Надо было посоветоваться с Элен.
«Обещайте мне», — сказала она.
— Тьфу, пропасть! — воскликнул Киппс.
Потом встал, прошел в вагон для курящих и принялся курить одну сигарету за другой.
А вдруг старики разузнают адрес Уолшингемов и пойдут к ним!
Однако, прибыв на Черинг-кросс, Киппс опять отвлекся от своих забот. Он, совсем как молодой Уолшингем, подозвал кэб, велел ехать в Королевский гранд-отель и с удовольствием заметил, что извозчик сразу проникся к нему уважением. Он говорил и делал все в точности, как Уолшингем в их прошлый приезд, — и все шло гладко. В конторе отеля с ним были отменно любезны и отвели отличнейший номер — четырнадцать шиллингов в сутки.
Он поднялся наверх и долго разглядывал обстановку своей комнаты, потом изучал себя самого в многочисленных зеркалах, потом сидел на краешке постели и насвистывал. Комната первый сорт — большая, шикарная, за такую не жалко отдать четырнадцать шиллингов. Но тут Киппс почувствовал, что его мыслями вот-вот завладеет Энн, вышел из комнаты, потоптался у лифта и отправился вниз пешком. Хорошо бы перекусить. С этой мыслью он вошел в огромную гостиную и стал изучать список европейских отелей, и вдруг его взяло сомнение: а можно ли сидеть в этой роскошной зале без особой платы? Теперь аппетит разыгрался вовсю, но слишком велик был привычный с детства страх перед накрытым столом. Наконец Киппс набрался храбрости и отправился мимо важного швейцара в галунах прямо к ресторану, но, увидав еще с порога множество официантов и столики с бесчисленными ножами и бокалами, в ужасе попятился к двери и пробормотал подскочившему официанту, что ошибся дверью.
Он праздно слонялся по вестибюлю, пока ему не показалось, что главный портье поглядывает на него подозрительно, тогда он поднялся к себе в номер — опять по лестнице, не в лифте, — взял шляпу и зонтик и храбро пересек двор. Можно пойти и пообедать в каком-нибудь другом ресторане.
В воротах он приостановился гордый и довольный, — уж, конечно, весь многолюдный Стрэнд глядит, как он выходит из этого роскошного отеля. «Вон важная шишка, — говорят, наверно, прохожие. — Умеют жить эти богатые франты!»
Извозчик, поджидавший седока, прикоснулся рукой к шляпе.
— Не беспокойтесь, — любезно улыбнулся ему Киппс.
Тут голод снова напомнил о себе.
Однако вопреки требованиям желудка он решил, что нечего спешить с обедом, повернул к востоку и не спеша зашагал по Стрэнду. Уж, верно, подвернется какое-нибудь подходящее местечко. Вот только хорошо бы вспомнить, что заказывал Уолшингем. Не очень-то приятно сидеть в ресторане и смотреть на названия блюд, как баран на новые ворота. Есть такие заведения, — там тебя бессовестно обдерут да еще над тобой же и посмеются. Неподалеку от Эссекс-стрит внимание Киппса привлекла яркая витрина, где красовались очень аппетитные помидоры, салат и отбивные. Он постоял перед нею в раздумье, потом сообразил: видно, все это продается в сыром виде, а готовить надо дома. Нет, лучше пройти мимо. Скоро он заметил витрину поскромнее — тут были выставлены бутылки шампанского, тарелка спаржи и в рамке — меню обеда за два шиллинга. Он уже совсем было собрался зайти, да, по счастью, успел заметить за стеклом двух официантов, которые насмешливо на него поглядывали, и поспешно отступил. Посреди Флит-стрит его вдруг обдало восхитительным ароматом жаркого — перед ним был очень приятный на вид ресторанчик с несколькими дверями, но непонятно было, в какую же дверь следует войти. Самообладание начало ему изменять.
У поворота на Фаррингдон-стрит Киппс помедлил, потом свернул к собору св. Павла, обошел его, миновал магазины, где выставлены были все больше венки да гробы, и вышел на Чипсайд. Но теперь он уже совсем пал духом, и каждая новая закусочная казалась ему все более недоступной. Неизвестно, как войти, куда девать шляпу, неизвестно, что сказать официанту, и совершенно непонятно, какое кушанье как называется, и он наверняка начнет «мямлить», как говаривал Шелфорд, и будет выглядеть дурак дураком. И его, чего доброго, еще поднимут на смех! Чем сильней терзал Киппса голод, тем нестерпимей становилась мысль, что его поднимут на смех. А что, если схитрить и ловко воспользоваться своим невежеством? Войти и притвориться иностранцем — будто он не знает по-английски… А вдруг все откроется? Наконец он забрел в такие кварталы, где вовсе не видно было ни ресторанов, ни закусочных.
