Ознакомительная версия.
— О, но это всего лишь за углом, — возразила миссис Джонс. — Если уж она сумела не пропасть на улицах Лондона, Томас, полагаю, она сумеет дойти до Медоу. Просто иди вниз по Грайндер-стрит, Мэри. И скажи Кадваладиру, чтобы он записал это на наш счет.
В этом городе все всего лишь за углом, подумала Мэри.
Пятно света от ее фонаря описывало небольшие круги. Мэри шла по Грайндер-стрит и чувствовала, как холодный воздух начинает понемногу пробираться под плащ. Она повернула за угол; впереди простирался луг, Медоу. В ночи он казался бесконечно-черным, словно море. А вот и «Воронье гнездо». Вместо нормальной нарисованной вывески над дверью было прибито настоящее воронье гнездо, растрепанное и неряшливое; в нем еще оставались осколки скорлупы от яиц. Мэри задула фонарь.
Таверну освещали только два очага, но Мэри все равно сощурилась — таким ярким ей показался свет после полной темноты снаружи. Внутри стоял крепкий запах пива и соломы. Несколько стариков играли в кости на плотно сбитом земляном полу, и Мэри аккуратно их обошла. Один пробормотал что-то ей вслед, но она не обратила на это внимания. Плащ она расстегивать не захотела, несмотря на то что от пылающего очага ей почти сразу же стало жарко. Так, значит, вот что представляет собой наследство Дэффи, с любопытством отметила она. То самое, от которого он отказывается. Убогое захудалое местечко с низкими потолками.
Мальчишка в углу за бочками поднял голову. На вид ему было лет десять.
— Стаканчик грушевого сидра, красотка? — нахально спросил он.
— Яблочного. Для миссис Джонс. И смотри нацеди свежего. — Мэри протянула ему высокую кружку с крышкой.
— У нас всегда свежий, — вздохнул мальчишка и вытащил затычку из бочки.
Когда кружка наполнилась, он протянул ее Мэри. Она кивнула и сделала шаг к двери.
— Пенни и еще полпенни, — сказал он громче, чем это было нужно.
Несколько посетителей повернулись в их сторону. Мэри слегка покраснела.
— Миссис Джонс сказала записать это на ее счет.
— Черта с два! Плати или давай сидр обратно.
Несносный дурак. Мэри направилась к выходу.
— Кадваладир! — завопил мальчишка.
Из задней комнаты появился владелец в кожаном переднике.
— Что такое?
— Я служанка миссис Джонс, портнихи, сэр, — вмешалась Мэри, до того как мальчишка успел сказать хоть слово. — И она послала меня…
Только теперь она его узнала. Отца Дэффи. И заледенела от ужаса. Она не знала его имени, но хорошо запомнила эти кустистые белые брови и вес его тела, когда он навалился на нее в маленькой грязной гостинице в Коулфорде.
Черт бы его задрал! Сначала исчез без следа, а теперь появился, словно призрак! С тех пор как они вылезли из дилижанса Ниблетта, тогда, в начале января, она ни разу не столкнулась с ним в городе. И вот что оказалось! Он владелец ближайшей таверны. И, судя по всему, он тоже ее узнал, хотя она тут же отвела глаза и надвинула на лицо капюшон. Мэри чувствовала, как взгляд Кадваладира обжигает ей щеку.
— Она не хочет платить за сидр, — пожаловался мальчишка.
— Запиши на счет, — бросил Кадваладир.
— Но я же не мог знать, про какую миссис Джонс она говорит, — проворчал подмастерье, но хозяин отпихнул его в сторону.
— Иди вытри лучше лужу в подвале.
Мэри упорно смотрела под ноги. Был слышен только глухой стук костей о земляной пол.
Как только мальчишка убрался, Кадваладир сделал шаг к ней.
— А я ведь тебя знаю, не так ли? — тихо проговорил он.
Мэри решила, что будет играть до последнего.
— К несчастью для меня, — со слезами в голосе произнесла она.
Он придвинулся совсем близко, так что его большой нос оказался всего в дюйме от ее подбородка.
— Нет нужды изображать из себя невинность, мисс, — жарко прошептал он. — Через неделю после Коулфорда я нашел у себя триппер!
Мэри состроила недоумевающее лицо. Ее сердце колотилось, словно крыса в клетке. Значит, это правда, то, что сказала однажды Куколка, подумала она. Даже если у тебя исчезли все признаки болезни, ты все равно можешь заражать других.
— Мистер Кадваладир, я понятия не имею…
— Кое-что ты все-таки имеешь, потому что передала это мне. Я думаю, ты одна из самых отъявленных бесстыдных шлюх, которые когда-либо расхаживали по Стрэнду, — прогремел он.
