Таким образом, они взяли курс на Пемберли.
Во время пути взволнованная предстоящей прогулкой Элизабет то и дело всматривалась вдаль, чтобы разглядеть впереди первые признаки появления лесов Пемберли; а когда они, наконец, свернули у сторожки привратника, вся душа ее уже просто трепетала.
Угодья оказались огромными и включали в себя немыслимое множество разнообразных трав и деревьев. Карета въехала в лес со стороны низины и теперь не спеша двигалась по чудесной роще, простиравшейся на полмили вверх.
Элизабет была слишком поглощена изумительными видами, чтобы отвечать на вопросы тетушки. Она старалась ничего не пропустить и восхищалась порой даже самым обычным пнем. Со временем, преодолев подъем, они очутились на внушительных размеров возвышенности, где растительность заметно редела и все внимание теперь обращал на себя лишь дом Пемберли, расположенный на противоположном склоне долины и связанный с нею резко извивающейся дорогой. Это было красивое каменное здание, которое стояло настолько основательно, что, казалось, уходило своими корнями глубоко в землю. Сзади его прикрывал поросший вековыми деревьями холм, а спереди задорно журчал ручей, чуть ниже переходивший в небольшое озеро. Берега его поражали своей чересчур правильной формой, хотя и нельзя было с уверенностью сказать, что над ними потрудилась чья-либо рука. Как бы там ни было, но на Элизабет этот уютный уголок произвел огромное впечатление. Никогда еще в своей жизни она не видела места, чья природная красота находилась бы в такой гармонии с жилищем человека. В эту минуту она даже попыталась представить, какую неимоверную гордость должна была бы чувствовать хозяйка Пемберли.
Они спустились вниз, проехали через мост и подкатили к воротам. Когда Элизабет оказалась совсем рядом с домом, ее внезапно вновь охватил страх перед встречей с его владельцем. Она с ужасом подумала о том, что горничная, в конце концов, могла и ошибаться. Тем временем их проводили в холл; и пока они ждали экономку, Элизабет рассуждала про себя о том, насколько все же необычен тот факт, что она, несмотря ни на что, очутилась в этом доме.
Наконец пришла экономка, почтенного возраста женщина с немного суровым лицом, но вполне приветливая и достаточно общительная. Они проследовали за ней в столовую, представлявшую собой просторную и со вкусом обставленную комнату. Окинув ее беглым взглядом, Элизабет подошла к окну, чтобы полюбоваться открывающимся из него видом. В глаза прежде всего бросался завораживающий своей красотой лесистый холм, чьи склоны издали казались еще более крутыми и вместе с неугомонным ручьем, с редкими кустами, почти касающимися своими ветвями воды, и с утопающей в зелени долиной вызывали чувство умиления. Пока экономка водила их из комнаты в комнату, Элизабет неизменно подходила к окну и каждый раз видела все ту же картину – и каждый раз находила ее все такой же прелестной. Сами же покои впечатляли своей изысканностью, и мебель в них вполне соответствовала состоянию владельца; однако, отдавая должное вкусу мистера Дарси, Элизабет отметила, что в отличие от мебели в Розингсе здесь не было ничего лишнего или показного и во всем улавливался весьма изящный стиль.
«И именно я, – думала она, – могла бы быть тут хозяйкой! Я жила бы только здесь и чувствовала себя во всех этих комнатах как дома. Вместо того чтобы осматривать их на правах случайного посетителя, я любовалась бы ими каждый день и принимала бы в них гостей, например, тетушку и дядюшку. Но нет! Этому никогда не суждено случиться, ведь тогда тетя с дядей окажутся для меня потерянными; они отвернутся от меня, и я даже не смогу пригласить их к себе».
Это была существенная поправка, поскольку она вовремя избавила Элизабет от чувства сожаления.
Между тем ей не терпелось спросить у экономки, действительно ли хозяин сейчас отсутствует, но смелости на это у нее пока не хватало. Однако вскоре этот вопрос задал ее дядя. От неожиданности Элизабет поспешила отвернуться и лишь краем уха услышала, как миссис Рейнольдс сначала ответила, что того на самом деле нет, а потом с радостью в голосе заявила:
– Однако мы ожидаем его уже завтра. Он обещал приехать вместе со своими друзьями.
Элизабет облегченно вздохнула. Она была довольна, что накануне не нашлось таких обстоятельств, которые заставили бы их отложить свой визит в Пемберли хотя бы на один день.