— Ах, чтоб тебе провалиться! — воскликнул Киппс, замученный собственной нерешительностью. — Теперь, как попадется что-нибудь подходящее, сразу возьму и войду.
Скоро ему попалась на боковой улочке лавчонка, где торговали жареной рыбой и прямо при покупателе поджаривали сосиски.
Киппс совсем уже собрался войти, но тут его опять взяло сомнение: уж слишком он хорошо одет, куда лучше всех посетителей, которых можно разглядеть за клубами пара и табачного дыма. Они сидят у стойки и наскоро, без всяких церемоний поглощают рыбу и сосиски.
Киппс уже решил было подозвать кэб, вернуться в Гранд-отель и, набравшись храбрости, пообедать в ресторане — ведь там никому не известно, куда и зачем он ходил, — как вдруг появился единственный человек, которого он знал в Лондоне, и хлопнул его по плечу (так всегда бывает: если во всем Лондоне у вас есть только один знакомый, вы непременно столкнетесь с ним на улице). Не в силах ни уйти от закусочной, ни войти в нее, Киппс топтался перед соседней витриной, с притворным интересом изучая необыкновенно дешевые розовые распашонки.
— Привет, Киппс! — окликнул его Сид. — Соришь своими миллионами?
Киппс обернулся и с радостью заметил, что у Сида не осталось и следа от досады, которая так огорчила его тогда в Нью-Ромней. Сид был серьезный, важный, одет довольно просто, кал подобает социалисту, но на голове — новенький шелковый цилиндр, как подобает владельцу мастерской. В первое мгновение Киппс безмерно обрадовался: перед ним друг, он выручит! Но сразу пришла другая мысль: ведь это же брат Энн…
И он забормотал какие-то дружеские приветствия.
— А я тут ходил по соседству, — объяснил Сид, — торговал подержанную сушилку для эмали. Буду свои велосипеды сам красить.
— Ух ты! — сказал Киппс.
— Ну да. Очень выгодная штука. Пускай заказчик выбирает, какой хочет цвет. Ясно? А тебя чего сюда принесло?
Перед глазами Киппса промелькнули озадаченные лица дядюшки с тетушкой, и он ответил.
— Да так, охота проветриться.
— Пошли ко мне в мастерскую, — не раздумывая, предложил Сид. — Там у меня есть один человек, тебе не вредно с ним поговорить.
И опять Киппс не подумал об Энн.
— Понимаешь, — промямлил он, подыскивая предлог, чтобы отказаться. — Я… я вот ищу, где бы позавтракать.
— У нас в это время уже обедают, — сказал Сид. — Да это все едино. В этом квартале не пообедаешь. А если ты не больно задрал нос и не откажешься зайти в трущобы, там у меня уже, небось, жарится баранинка…
У Киппса потекли слюнки.
— Отсюда до меня полчаса, и того не будет, — сказал Сид, и тут Киппс уже не мог устоять.
Теперь он познакомился с другим средством передвижения по Лондону — с метрополитеном и, с любопытством разглядывая его, понемногу пришел в себя.
— Поедем третьим классом, ладно? — спросил Сид.
— А чего ж, — с готовностью Отозвался Киппс.
В вагоне они сперва молчали: слишком много вокруг было чужого народу, — но вскоре Сид принялся объяснять, с кем он хочет познакомить Киппса.
— Отличный малый, звать Мастермен… его, знаешь, как полезно послушать.
Он снимает у нас залу на втором этаже. Да я не для выгоды сдаю, а для компании. Нам целый дом без надобности, это раз, а потом я этого парня еще раньше знал. Познакомился с ним на собрании, а в скором времени он и сказал: мол, ему не больно удобно на квартире, где он стоит. Ну вот, так оно и получилось. Он парень первый сорт… да… Ученый! Поглядел бы ты, какие у него книжки!
Вообще-то он вроде газетчика. У него много чего понаписано, да только он сильно болел, так что теперь ему нельзя налегать на писание. Стихи сочиняет какие хочешь. Дает статейки для «Всеобщего блага», а бывает, и отзывы на книжки пишет. Книг у него — горы, ну, прямо горы. А продал сколько…
Знает он всех и все на свете. Был и дантистом, и аптекарем, и читает немецкие да французские книжки, я своими глазами видел. Это он сам научился. Три года проторчал вон там… (Сид кивнул за окно — в это время как раз проезжали Южный Кенсингтон[10].) Изучал науку. Да вот погоди, сам увидишь. Уж коли он разговорится, сразу видать, какой он образованный.
Киппс одобрительно покивал, опираясь обеими руками на ручку зонтика.
— Он еще себя покажет! — пообещал Сид. — Он уже написал ученую книгу. Называется Фи-зи-о-гра-фия. Начальная физиография. Стало быть, для школьников. А потом еще напишет для студентов… когда у него будет время.
