Между тем они вышли на чудесную аллею, идущую вдоль ручья, и с каждым шагом теперь спускались все ниже и ниже, приближаясь, таким образом, к великолепным лесам; однако Элизабет по-прежнему была замкнута в себе; и, хотя она все же отвечала на восторженные возгласы своих родственников, постоянно призывавших ее обратить внимание на тот или иной предмет, сама она едва ли наслаждалась дивными видами. Все мысли ее продолжали вертеться вокруг того места в Пемберли, где сейчас находился мистер Дарси. Она многое бы отдала, чтобы узнать о том, что творится в этот момент в его голове, что он думает о ней и, несмотря ни на что, была ли она ему все еще дорога. Возможно, он обошелся с ней столь учтиво только потому, что сам чувствовал себя не совсем уютно; однако в его голосе, похоже, сквозило что-то, что не имело никакого отношения к конфузу. Что он испытывал при встрече с ней – радость или боль, Элизабет с точностью сказать не могла; но она была уверена в одном: он оставался к ней неравнодушным.
Вскоре замечания тетушки и дядюшки по поводу того, что у нее слишком рассеянный вид, заставили Элизабет опомниться; и она, взяв себя в руки, постаралась казаться более естественной.
Добравшись, наконец, до леса и окинув ручей прощальным взглядом, они предприняли новое восхождение. С тех полян, где деревья росли не так густо, их взорам открывался чарующий вид на долину, на возвышавшиеся с той стороны холмы и иногда, на притихшее внизу озеро. Мистер Гардинер выразил желание обойти все угодья, однако он боялся, что они простираются намного дальше, чем эта аллея. Садовник, изобразив на своем лице довольную улыбку, с гордостью сообщил, что в таком случае им придется преодолеть десять миль. Вопрос был решен, и путешественники продолжили свою прогулку по более короткой круговой дорожке, которая в конечном итоге вывела их вновь к ручью, к его самому узкому месту. Они перешли на другой берег по шаткому мостику, который никак не нарушал общей гармонии, хотя и был сколочен из обыкновенных досок, и очутились в долине. Здесь она заметно сужалась, так что едва хватало места для самого ручья и усаженной молодыми кустами тропинки. Элизабет была бы не прочь немного побродить по низине, однако, когда она заметила, насколько они удалились от дома, то миссис Гардинер, которая, откровенно говоря, не была приспособлена к столь длительным прогулкам, заявила, что сил у нее больше нет, и она думает только о том, как бы поскорее вернуться к экипажу. Ее племяннице, таким образом, пришлось уступить; и вся их компания, вновь перебравшись через ручей, устремились прямиком к дому. Тем не менее, шли они довольно медленно, ибо мистер Гардинер, питавший слабость к рыбной ловле, но не часто позволявший себе огорчать этим жену, сейчас, как назло, увлекся высматриванием мелькавшей на дне форели и расспросами какого-то одинокого рыбака насчет улова. Пока они продвигались с такой ничтожной скоростью, их, оказывается, уже поджидал новый сюрприз; и удивление Элизабет, заметившей вдали мистера Дарси, было ничуть не меньшим, чем в первый раз. Заранее увидеть его и, следовательно, избежать очередной неожиданной встречи им позволил тот факт, что аллею здесь не укрывали слишком густые заросли; и Элизабет теперь была более подготовлена к возможной беседе, чем тогда; по крайней мере, сейчас у нее было достаточно времени, чтобы сделать над собой усилие и постараться выглядеть непринужденнее. Но собирался ли он вообще к ним подходить? Какое-то мгновение ей даже казалось, что он намеревается свернуть на одну из примыкающих к главной аллее тропинок; и так она думала до тех пор, пока из-за поворота, ненадолго скрывшего его из вида, не появился он сам. Ей хватило одного мимолетного взгляда, чтобы понять, что вся его недавняя галантность все еще оставалась при нем; а потому, как только Дарси приблизился, она сама заговорила первой, начав восхищаться здешней красотой; однако стоило ей употребить слова «прелестно» и «очаровательно», как в голову тут же полезли неприятные воспоминания, заставившие ее решить, будто такая похвала с ее стороны в адрес Пемберли может быть истолкована неверно. Она изменилась в лице и замолчала.
Мистер Дарси, воспользовавшись ее заминкой, поинтересовался, не будет ли она так любезна и не представит ли его своим друзьям, которые сейчас стояли чуть позади нее. Почему-то именно к такому вежливому вопросу Элизабет и не была готова. Это предложение вызвало у нее даже легкую улыбку, поскольку она никак не ожидала, что молодой человек станет искать знакомства с одними из тех людей, против которых когда-то восставала его гордость. «Как же он, должно быть, удивится, – думала она, – когда узнает, кто они есть на самом деле! Ведь сейчас он, наверняка, считает, что это просто светские особы».
