Трое мужчин играли в карты на мелочь, они смеялись, болтали и хлопали картами по столу; игроки расположились на ящиках и мешках, а столом им служила перевёрнутая вверх дном бочка, время от времени они прикладывались к бутылке.
Молодая женщина, с головой закутанная в шерстяные платки, стонала от морской болезни, других признаков жизни она не подавала. Скоро море успокоится, утешил её Эдеварт. Она молча подняла на него безжизненные глаза. Эдеварт пристроился рядом с ней и задумался, глядя на свои сапоги. Пароход перестало качать, женщина оживилась, и они разговорились, она ехала в Будё на операцию, у неё что-то с горлом. А ты куда путь держишь? — спросила она. Эдеварт ответил неопределённо: он ещё не решил, может, даже весьма далеко. Женщина была занята своими мыслями и больше ни о чём не спрашивала. Время шло.
Картежники предложили Эдеварту: не хочет ли он присоединиться к ним? Нет, пожалуй, не хочет. Может, у него морская болезнь? Эдеварт улыбнулся и покачал головой — он бывалый моряк. Иди, выпей с нами! — позвали они. Он подошёл к ним и сделал глоток из бутылки. Спиртное было некрепкое, пьяных среди игроков не было. Все они были с юга, их списали с судна, которое закупило рыбу на Лофотенах и теперь, загрузившись, собиралось идти на места сушки. Игроки получили деньги за плавание, пребывали в хорошем расположении духа и радовались возвращению домой. А куда направляется он? Эдеварт опять ответил неопределённо.
В самом деле, куда он направляется?
Он оставил свою робу в рыбачьем домишке, давая тем самым понять, что едва ли она ему ещё понадобится, но в глубине души ни в чём не был уверен. Уехать, далеко-далеко, вот только куда? Да, ему хотелось уехать, и он не скрывал этого, но, когда дошло до дела, он заколебался. Где он возьмёт денег на такое путешествие? Покуда всё не решено окончательно, не стоило и прощаться с товарищами по промыслу.
Что с ним творится? Сильный, здоровый человек, но душа его не находит покоя. Он едет прочь с пустыми руками; бездомный, утратив постепенно связь с каким-либо местом, он стал человеком ниоткуда и, где бы он теперь ни скитался, укорениться уже не сможет нигде.
Расположение картежников к Эдеварту не нашло у него отклика, играть с ними в карты он не пожелал, выпивать тоже, в конце концов у них сложилось впечатление, что он человек книжный, и они завели глубокомысленный разговор, чтобы понравиться ему. К игре в карты все относятся по-разному, сказали они, некоторые считают её грехом. А иные считают грехом также и выпивку, и они строго поглядели на него. Эдеварт не хотел выглядеть перед ними святошей, он громко засмеялся и сказал, что выпить всегда неплохо, так что спасибо им за угощение! Он воспользовался опытом своего друга Августа и решил немного прихвастнуть: однажды он, по правде сказать, сильно перебрал и состояние у него после этого было — страшно вспомнить, бр-р! Матросы засмеялись, закивали головами и похлопали его по плечу. Не хочешь ли поменяться часами? — спросил один. Эдеварт отрицательно помотал головой. Но они не отставали от него и спросили, есть ли у него часы. Эдеварт расстегнул тужурку и показал часы. Он думал, что это их успокоит, но не тут-то было, у другого тоже были часы, ходят минута в минуту уже много лет, ни разу не требовали ремонта. Ты свои где купил? У Папста, ответил Эдеварт. У Папста? — Да, а чем он плох, торгует часами ценой от одного до двухсот далеров, но обманывает он только богатых. Я тоже купил свои часы у Папста, сказал один из них, лучшие, какие у него были, гарантия на всю жизнь. Покажи-ка твои! Эдеварт дал им послушать свои часы — слышите, какой у них ход? — но открыть их не разрешил. Матросы обиделись. Да твои часы вовсе и не золотые! — сказали они. Потолковав об этом, они отошли от Эдеварта; теперь все были настроены против него. Потом они снова принялись за игру, Эдеварт смотрел на них. А кончилось тем, чем обычно заканчивается игра: игроки рассорились из-за нескольких шиллингов, тогда вмешался Эдеварт. Сказать вам, что я думаю? — спросил он. Валяй! — согласились матросы. И Эдеварт оказался в дураках — спор их он решил, но приобрёл врага в лице проигравшего.
Время шло.
Пароход сделал остановку. Женщина, страдавшая морской болезнью, оправилась настолько, что встала, поправила свои юбки, а потом открыла жестяную коробку с едой и начала есть вафли. Эдеварт принёс ей из камбуза чашку кофе, это её подкрепит, сказал он, она поблагодарила и угостила его вафлями. Они разговорились.
