, настало. — Я жестом пригласила его сесть напротив.
Я вздохнула поглубже и начала рассказ о своей жизни в то время, когда я была фрау Мандль. Конечно, без всяких мрачных подробностей — только о тех бесчисленных разговорах о боеприпасах и оружии, которые велись при мне, и, что было особенно важно для наших целей, — о торпедах. В общих чертах я объяснила ему недостатки проводного управления торпедами и рассказала, что хочу создать для союзников радиоуправляемую торпедную систему — такую, чтобы она точно наводила торпеду на цель и работала на таких частотах, на которых ее невозможно было бы перехватить.
Вид у Джорджа был ошеломленный. Он негромко присвистнул и сказал:
— Я поражен тем, как досконально вы разбираетесь в этой технологии, и тем, что вы владеете, насколько я понимаю, секретной информацией о вооружении Третьего рейха. Я никак не думал, что мы будем сегодня обсуждать такие вещи, Хеди, и даже не знаю, с чего начать расспросы.
— Спрашивайте что хотите, — ответила я с полной искренностью. Это было освобождение — честно говорить с Джорджем о моем прошлом и моих амбициях, напрямую, а не от имени кинозвезды Хеди Ламарр, которую я изображала большую часть дня. В его голосе я не услышала ни осуждения, ни разочарования от встречи с этой Хеди, — в первый раз за все время со дня приезда в Голливуд я чувствовала, что меня понимают. И принимают.
— Почему именно торпеды? Очевидно, у вас был доступ к самой разной информации о военных планах и вооружении, а вы говорите только о торпедах.
— Сначала я не думала о торпедных системах. Я записывала все, что могла вспомнить, все подслушанные разговоры о военной стратегии и оружии, искала точку, куда выгоднее всего бить, и тут случилось несчастье с «Бенаресом». И я поклялась, что использую свои знания, чтобы помочь союзникам потопить все немецкие подводные лодки и корабли в океане. Я не хочу читать в газетах о новой трагедии. — Это была, конечно, не единственная причина. Настоящий мотив коренился в моей подавленной вине. Как ни легко мне было с Джорджем, я пока не могла довериться ему настолько, чтобы рассказать, как узнала заранее о гитлеровском «окончательном решении». Если бы я могла! Даже наедине с собой я с огромным трудом могла себя заставить думать об «эндлёзунге».
— Тогда понятно. «Бенарес» был ужасной потерей. — Он покачал головой. — Бедные дети.
— Да. — Усилием воли я сдержала слезы и продолжала: — К тому же мне однажды выпал уникальный случай — провести около часа с гениальным немецким конструктором торпед Хельмутом Вальтером. Мы начали с разговора о том, как ему удалось решить проблему с двигателями подводных лодок при помощи перекиси водорода, а потом перешли к опытам с дистанционным управлением торпедами, которые он проводил со своей группой. Тогда, да и сейчас, военные в основном предпочитали иметь дело с проводными торпедами, которые соединяются с подводной лодкой или кораблем при помощи тонкого изолированного провода. Подводник или моряк вручную замыкает электрическую цепь и наводит торпеду на цель. Вальтер же разрабатывал дистанционное управление. Он изучал систему радиоуправления, которую используют крылатые бомбы — их сбрасывают с самолетов, и каждому бомбардировщику и каждой бомбе назначается одна из восемнадцати радиочастот для связи. Опыты Вальтера не увенчались большим успехом: чтобы перехватить связь между бомбардировщиком и бомбой, противнику было достаточно обнаружить, на какой частоте они обмениваются сигналами. Но я подумала — а что, если применить эту концепцию крылатых бомб к торпедам немного иначе?..
Я сделала паузу, чтобы узнать, не будет ли у Джорджа каких-нибудь замечаний или вопросов. Его брови сошлись над переносицей в выражении полной растерянности.
— Вижу, у вас есть вопросы, — сказала я.
— Тысячи, — ответил он со смехом. — Но чего я совсем не понимаю — почему я? Почему вы вдруг решили, что композитор, не имеющий никакой научной подготовки, может помочь вам решить проблему, которую, по всей видимости, не смогли решить лучшие военные умы? Конечно, это не значит, что я не хочу помочь.
— Ну, у вас есть все качества, которые мне нужны от научного партнера в этом проекте. Вы превосходно чувствуете механические инструменты, и вы гений. У вас широкий взгляд на любую проблему, да и на мир в целом, в отличие от большинства изобретателей и мыслителей, которые на все смотрят со своей узко специализированной точки зрения, а потому вы лучше подходите для этой работы, чем любой ученый. И еще вы… — Я умолкла на полуслове.
— Что? — переспросил он.
— Источник вдохновения. Когда мы с вами вчера у Адрианов играли вместе на пианино, я нашла ответ — как сконструировать торпеду с защищенным от перехвата дистанционным управлением. — Я улыбнулась, вспомнив этот момент озарения, когда вдруг поняла, что знаю ответ. — По крайней мере, в общих чертах. И я очень ясно увидела, как вы можете мне в этом помочь.
— И все это сделал наш дуэт? — Вид у него был недоверчивый.
— Именно так. — Я умолкла, чтобы закурить сигарету, а другую протянула Джорджу, но он отказался.
— Но как?
— Как я уже упоминала, основная проблема использования торпед с дистанционным управлением (а оно позволило бы повысить точность, так как отпала бы необходимость в проводе) заключается в том, что противник может легко перехватить радиочастоту, на которую настроена подводная лодка или корабль и сама торпеда. И, как я тоже упоминала, даже великий специалист по торпедам Вальтер не сумел решить эту проблему.
— Это-то я понял. Но при чем же здесь наша с вами игра на пианино?
— Когда мы с вами играли в четыре руки, мы вторили друг другу, переходя от одной мелодии к другой. Вы начинаете мелодию — я подхватываю. В каком-то смысле вы были передатчиком сигнала — как подводник или моряк, — а я приемником — как торпеда. И вот я подумала — а что, если они будут постоянно перескакивать с одной частоты на другую, как мы с вами — от мелодии к мелодии? Это сделало бы передачу сигнала почти неуловимой для врага, верно? Вы могли бы помочь мне создать инструмент, который это сделает.
Джордж опустился на стул и долго молчал: обдумывал мою теорию.
— Это гениально, Хеди, — тихо сказал он.
В дверь гостиной постучали.
— Входите, миссис Бертон, — сказала я, так как знала, что больше никого из домашнего персонала в доме нет.
Няня в форменном платье открыла дверь и протянула мне Джеймси в голубой пижамке-комбинезоне.