Тем не менее, Элизабет все же сделала так, как он просил, и, уточняя, кем каждый из них ей доводится, украдкой на него поглядывала, чтобы увидеть, каким образом он воспримет эту информацию. Она почти не сомневалась в том, что он предпочтет бежать от такого недостойного его персоны общества. То, что мистер Дарси действительно удивился, было очевидным; но она никак не ожидала, что он перенесет это с такой завидной стойкостью и, даже более того, вступит в разговор с мистером Гардинером. Впрочем, Элизабет это только радовало. Ее весьма тешила та мысль, что отныне мистер Дарси, наконец, будет знать, что у нее все-таки есть родственники, за которых она может не краснеть. Внимательно слушая все, о чем они говорили, она ликовала при каждом высказывании ее дядюшки, который, безусловно, обнаруживал в себе наличие интеллекта, вкуса и хороших манер.
Вскоре они затронули тему рыбной ловли; и Элизабет услышала, как мистер Дарси приглашает своего собеседника (разумеется, с подобающей учтивостью) приезжать сюда в любое время и удить рыбу здесь. Кроме того, он предложил снабдить дядюшку необходимыми снастями и пообещал показать ему те участки ручья, где клев особенно хорош. Миссис Гардинер, которая шла под руку с Элизабет, тут же наделила племянницу взглядом, выражающим крайнее изумление. Элизабет никак не отреагировала, хотя понимала, что этим они обязаны только ей, и в душе продолжала торжествовать. Тем не менее, она все еще пребывала в недоумении и постоянно повторяла про себя: «Отчего же он так изменился? Что могло этому предшествовать? Не может быть, чтобы его характер смягчился именно из-за меня! Мои упреки в Хансфорде не могли повлечь за собой такие последствия. Я ни за что не поверю, что он по-прежнему меня любит».
Не спеша – обе леди впереди, джентльмены чуть позади них, – они спустились к крутому берегу ручья, чтобы получше рассмотреть какие-то особенные, редкие в здешних местах водоросли; после чего в их строю произошли небольшие перемены. Все началось с миссис Гардинер, которая, утомившись после столь долгого хождения, обнаружила, что рука Элизабет более не сможет обеспечить ей нужную опору, и в результате предпочла опереться на своего мужа. Мистеру Дарси, таким образом, пришлось занять место возле ее племянницы. Какое-то время они шли молча, пока Элизабет, которой очень хотелось, чтобы он знал, что она согласилась на эту прогулку только после того, как ее убедили в его отсутствии, не заметила, что тот приехал весьма неожиданно.
– Ваша экономка, – продолжала барышня, – сообщила, что до завтрашнего дня вы здесь не появитесь; однако то, что вы по-прежнему в городе, нам было известно еще до того, как мы выехали из Бейквелла.
Мистер Дарси признал, что миссис Рейнольдс говорила чистую правду, и объяснил, что отправиться на несколько часов раньше своих друзей, с которыми он путешествовал все это время, его заставили кое-какие неприятности, связанные с управляющим.
– Остальные присоединятся ко мне завтра утром, – добавил он, – и среди них, между прочим, есть те, кто с вами уже знаком: мистер Бингли и его сестры.
В ответ Элизабет лишь слегка наклонила голову. Все ее мысли мгновенно переметнулись к тому эпизоду, когда имя мистера Бингли было упомянуто ими в последний раз; но, насколько она могла судить по выражению лица мистера Дарси, сейчас его этот случай не особенно беспокоил.
– Есть еще один человек в этой компании, – продолжил он после небольшого перерыва, – который очень сильно желает узнать вас поближе. Возможно, я прошу слишком многого, но, поскольку вы остановитесь в Ламтоне, я бы хотел – с вашего позволения, разумеется, – познакомить вас со своей сестрой.
Такая необычная просьба застала Элизабет врасплох. Удивление было настолько сильным, что она даже не знала, каким же именно образом ей лучше выразить свое согласие. В ту же минуту она поняла, что независимо от того, действительно ли мисс Дарси желала быть представленной ей или нет, это решение, скорее всего, исходило от ее брата. Впрочем, пока Элизабет не видела в этом ничего плохого, и ей было даже приятно сознавать, что обида мистера Дарси, в конечном счете, не вынудила его составить о ней по-настоящему дурного мнения.