Да, ей в Будё должны сделать операцию, муж приедет туда и встретит её, сейчас он на юге, торгует вразнос, он коробейник. Его не было дома уже много месяцев, и она не выдержала, сны, тоска. После свадьбы они прожили вместе всего несколько недель, и он снова ушёл торговать, где он там ходит, какие искушения подстерегают его... Правда, на нём обручальное кольцо, но, кто знает, не прячет ли он его в карман, прости, Господи, мой язык! Нет, теперь пусть изволит встретить её...
Во время разговора она размотала платки, закрывавшие ей лицо и шею. И оказалась молодой и красивой, всё было при ней, .даже зубы были у неё безупречные.
Эдеварт с удивлением уставился на женщину: А, по-моему, я тебя знаю!
Я Маттеа! — кивнула она.
Да, это была Маттеа с ярмарки в Стокмаркнесе, невеста Августа на один день.
Эдеварт не находил что сказать: Надо же, где мы с гобой встретились... после двух-то лет...
Трёх, поправила она. Я-то сразу узнала тебя, потому и замотала голову платками, но ты принёс мне кофе и был так внимателен ко мне; впрочем, с чего бы тебе таить на меня зло. А где теперь твой друг Август?
Не знаю, плавает где-то, он ведь то здесь, то там, то богат, то беден...
Он тогда рассердился на меня?
Эдеварт: Мы всё последнее утро искали тебя, обшарили весь Стокмаркнес.
Я тоже искала его, сказала Маттеа, но у меня было мало времени. Господи, это было так давно! Вот я ещё что хотела спросить: куда ты едешь?
Эдеварт: Лучше не спрашивай. Знаешь, как поётся в песне: столько надежд в душе у меня!
Но как достучаться до сердца любимой, смеясь закончила Маттеа. Она тебя обманула?
Она уехала.
Бедняга! — посочувствовала ему Маттеа. Да брось ты о ней думать, такой видный парень, такой красавец.
Эдеварт, польщенный: А что у тебя с горлом? По тебе что-то ничего не заметно.
Если б ты только знал! Она лукаво засмеялась.
Это тайна?
Да, тайна, ответила она. Ничем я не больна, всё это я просто придумала и написала мужу, что боюсь оперироваться без него.
Эдеварт даже онемел от изумления, он не знал что и подумать. Невероятно! — пробормотал он.
Маттеа решила загладить впечатление, которое произвело на Эдеварта её признание: Ну, не скажу, чтобы я совсем его обманула. Когда я писала ему, у меня и вправду болело горло, а теперь я в самом деле должна показаться доктору. Но главное, мне хотелось, чтобы он встретил меня, я, считай, не больно-то много и придумала. Все соседи в один голос твердили, что мне нужна операция.
Эдеварту было приятно её общество, и он даже пошутил: Хотелось бы посмотреть, как тебя будут резать!
Она: Не шути так! Может статься, моя болезнь серьёзнее, чем я думаю.
Глупости! Ты такая здоровая, красивая. Мне бы такую жену!
Они оживлённо болтали, фарватер в этом месте проходил в шхерах, пароход почти не качало, и Маттеа заметно повеселела. Они говорили о своих родных селениях, он поведал ей, что купил усадьбу намного южнее и даже показал купчую, весь вечер до самого сна они провели вместе. Заметив, что она вложила свою руку в его, Эдеварт наклонился и поцеловал её. Поодаль на переборке горел единственный фонарь. Кое-где дремали одинокие пассажиры.
Ночью Эдеварт и Маттеа просыпались, перешептывались и теснее прижимались друг к другу, он обнимал её, это согревало их обоих. Утром они были уже лучшими друзьями.
В Будё Маттеа ещё издали увидела на пристани своего мужа: Вон мой муж! Ты его знаешь, это Нильс, мы с ним были помолвлены, ты видел его на ярмарке. Он сын одного шкипера из Уфутена. Ха-ха-ха, смешно вспомнить, как я натянула нос Августу!
Вот оно что, так это тот самый парень, который заставил Августа схватиться за хлебный нож, а потом запустить в потолок табуреткой. Незабываемое было зрелище! И эта чертовка Маттеа считала, что в том не было её вины, и даже торжественно поклялась, что будет принадлежать Августу всю жизнь.
Как думаешь, мы больше уже не встретимся? — спросила она у Эдеварта.
Это была простая вежливость, она ничего не означала, но в последнюю минуту Маттеа сумела незаметно протянуть руку назад и нащупать его руку, от этого он потерял голову и сказал: Мне всё равно, пожалуй, я тоже сойду здесь!
Планов у него не было никаких, определённых желаний тоже, он не изменял своим намерениям, поддавшись первому случайному порыву. Лёгкомысленно, не задумываясь, он быстро предъявил свой билет и сошёл на берег.
