были телевизионные камеры, газетчики и радиожурналисты, фотографы, а среди них Тим, Дон и Ли с Амандой. Ли карабкался на столб с надписью «Вершина Сискийю». Люди стремились пожать мне руку. Все говорили одновременно.
Тим хотел обсудить со мной оставшуюся часть этапа, спуск в долину, в Калифорнию.
«Не сейчас, — ответил я ему. — Только не сейчас».
Сейчас нужно было сделать другое — оглянуться назад, на облака над Орегоном, и вспомнить о ветрах и о дожде и вообще обо всем, что нам пришлось сообща преодолеть, и еще посмотреть вперед — туда, где нас ждали Калифорния и солнце. Теперь было самое время сказать про себя: «Мы справились», — время ощутить гордость за всю команду — ведь у нас было так много причин и столько поводов, чтобы все бросить, а мы не сдались.
Я немного посидел молча, ощущая значение случившегося. Затем забрался в домик на колесах, опустил занавески, лег на кровать и дал волю слезам.
Глава 7
ОГОНЬ СВЯТОГО ЭЛЬМА
Почти всюду их сопровождала Песня.
Никто не предполагал, что она станет символом турне «Человек в движении». Уж во всяком случае, ни автор музыки Дэвид Фостер, ни поэт Джон Парр, написавший к ней текст, никогда не помышляли, что она станет всемирным гимном инвалидов. Это была мелодия, написанная для фильма «Огонь святого Эльма», — с нее он и начинался.
Разве что…
Дэвид Фостер, самобытный «маленький парнишка из Виктории, что в Британской Колумбии», уже становился одним из самых больших знаменитостей в мире поп-музыки, когда в 1985 году ведущий комментатор Ванкуверского радио и телевидения Терри Дэвид Маллиган попросил его написать песню для того самого Рика Хансена, что собирался объехать вокруг света на своем кресле-каталке. Фостер уже являлся обладателем награды «Грэмми», которую он разделил вместе с Лайнелом Ритчи. И теперь кто-то хочет, чтобы он взялся писать еще одну песню?
«Я ответил ему, что у меня нет на это времени, — говорит Фостер. — Но примерно тогда же мне нужно было сочинить что-то триумфальное для одной сцены в «Святом Эльме», где герой мчится на машине в горах, и, представьте себе, я подумал о Рике, о том, как он силой собственных рук преодолевает эти подъемы, понимаете? В результате родился этот маленький, двухминутный музыкальный отрывок.
Впервые с Риком я встретился, когда играл перед ним этот отрывок, после того как он добрался до Калифорнии, а с Джоном Парром я вообще никогда не встречался. Но тем не менее именно мы вдвоем работали над музыкой к фильму, в котором речь идет о нескольких молодых людях, пытающихся определить, чем им заняться в жизни и куда направиться, и у Джона возникли затруднения со стихами для одной песни, которая должна была стать лейтмотивом фильма. И я ему сказал: «Я знаю как раз такого парня…» Потом я показал ему видеопленку с Риком в кресле-каталке, и его словно прорвало».
Джон Парр, в то время совсем еще неизвестный английский сочинитель и исполнитель песен — ему еще только предстояло завоевать славу, — отчетливо помнит, как все это было. «Я встретился с Дэвидом за день до того, как мы должны были сочинить эту песню. У меня возникли серьезные затруднения, и он сказал мне: «Если тебе не хватает вдохновения, ты должен встретиться с этим парнем, Риком Хансеном, который собирается объехать на своей каталке вокруг всего света. И тут все встало на свои места».
Действовали они, по словам Фостера, довольно бесцеремонно: меняли слова, подгоняя текст «под Хансена», а не под героев фильма, для которых предназначалась эта песня. «Послушайте слова, — посмеивается Фостер. — «Вы сломили мальчугана, но мужчину не сломить… И помчусь я вокруг света. Дай мне только пару колес…» Черт побери, да во всем этом фильме нет ни одного эпизода с креслом-каталкой!»
Затем, во время окончательной аранжировки, продюсер услышал эту мелодию и говорит: «Помните небольшой отрывок, который вы написали для сцены в горах? Почему бы вам не перенести его в начало фильма как песню-пролог? Звучит так, как будто специально для этого написан».
А через несколько недель после выхода фильма на экраны этот «маленький музыкальный отрывок» — теперь он назывался «Темой из фильма “Огонь святого Эльма”» — стоял на первом месте в хит-парадах по всему миру.
Где бы они ни выступали и ни рассказывали о создании фильма и музыки к нему, Фостер и Парр вспоминали о том, как их вдохновила история о парне в кресле-каталке, — они настолько этим увлеклись, что даже возникли определенные осложнения: под угрозой оказались их надежды на получение награды Академии киноискусства. Когда песня выдвигается на соискание этой награды, она должна быть написана исключительно для фильма. Но ведь это было не так?
На этот вопрос у Джона Парра был интересный ответ.
«Я не собираюсь умалчивать об этой истории, — сказал он. — Я долго находился в тени. Мне было тридцать лет, когда впервые надежда на успех замаячила передо мной. И конечно, я мог только мечтать о выдвижении нашей песни на соискание столь высокой награды. Я мог только мечтать о получении «Оскара». Но еще дороже для меня эта история. И если ради нее нам придется поступиться премией, значит, так тому и быть».
Присуждение «Оскара» «Теме из фильма “Огонь святого Эльма”» так и не состоялось. Зато на дорогах, улицах и автострадах тридцати четырех стран она постоянно сопровождала Рика Хансена: услышав ее, он улыбался и чуть сильнее нажимал на колеса. Тот самый Рик Хансен, с которым Джон Парр никогда не встречался лицом к лицу…
«Черт побери, куда ты прешь на этой штуковине? А ну, давай-ка к обочине, вылезай из нее и пересаживайся в этот фургон, и немедленно!»
Эти слова были первыми, которые я услышал в штате Калифорния. А тот, кто их выкрикивал, был полицейским из калифорнийской службы патрулирования автострад. Не скажу, чтобы он сиял от радости. М-да, они всегда славились своим дружелюбием, эти ребята из калифорнийской дорожной полиции.
А впрочем, что они тут потеряли? Мы знали, что не имеем права ехать по автостраде 1–5, сразу после пересечения границы штата, и что должны были немедленно остановиться. Но