Он даже и не подозревал, насколько это было близко к истине. Глаза Мэри заметались. Она могла бы достойно ответить этому так называемому священнику, который получил то, что и заслужил, за свое поганое распутство, но приводить его в ярость было ни к чему. Стоит ему только повысить голос, и он опозорит ее на весь город. Некоторые пьяницы уже бросали в их сторону заинтересованные взгляды.
— Для начала ты должна мне фунт, — уже чуть громче сказал он.
Мэри распустила губы и сморщила нос. Ее глаза заблестели. Она судорожно пыталась припомнить что-нибудь очень грустное, чтобы вызвать слезы. Подвал Ма Слэттери, Куколка, гниющая на куче щебня… но, как назло, заплакать никак не получалось. Все эти ужасы казались просто историей, несчастьями, которые произошли с какой-то другой девушкой. Она вдруг вспомнила холодную ночь, давным-давно, сто лет назад. Мама, подумала она и разрыдалась.
Оперевшись на стойку, она склонилась к самому уху Кадваладира. Ее голос был глухим от слез.
— Как вы смеете обвинять меня в таких ужасных вещах… после всего, что сделали с беззащитной девушкой!
Она схватила кружку с сидром и выскочила вон, не дав ему ответить. Только пробежав половину улицы, Мэри осознала, что забыла зажечь фонарь. Снаружи было темно, как в бочке с дегтем. Придется пробираться на ощупь, как слепые, подумала она.
Ее мысли метались как сумасшедшие. Теперь Кадваладир знает, что девчонка, которая обманула его и заразила триппером, служит в семье Джонс в Монмуте. Разумеется, он захочет все рассказать и погубить ее репутацию — кто бы не захотел? Возможно, в эту самую минуту он уже рассказывает свою историю, потешая неотесанных мужланов-посетителей. В таком городишке, как Монмут, где, как правило, совершенно не о чем говорить, сплетни распространятся со скоростью чумы. Может быть, Джонсы узнают новость уже утром, от молочника.
Будь он проклят, проклят, проклят!
Она потеряет место. Даже хуже. По одному только слову священника она может оказаться в тюрьме на окраине города — за проституцию.
Самое время бежать. Когда еще, если не сейчас? Она знала, что нужно уезжать из этого чертова города с первой же оттепелью! Значит, нужно как можно скорее добраться до дому, сложить вещи в сумку и улизнуть, пока не наступит рассвет. И сесть в первый же дилижанс, который идет до Бристоля. Пора начинать все сначала.
Подол платья был заляпан грязью. Мэри почувствовала, что ее ноги онемели и словно бы не хотят идти дальше. Как будто кто-то приковал к ним свинцовые гири. При одной только мысли о предстоящем путешествии у нее начинало сосать под ложечкой. Неужели она так изменилась за те два месяца, что прожила в Монмуте? Неужели она растеряла всю свою храбрость?
Правда, открывшаяся ей в это мгновение, на грязной мостовой, под мутными звездами, заставила ее замереть на месте. На самом деле Мэри хотелось остаться.
Каждое угро следующей недели, пока свет был еще ярким, а их глаза еще не устали, миссис Джонс и Мэри вышивали белое бархатное платье миссис Морган. Хозяйка решила больше не загружать Мэри домашней работой. Эби справится и одна; для возни с тряпками и щетками у Мэри были слишком ценные пальцы. Они трудились не покладая рук, и миссис Джонс не раз испытывала странное ощущение, что они не служанка и госпожа, а просто люди, которые работают вместе, помогают друг другу.
У них уже появились свои маленькие шутки, иногда понятные только им двоим.
— Куда же я задевала эту иголку, Мэри?
— Вы воткнули ее в пояс передника, мадам.
— Верно! — Миссис Джонс вытаскивала иголку и изумленно разглядывала ее, словно видела первый раз в жизни. — И что бы я без тебя делала, Мэри.
— Сели бы на иголку, мадам.
Она делилась с Мэри вещами, которые ни за что не рассказала бы служанке, да еще и такой юной, если бы только дала себе труд задуматься над тем, что подобает, а что нет!
— Это наша соседка, Сэл Белтер, научила меня, как сделать мальчика, — призналась она как-то утром.
— Так что же, вы сделали его не обычным способом?
— Ах ты нахалка. — Миссис Джонс рассмеялась и почувствовала, как порозовело ее лицо. — И о чем я только думаю! Разговаривать о таких вещах с молодой девицей!
Мэри опустила голову еще ниже, делая маленькие ровные стежки.
— Я легла на правый бок, а Томаса заставила лечь на левый. Поэтому дитя было зачато в правой полости — и это оказался мальчик.
Мэри недоверчиво подняла бровь.
Ознакомительная версия.
