Эдеварт и помыслить не мог, что его родной Поллен может внушать ему такой ужас; чего здесь только не случилось за последнее время — и убийство, и помешательство, а какая тут царила испорченность, безнадёжность давила людей, бедность была вопиющая, нечем было кормить даже детей; в Нижнем Поллене ночью взломали дверь сарая и украли вяленую сайду, на снегу остались следы детских ног. А ведь в той сайде не осталось ничего питательного, есть её — всё равно что жевать стружку! Удача с сельдью прошлой зимой лишила людей рассудка и здравого смысла и в конце концов разорила их; теперь Поллену конец, здесь нельзя оставаться! Эдеварт жил и питался дома, проедая те жалкие шиллинги, что его отец получал на телеграфе. Ему было не на что даже закупить себе провиант для поездки на Лофотены.
Один только юный Ездра ещё мог смеяться и веселиться. Он с утра до вечера ходил за Эдевартом, как сам Эдеварт два года назад ходил за Августом; Ездра хотел снова работать у него, и потому Эдеварт взял его на полная в свою лофотенскую артель. Ездра был ловкий парнишка, он ещё не конфирмовался, но выпросил у пастора отсрочку, купил себе снасти и рыбацкую робу, и у него ещё остались деньги. Тогда дай мне немного взаймы, попросил Эдеварт. Это я могу. Ездра засмеялся, приняв эту просьбу за шутку. Но у Эдеварта не было иного выхода, как взять взаймы несколько далеров у своего бывшего кока, — а что поделаешь, если его собственные деньги были вложены в недвижимость на юге и он не мог ими воспользоваться.
Хотя бы это было улажено. Теперь оставался Йоаким.
О, Йоаким обладал завидной проницательностью, он уже давно понял, что у старшего брата не всё ладно: случайно он увидел его пустой бумажник, а когда старший брат вернулся домой с тканью на платья для сестёр, на пальце у него не было золотого кольца. Йоаким был неглупый парень, ему тоже нужно было обеспечить себя на зиму продовольствием и снастями, и, когда Эдеварт наконец пришёл к нему поговорить и признался, как плохо обстоят у него дела, Йоаким уже придумал выход. Какой выход? — спросил Эдеварт. Не твоё дело, ответил Йоаким.
Эдеварт был огорчён. Он не мог открыть брату тайну приобретения Доппена, но показал ему купчую и рассказал про усадьбу: крепкий дом, хозяйственные постройки, гора позади усадьбы, большая чистая река, водопад, из которого можно брать воду, неплохие поля, покос, способный обеспечить кормом не меньше двух коров, и всё это на берегу удивительно красивого зелёного залива. Хозяева уехали в Америку, вот и продали усадьбу за те деньги, какие им предложили. Удачная сделка, иначе не скажешь. Усадьба называется Доппен25, смешное название...
Йоаким молча слушал. На деле всё оказалось не так страшно, как он боялся. Эдеварт хотя бы не потерял свои деньги и не проиграл их в карты где-нибудь в далёких краях, он просто вложил их в недвижимость, а это уже неплохо. Однако Йоаким огорчённо покачал головой — он бывал старшим на лове и понимал, что к чему.
Эдеварт: Зря головой качаешь, подожди, увидишь Доппен!
А зачем он тебе? — спросил Йоаким. Думаешь там поселиться?
Ещё не знаю, но это удачное приобретение. Ты бы тоже от такого не отказался.
Не думаю, по-взрослому ответил Йоаким.
Молчание. Эдеварт был рад, что разговор с братом уже позади, всё обошлось лучше, чем он думал; он сказал: Как только начнётся лов, я верну тебе твои деньги, это я обещаю! И хотя он был старший, чтобы польстить младшему брату, говорил с ним как с равным: да, у него есть план, он хочет уехать из Поллена, куда-нибудь подальше, и уже не возвращаться обратно, всё в руках Божьих, но он хочет уехать, здесь жить невозможно.
Йоаким: И куда же ты поедешь?
Куда? Мне нагадали, что я тоже поеду в Америку, но я ещё не решил...
Шли недели, миновало Рождество, грустное Рождество, без праздника — время не располагало к веселью и танцам, всем приходилось туго. Эдеварт сам удивлялся своему желанию уехать из Поллена, что это на него нашло? Может, он слишком часто переезжал с места на место и привык к скитаниям? Все места были для него равно хороши или равно плохи, любовь к родному дому поблёкла, корни Эдеварта в родной земле были подрублены. Его больше не трогали знакомые места, холмы, тропинки, горы вдали, море, Поллен, даже друзья детства стали ему чужими.
Однажды воскресным утром к нему пришла Рагна и позвала его к своей бабушке, он обязательно должен пойти, она совсем не знает, что делать...