Миссис Гардинер, уже перешедшая к осмотру камина, вдруг позвала ее взглянуть на какую-то изящную вещицу. Элизабет приблизилась и среди множества других миниатюр увидела некое подобие мистера Уикема. Улыбаясь во весь рот, тетушка тут же полюбопытствовала, каким она его находит. Однако в этот момент к ним подошла экономка и сообщила, что этот молодой джентльмен – сын управляющего и что расходы на его воспитание в свое время взял на себя ее покойный хозяин.
– Сейчас он служит в армии, – добавила она, – но мне кажется, что теперь он стал несколько несдержанным.
Миссис Гардинер с лукавством посмотрела на племянницу, однако взгляд Элизабет оставался холодным.
– А это, – продолжала миссис Рейнольдс, указывая рукой на еще одну миниатюру, – и есть мой хозяин. По-моему, сходство изумительное. Вообще-то она, знаете ли, была написана примерно в то же время, что и та, – около восьми лет назад.
– Я весьма много слышала о том, каким замечательным человеком является ваш хозяин, – заметила миссис Гардинер, внимательно рассматривая картинку. – Очень приятное лицо. Кстати, Лиззи, ты ведь тоже можешь сказать, похож ли он здесь на себя или нет.
Как только миссис Рейнольдс почуяла, что эта молодая особа, по-видимому, знакома с ее хозяином, ее интерес по отношению к Элизабет заметно усилился.
– А разве барышня знает мистера Дарси?
Элизабет покраснела и, смутившись, промямлила:
– Да… немного.
– Полагаю, мэм, вы тоже считаете его красивым?
– Конечно. Он очень мил.
– Что касается меня, то людей красивее его я пока еще не видела. Впрочем, вы сами сможете в этом убедиться. В галерее наверху есть более удачная работа художника, которая к тому же значительно крупнее. А миниатюры здесь находятся потому, что эта комната у моего покойного хозяина была самой любимой. Он сам развесил их над камином.
Элизабет по крайней мере теперь понимала, чт(среди них делало изображение мистера Уикема.
Затем миссис Рейнольдс обратила их внимание на портрет мисс Дарси, написанный, когда той было всего восемь лет.
– А мисс Дарси такая же красивая, как и ее брат? – поинтересовалась миссис Гардинер.
– О да! Самая прелестная молодая леди из всех, что я видела. Кроме того, она получила превосходнейшее образование, а потому отлично играет и поет. В соседней комнате, между прочим, стоит новый инструмент, который прибыл специально для нее. Это подарок от моего хозяина. Кстати, мисс Дарси завтра тоже приезжает.
Мистеру Гардинеру, чьи манеры всегда отличались непринужденностью и естественностью, при помощи ненавязчивых вопросов и кратких замечаний довольно легко удалось разговорить домоправительницу; но и сама миссис Рейнольдс, похоже, получала невероятное удовольствие, распространяясь о достоинствах своего хозяина и его юной сестры.
– Часто ли мистер Дарси бывает в Пемберли в течение года?
– Не так часто, как мне бы того хотелось, сэр. Я считаю, что он мог бы проводить здесь хотя бы половину своего времени. А вот мисс Дарси в летние месяцы отсюда почти не выбирается.
«За исключением тех случаев, – подумала Элизабет, – когда ей непременно надо ехать в Рамсгейт».
– Если бы ваш хозяин женился, то вы, наверное, видели бы его почаще.
– Конечно, сэр. Но я понятия не имею, когда это произойдет. Даже не знаю, есть ли вообще такая барышня, которая была бы для него достаточно хороша. Он чересчур разборчив, знаете ли.
Переглянувшись, мистер и миссис Гардинер заулыбались.
– Уверена, – не удержавшись, произнесла Элизабет, – что это делает ему честь, если вы на самом деле так думаете.
– Я всегда говорю только правду. Впрочем, вы можете спросить любого, кто более или менее знает его, – ответила экономка.
Элизабет решила, что больше не должна позволять себе подобных вольностей, и потому заставила себя помалкивать, хотя внутри она по-прежнему поражалась тому, о чем утверждала миссис Рейнольдс:
– За всю свою жизнь я ни разу от него не услышала ни одного резкого слова; а ведь я знаю его с тех пор, как ему исполнилось четыре года.
Такая похвала уже никак не вязалась с представлениями Элизабет. Сама она всегда была убеждена в обратном, и считала мистера Дарси далеко не уравновешенным человеком. Лестные отзывы экономки теперь окончательно разбудили в ней интерес; она жаждала услышать что-нибудь еще и была благодарна своему дядюшке, который с готовностью поддержал эту увлекательную беседу:
– Существует не так много людей, о которых можно сказать столько добрых слов. Вы, должно быть, очень счастливы, что у вас такой хозяин.
