Не потому ли я люблю Сацуко, что вижу в ней до некоторой степени призрак таких женщин? Она немного злобна, немного цинична и немного лгунья. Со свекровью и золовками она не ладит, детей не любит. В первое время после замужества эти качества не были особенно заметны, но в последние три-четыре года стали просто бросаться в глаза. До некоторой степени это я провоцирую и направляю ее. От рождения ее характер не был так плох. Может быть, и сейчас в глубине души она добра, но с какого-то момента она стала притворяться злой и щеголять этим. Наверное, она поняла, что мне это по душе. Почему-то я люблю ее больше, чем своих родных дочерей, и не хочу, чтобы она поддерживала с ними хорошие отношения. И чем хуже она относится к ним, тем больше она меня околдовывает. Такой психологический казус у меня обозначился недавно и развивается все больше и больше. Человек терпит боль, он лишен нормальных половых наслаждений, – не извращает ли это его характер?
Недавно в доме возникла ссора. Хотя Кэйсукэ уже семь лет, и он пошел в школу, второго ребенка у них нет. У жены на этот счет сомнения, не предпринимает ли Сацуко чего-нибудь, чтобы не беременеть. В душе я и сам так думаю, но перед женой утверждаю, что это невозможно. Жена, не вытерпев, несколько раз обращалась с вопросом к Дзёкити, но он отшучивается, ничего, мол, подобного, и разговора не продолжает.
– Я уверена, что это так.
– Ха-ха-ха, тогда спроси об этом сама у Сацуко.
– Что ты смеешься, дело серьезное. Ты слишком снисходителен с Сацуко, так нельзя, она тебя ни в грош не ставит.
В конце концов Дзёкити позвал Сацуко, и она вступила в объяснения со свекровью. Время от времени до меня доносился пронзительный голос Сацуко. Они ссорились около часа, после чего жена пришла звать меня:
– Пожалуйста, подойди к нам на минутку.
Но я никуда не пошел, и поэтому подробностей не знаю, но когда я спросил, что между ними было, оказалось, что, выслушав кучу колкостей, Сацуко сама перешла в наступление.
– Я не люблю детей до такой степени. Когда на нас сыплется смертоносный пепел, к чему много рожать? – говорила она. Жена так легко не сдавалась.
– Разве вы за его спиной не называете просто Дзёкити, не добавляя «сан»? Он сам только в нашем присутствии обращается к вам на «вы», а перед другими говорит просто «ты» – разве не так? И вы, наверное, к мужу так же обращаетесь.
Разговор неожиданно перешел на совершенно другие предметы, и конца ему не было. И жена, и Сацуко вошли в раж, и Дзёкити не мог справиться с ними.
– Если вы нас не любите, разрешите нам жить отдельно. Дзёкити, что ты думаешь?
Тут жена сказать ничего не могла. И она, и Сацуко прекрасно знают, что я этого никогда не разрешу.
– А кто будет заботиться о папе? Вы или госпожа Сасаки?
Увидев, что жена струсила, Сацуко вовсе разошлась. На этом все кончилось. Я с сожалением подумал, что было бы забавно присутствовать при их перепалке.
Жена вошла сегодня ко мне со словами:
– Вот и сезон дождей кончается.
Под впечатлением недавней ссоры она была подавлена больше обычного.
– В этом году дождей было не так уж много…
– Сегодня ночью базар цветов[35]. Поэтому я вспомнила – что ты решил со своей могилой?
– С этим можно не спешить. Как я уже говорил, я не хочу, чтобы меня хоронили в Токио. Я – уроженец Эдо[36], но нынешнего Токио не люблю. Зачем устраивать здесь могилу? Ведь неизвестно, когда, куда и при каких обстоятельствах ее придется переносить. Кладбище в Тама ничего общего с городом не имеет[37]. Я не хочу лежать там.
– Я знаю, но если ты хочешь быть похороненным в Киото, это надо решить до праздника Даймондзи[38].
– Еще целый месяц. Пошлем туда Дзёкити.
– А не лучше было бы тебе самому посмотреть?
– В такую жару и в этом состоянии я никуда двинуться не могу. Отложим до праздника Хиган[39].
Несколько лет назад мы с женой приняли в секте Нитирэн буддийские посмертные имена. Но я не люблю Нитирэн и подумываю, не перейти ли в Дзёдо или Тэндай[40]. Я не люблю Нитирэн прежде всего потому, что там надо молиться перед статуей основателя, напоминающей грязную куклу в ватной шапке. Я бы хотел, чтобы меня похоронили в Киото, в храме Хонэнъин или Синнёдо.
– Вот и я! – вошла в этот момент Сацуко.
Было около пяти часов. Она совершенно не ожидала встретить здесь свекровь и отвесила ей преувеличенно вежливый поклон. Жена тут же испарилась.
