«А вообще хорошо, – думала она, – что пока еще существует что-то, чего я могу желать. Если бы все складывалось только так, как бы того хотела я, меня бы неминуемо ждало разочарование. Но теперь, забирая с собой одну несбывшуюся мечту о том, чтобы провести время вместе с сестрой, я могу надеяться на то, что все остальные мои ожидания оправдаются. Замысел, каждая часть которого сулит радость, в итоге обязательно заканчивается неудачей; и настоящий успех может быть достигнут только в том случае, если вначале пройдешь через ряд мелких неприятностей».
Когда Лидия уезжала, она обещала матери и Китти писать чуть ли не каждый день и рассказывать обо всем как можно подробнее. Однако письма ее, которых все ждали с таким нетерпением, вмещали в себя, как правило, всего несколько строк. В тех, что были адресованы миссис Беннет, сообщалось только то, что Лидия побывала в библиотеке, где ее сопровождали такие-то и такие-то офицеры и где ей довелось увидеть на стенах настолько изящные украшения, что ей захотелось заиметь такие же; а также то, что она приобрела себе новое платье и новый зонтик от солнца, которые она могла бы описать более детально, если бы ужасно не спешила, поскольку миссис Форстер, кажется, уже зовет ее на прогулку по лагерю. Из переписки Лидии с сестрой вообще было трудно что-либо вынести; ее послания к Китти, хотя и были длиннее, содержали лишь парочку секретов, которые, судя по всему, не должны были становиться достоянием всего дома.
Спустя две или три недели с тех пор, как Лидия отправилась отдыхать в Брайтон, в Лонгбурн наконец вновь вернулось хорошее настроение. У каждого теперь был довольно веселый вид, и даже вещи, казалось, стали выглядеть намного привлекательней. Семьи, уезжавшие на зиму в город, возвращались обратно. Опять замелькали пышные наряды, и снова началась характерная для этой поры суета с рассылкой приглашений на лето. Миссис Беннет заметно посвежела, но, правда, изредка все еще ворчала на свою судьбу. Что касается Китти, то к середине июня она настолько оправилась от потрясения, что могла въезжать в Меритон уже без слез; и отныне у Элизабет появились все основания полагать, что к следующему Рождеству та окончательно поумнеет и не станет за разговорами упоминать имя того или иного офицера чаще одного раза в день, если, конечно, к тому времени по чьему-либо роковому приказу в Меритон не прибудет новый полк.
Между тем неумолимо приближалось число, на которое была намечена их поездка на север. До этого долгожданного дня оставалось всего две недели, как вдруг от миссис Гардинер пришло письмо, которое не только откладывало начало путешествия, но и укорачивало все его возможные сроки. Как выяснилось, мистер Гардинер сейчас был занят неотложными делами и обещал освободиться лишь дней через пятнадцать, но даже в этом случае ровно через месяц он должен будет вновь вернуться в Лондон. Таким образом, в их распоряжении останется не так много времени, чтобы совершать достаточно длительное путешествие и побывать везде, где они собирались, по крайней мере так, чтобы не спеша насладиться всеми красотами природы; а потому им придется отказаться от поездки на Озера и довольствоваться более сжатым маршрутом, согласно которому севернее Дербишира они не поедут. По словам миссис Гардинер, которая сама находила это графство весьма милым, там имеется много чего интересного, так что никто из них даже не заметит, как пролетят отведенные им три недели; а город, с которым был связан целый период ее жизни, и в котором им также предстояло остановиться на несколько дней, по ее убеждению, является необыкновенно любопытным местом и по своей красоте не уступает знаменитым Матлоку, Чатсворту или Давдейлу.
Огорчению Элизабет не было предела, ведь она так хотела увидеть эти Озера. Кроме того, она считала, что у них было бы все-таки достаточно времени. Однако она понимала, что не в силах что-либо изменить и все, что от нее требуется, – это быть благодарной за то, что о ней вообще не забыли; и в конце концов она заставила себя успокоиться.
Надо заметить, что упоминание графства Дербишир теперь вызывало в ее голове массу ассоциаций. Лишь стоило ей услышать одно это название, как она тут же начинала думать о Пемберли и о его хозяине. «А впрочем, – говорила она себе, – я не вижу причин, почему мне нельзя появиться в его графстве. Если не терять бдительности, то можно даже бродить по его полям и оставаться при этом не замеченной им».