Ему больше не было дела и до Рагны, она почти перестала существовать для него. Теперь воспоминания о том, как они играли в детстве или возвращались домой из школы, представлялись ему сном, он только помнил, что однажды помог ей найти в снегу блестящую красивую пуговку с короной.
Бабушка Рагны сидела у стола, привалившись к стене, и не шевелилась. Эдеварт в замешательстве смотрел на неё.
Она умерла, прошептала Рагна. Я ходила за водой, а когда вернулась, она так и сидела, но уже мёртвая.
Старуха была очень бледная, один глаз залит кровью, но выражение лица спокойное, она только что не улыбалась, и казалось, даже не успела понять, что умирает.
Мне страшно оставаться с ней одной, сказала Рагна, помоги мне положить её, пока она не застыла.
Эдеварт никогда не видел покойников, и ему хотелось убежать подальше, но он боялся показать себя трусом, а кроме того, ему оказали доверие, позвав к покойнице, и он должен был вести себя как взрослый мужчина. Вот Август и не подумал бы о бегстве, тем более что за окном было светлое утро. Эдеварт поднял покойницу и как ребёнка перенёс на кровать, он был сильный, а бабушка маленькая и худая, словно кукла, она даже похорошела, черты лица у неё разгладились.
Рагна ловко захлопотала над покойницей, закрыла ей глаза, подвязала подбородок, чтобы рот не открылся, и, наконец, прикрыла ей лицо фартуком. Когда они вышли из дома, она перевернула перед порогом корытце, как того требовал обычай.
Теперь Рагна осталась без крова, и ей пришлось пойти домой к Эдеварту.
В те дни, что они жили под одной крышей, пока тело бабушки не предали земле и Эдеварт не ушёл на Лофотены, он несколько раз беседовал с Рагной. Иногда ему казалось, что он ей нравится, но сам больше не испытывал к ней никаких чувств, это раздражало его и отталкивало от неё. Так было до того дня, когда Рагна сказала ему, что Теодор хочет на ней жениться.
Что? — испугался Эдеварт.
Да, он много раз делал ей предложение, и теперь, на Рождество, она пообещала, что выйдет за него замуж.
Почувствовал ли Эдеварт укол ревности? А может, в нём ещё теплилась детская влюблённость? У Теодора грыжа! — сказал он.
Я слышала об этом, сказала Рагна. Но не знаю, что это такое.
Он тоже не знал точно, но ведь и так ясно — с Теодором что-то не в порядке.
Ничего не поделаешь, покорно вздохнула Рагна. Мне больше не на кого положиться.
Скатертью дорога, сказал бы Август и приготовился бы к следующей любви. Эдеварт же сказал: В жизни не слышал такой глупости!
Почему? — удивилась Рагна.
Эдеварт вскочил, словно хотел уйти: Да нет, это не моё дело! Поступай, как знаешь!
Я не могу жить одна в том доме, грустно сказала она.
И потому хочешь наплевать на себя?
Рагна не знала, что ответить. Разве плохо, что у них будет бабушкин дом, а на кусок хлеба Теодор сможет заработать не хуже любого другого. Он не безобразен, этого про него не скажешь.
Замолчи! — со злостью сказал Эдеварт. Если ты влюблена в Теодора, так и бери его вместе с его грыжей! Меня это не касается! Конечно, он ревновал, и у него не хватило сил скрыть свою ревность. Поняв это, он хотел презрительно засмеяться, но ему это не удалось, губы у него искривились, в душе бушевала буря. Подумать только, Теодор! Значит, для неё хорош Теодор! Ему вдруг захотелось обидеть её, помучить, спросить о ребёнке — о том ребёнке, которого она зачала в кустах, неужели она уже забыла его? Так быстро? Но ведь твоя бабушка его задушила?
Рагна побледнела, как смерть. Что ты такое говоришь! — заикаясь, произнесла она.
Что твоя бабушка задушила ребёнка.
Нет-нет, неправда... я ничего не знаю...
Тогда только ты об этом и не знаешь!
Она слушала его, склонив голову, а он с горечью говорил всё те же глупости, он всегда был вспыльчив и скор и на добро, и на зло. Перед уходом он презрительно бросил Рагне: Выходит, ты не знала? Небось лежала и смотрела, как она это делала. Не удивлюсь, коли так.
Потом он, конечно, раскаялся в своих словах. Зачем он с ней так? А ведь всё вышло потому, что ей всегда было наплевать на него, он ошибся, думая, будто нравится ей, он вообще никогда ей не нравился, она просто не замечала его, это у неё осталось ещё со школы, ещё тогда она поняла ему цену, учился он плохо, его никто и в грош не ставил.
Несколько дней спустя, уже перед самым выходом на Лофотены, он снова увиделся с Рагной. Вся его команда, Йоаким, Теодор, Ездра и старик Мартинус, собрались возле лодочных сараев; они принесли туда свои сундучки с провиантом и были заняты каким-то делом, пришла туда и Рагна.