– Тебя с утра не было. Куда ты ходила?
– Ходила по лавкам кое-что купить, пообедала с Харухиса-сан в гриль-баре гостиницы, потом пошла на примерку в «Иностранную моду». Потом опять встретилась с Харухиса-сан, и мы пошли в «Югакудза» смотреть «Черного Орфея»[41].
– У тебя правая рука загорела.
– Я вчера ездила на машине в Дзуси[42].
– Опять вместе с Харухиса?
– Да. Но от Харухиса-сан толку мало, я сама вела машину и туда и обратно.
Рука загорела только в одном месте, и это бросается в глаза рядом с белой кожей.
– Руль находится справа, а я целый день ездила.
– У тебя кровь приливает к лицу. Похоже, ты чем-то взволнована.
– Разве? Нет, я совсем не взволнована. Но Бренно Мелло мне очень понравился.
– Кто это?
– Исполнитель главной роли в «Черном Орфее». Фильм сделан по греческому мифу об Орфее, но действие происходит в Рио-де-Жанейро, во время карнавала. На главную роль приглашен черный. Все остальные тоже черные.
– И это так хорошо?
– Брено Мелло – непрофессионал, он бывший футболист. В фильме он играет водителя трамвая. Разъезжая по городу, он подмигивает всем девушкам. Потрясающе!
– Вряд ли бы мне понравился такой фильм.
– Посмотрите ради меня.
– А ты возьмешь меня с собой еще раз?
– А вы пойдете со мной?
– Пойду.
– Я сколько угодно могу смотреть этот фильм. Потому что как только я увидела лицо Мелло, я вспомнила Лео Эспиноза[43], за которого я когда-то болела.
– Еще одно странное имя.
– Эспиноза выступал в чемпионате мира в наилегчайшем весе. Это филиппинский боксер. Тоже черный, хоть и не такой красивый, как Брено Мелло, но в чем-то они похожи друг на друга. Брено Мело особенно похож на него, когда подмигивает. Эспиноза и сейчас выступает, но он уже не так хорош, как раньше. А когда-то он был действительно замечателен. Я это и вспомнила.
– Я видел матч бокса всего один раз.
В это время вошли жена и сиделка и сказали, что пора лежать на доске. Сацуко назло им заговорила с наигранным воодушевлением.
– Эспиноза – черный, родился на острове Себу. Его конек – прямой удар левой. Он выбрасывает левую руку прямо перед собой и, нанеся удар, тут же ее убирает. Раз-раз – и мгновенно убирает руку. Раз-раз – необыкновенно красиво! Когда он нападает, чуть-чуть присвистывает. Когда атакует партнер, боксеры обычно поворачиваются то направо, то налево, а Эпиноза рывком отскакивает назад. Такое ощущение, что тело у него резиновое.
– Ха-ха… Потому тебе и нравится Харухиса, что у него очень темная кожа.
– У Харухиса-сан грудь очень волосатая, а у черных волос на груди мало. Когда они потеют, кожа кажется гладкой, и все тело блестит, – это очаровательно. Мы обязательно как-нибудь пойдем с вами на бокс.
– Среди боксеров так мало красивых мужчин.
– У многих из них разбиты носы.
– Что лучше – бокс или кеч?
– Кеч рассчитан на эффект, кровь льется ручьями, но настоящего удовольствия он не доставляет.
– А разве в боксе не льется кровь?
– Иногда случается. Время от времени они разбивают в кровь рот или ломают на куски назубник, но это не является целью, как в кече, поэтому случается не так уж часто. Главным образом это бывает при heading[44], то есть когда бьют головой по лицу противника, а еще когда разбивают веки.
– Неужели госпожа ходит смотреть на все это? – поджала губы Сасаки.
Жена моя уже давно стояла совершенно ошеломленная. Казалось, она вот-вот бросится наутек.
– Да и не я одна, многие женщины ходят на бокс.
– Я бы обязательно упала в обморок.
– Вид крови до некоторой степени возбуждает, это очень приятно.
Где-то в середине этого разговора я почувствовал, что левая рука начала сильно болеть, и в то же время я ощущал необыкновенное наслаждение. Я смотрел на злобное лицо Сацуко, боль все увеличивалась, и с нею наслаждение…
17 июля.
Вчера, как только погасли последние огни праздника Бон, Сацуко ночным скорым поездом уехала в Киото на праздник Гион[45], Харухиса тоже уехал туда вчера: он должен снимать праздник, как это ни утомительно в такую жару. Группа работников телевидения остановится в отеле «Киото», а Сацуко в Нандзэн-дзи[46]. Она сказала, что вернется в среду, двадцатого. Поскольку она с Ицуко не очень ладит, она будет у нее только ночевать…