Итак, время ожидания поездки увеличилось ровно вдвое, и до прибытия тетушки и дядюшки должно было пройти целых четыре недели. Разумеется, они прошли; и в назначенный срок в Лонгбурне действительно появились мистер и миссис Гардинер вместе со своими четырьмя детьми, двумя девочками шести и восьми лет и двумя еще совсем маленькими мальчиками. Всех их оставили на попечение кузины Джейн, которая являлась общей любимицей и вдобавок обладала необходимыми качествами, позволявшими ей не только присматривать за детьми, но и играть с ними и даже чему-нибудь их учить.
Гардинеры провели в Лонгбурне всего одну ночь и выехали рано утром, прихватив с собой, конечно же, Элизабет, которая уже давно предвкушала приятное времяпрепровождение. А приятным оно обещало быть хотя бы потому, что девушку вполне устраивали ее компаньоны, чье отменное здоровье и доброе расположение духа не давали им повода для жалоб на неудобства, которые то и дело возникают в дороге, и чье веселое общество лишь усиливало впечатления и заставляло обращать поменьше внимания на любые неприятности.
Целью нашей повести не является описание графства Дербишир, равно как и тех замечательных мест, через которые пролегал их путь; Оксфорд, Бленхейм, Уорвик, Кенилворт, Бирмингем и др. читателю и так хорошо знакомы. Мы подробнее остановимся лишь на небольшой части Дербишира, на маленьком городке под названием Ламтон. Это в нем когда-то проживала миссис Гардинер; и поскольку она недавно слышала, что здесь все еще оставались ее старые приятельницы, то вся команда, вдоволь налюбовавшись прилегающими к дороге пейзажами, направилась именно сюда. От тетушки Элизабет узнала, что Пемберли находится от Ламтона всего в пяти милях; но, так как он расположен несколько в стороне от главной дороги, они вынуждены будут сделать небольшой крюк; потому что, когда накануне вечером обсуждался маршрут их путешествия, миссис Гардинер выразила желание непременно побывать в этом поместье. Мистер Гардинер не возражал, и, следовательно, дать свое согласие оставалось лишь Элизабет.
– Радость моя, – говорила ей тетка, – неужели тебе не хочется увидеть место, о котором ты так много слышала и с которым связана жизнь стольких твоих знакомых? Уикем, между прочим, провел там лучшие свои годы.
Элизабет такая перспектива совершенно не нравилась. Она чувствовала, что в Пемберли никаких дел у нее нет, и в глубине души была против этого визита. Вслух же она заявила, что уже успела устать от всех этих крупных поместий и, посетив в последнее время немало роскошных домов, она больше не получает удовольствия от созерцания изящных ковров или атласных гобеленов.
Но миссис Гардинер явно злоупотребляла своей недогадливостью:
– Если бы речь шла только о том, каким образом обставлен этот особняк, я бы и сама не проявляла к нему никакого интереса. Однако окрестности там действительно заслуживают внимания. Пожалуй, больше нигде в стране нет таких великолепных лесов.
Элизабет ничего не ответила, хотя по-прежнему оставалась при своем мнении. Она понимала, что вероятность столкнуться с мистером Дарси, пока они будут бродить по полям и садам, теперь заметно возрастала; а без содрогания думать о встрече с ним она не могла. Какой ужас! Она краснела уже от одной только мысли, что им придется увидеться, и какое-то время ей даже казалось, что куда лучше открыться тетке и все объяснить, чем идти на такой риск. Однако и здесь были свои минусы; и в конце концов она решила, что оставит это только на тот случай, если на все свои расспросы относительно отсутствия хозяина поместья она получит нежеланные ответы.
Итак, когда Элизабет удалилась на ночь в свою комнату, она незамедлительно справилась у горничной насчет того, действительно ли Пемберли является таким красивым местом, как говорят, как зовут его владельца и, что особенно ее беспокоило, приехал ли он уже сюда на лето. На последний вопрос служанка, к счастью, ответила отрицательно. Поскольку для тревог у Элизабет оснований больше не было, она обнаружила, что теперь ей вдруг самой ужасно интересно посмотреть этот дом; а потому, когда на следующее утро тетка вновь заговорила о визите в Пемберли и с опаской покосилась в сторону племянницы, та с деланным безразличием заметила, что в принципе находит это предложение достаточно любопытным.
Таким образом, они взяли курс на Пемберли.
Во время пути взволнованная предстоящей прогулкой Элизабет то и дело всматривалась вдаль, чтобы разглядеть впереди первые признаки появления лесов Пемберли; а когда они, наконец, свернули у сторожки привратника, вся душа ее уже просто трепетала.
