Таинственным образом всё вдруг преисполнилось значением исторического события. У Профессора внезапно сложилось впечатление — и по сути, так его полностью и не оставило, покуда у него гостила Мальвина, — будто он великая и могущественная персона. Августейшая сестра его, по совпадению, (хотя в высшей политике такие моменты значения, разумеется, не имеют) самое умопомрачительно красивое создание, какое только попадалось ему на глаза, — милостиво согласилась воспользоваться его гостеприимством. Профессор с поклоном, какой мог бы быть позаимствован при дворе короля Рене, выразил своё понимание оказанной ему чести. Что ещё мог сделать уважающий себя самодержец? Инцидент был исчерпан.
Командир авиазвена Раффлтон не предпринял ничего в направлении его «восполнения». Наоборот, именно этим моментом он воспользовался, дабы разъяснить Профессору, как абсолютно необходимо ему, не теряя больше ни единого мгновения, отбыть в Фарнборо. Командир Раффлтон добавил, что «заскочит к ним обоим» в первый же день, как удастся вырваться; и выразил уверенность, что если Профессор убедит Мальвину говорить помедленнее, то вскоре найдёт её французский лёгким для понимания.
Профессор догадался спросить у командира Раффлтона, где тот нашёл Мальвину… то есть, если он сам, конечно, помнит. А также: что он собирается с ней делать… то есть, если он сам знает. Командир Раффлтон, выразив сожаление по поводу безотлагательности спешки, разъяснил, что обнаружил Мальвину спящей у менгира в окрестностях Юльгоа в Бретани и опасается, что разбудил её. По дальнейшим деталям не будет ли Профессор столь любезен обратиться к самой Мальвине? Что до него, то он уверен, что никогда, никогда так и не сможет полностью отблагодарить профессора.
В заключение, не оставляя возможности для продолжения дискуссии, Командир с большим энтузиазмом потряс кузену Кристоферу руку; а затем повернулся к Мальвине. Она не двигалась, но глаза её не отрываясь смотрели на него. Он медленно подошёл к ней. И, не говоря ни слова, поцеловал прямо в губы.
— Ты уже дважды поцеловал меня, — сказала Мальвина, и в уголках рта её заиграла загадочная улыбка. — В третий раз я стану женщиной.
IV. Как это укрылось от миссис Арлингтон
Что удивляло самого профессора при размышлениях об этом: наедине с Мальвиной и несмотря на все обстоятельства дела, он не чувствовал ни смущения, ни замешательства. Дело было так, — если говорить о них двоих, словно всё было очень просто — почти смешно. Беспокоиться предстояло остальным.
По саду маячила маленькая горничная. Очевидно, её распирало любопытство и она старалась хоть одним глазком подсмотреть. Из кухни доносился голос зовущей её миссис Малдун. Оставался ещё вопрос с одеждой.
— Вы ничего не привезли с собой? — осведомился Профессор. — В смысле, что-нибудь вроде платья.
Мальвина улыбнулась и сделала небольшой жест. Он означал, что всё, что было ей и её, стояло перед ним.
— Придётся подыскать вам что-нибудь, — сказал Профессор, — в чём бы вы смогли ходить в…
Профессор намеревался сказать: «в нашем мире», — но заколебался, не будучи полностью уверен в тот момент, к какому из них принадлежит он сам: миру Мальвины или миру миссис Малдун. Поэтому он сказал просто: «в мире». Ещё один жест сообщил ему, что Мальвина полностью в его руках.
— А в чём вы на самом деле? — спросил Профессор. — То есть — под плащом. Это не подойдёт — на день-два?
Командир Раффлтон по каким-то своим причинам, совершенно не ясным Мальвине, запретил ей снимать плащ. Но он ничего не говорил о том, чтобы его расстегнуть. И вместо ответа Мальвина расстегнула его.
После чего Профессор, к удивлению Мальвины, поступил точно так же, как до этого — командир Раффлтон. То есть, он поспешно перезастегнул плащ, вернув пуговицы в свои петли.
В Мальвину, пожалуй, вселился страх, что ей никогда уж не суждено больше избавиться от плаща командира Раффлтона.
— Интересно, — задумался Профессор, — а никто из деревни…
На глаза профессору попалась маленькая горничная, порхавшая среди кустов крыжовника: она притворялась, будто собирает ягоды.
— Посоветуемся с моей кастеляншей — миссис Малдун, — предложил Профессор. — Я думаю, мы справимся.
Профессор подал Мальвине руку. Другой рукой она подобрала полы плаща командира.
— Думаю, — сказал Профессор в приливе внезапного вдохновения, пока они проходили через сад, — думаю, что миссис Малдун я объясню, будто вы только что с бала-маскарада.
Миссис Малдун они нашли на кухне. Менее убедительную историю, чем та, какой Профессор намеревался разъяснить миссис Малдун все «как» и «почему» о Мальвине, невозможно было себе представить. Миссис Малдун, по-видимому, чисто по доброте своей прервала его.
— Не буду я вам никаких вопросов задавать, — сказала миссис Малдун, чтоб вам душу свою бессмертную опасности подвергать не пришлось. Ежели вы слегка о своём виде позаботитесь, а девчушку предоставите нам с Друзиллой, то мы сумеем сделать её чуток поприличней.
Намёк на собственный вид обескуражил Профессора. Он не предвидел, второпях набрасывая на себя халат и влезая в тапочки, и даже не подумав натянуть на ноги носки, что его ожидает встреча с первой придворной дамой королевы Гарбундии. Потребовав немедленно принести ему воды для бритья, он ретировался в ванную комнату.
В самый разгар бритья в дверь постучала миссис Малдун и потребовала разговора с ним. По тону её Профессор пришёл к выводу, что в доме разразился пожар. Он открыл ей, и миссис Малдун, найдя его в приличном виде, проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.
— Вы где её нашли? Как она сюда попала? — засыпала его вопросами миссис Малдун.
Ни разу до сей поры не видал Профессор миссис Малдун иначе как миролюбивой, добродушной особой. Сейчас её с головы до ног бил озноб.
— Я же сказал вам, — начал объяснять Профессор. — Молодой Артур…
— Я не спрашиваю о том, что' вы мне сказали, — перебила его миссис Малдун. — Я прошу правды, если вы её знаете.
Профессор подал миссис Малдун стул, и миссис Малдун плюхнулась на него.
— В чём дело? — потребовал ответа Профессор. — Что случилось?
Миссис Малдун огляделась вокруг, и голос её перешёл в истерический шёпот.
— Вы не смертную женщину привели к себе в дом, — сказала миссис Малдун. — Это — фея.
Верил ли до сего момента сам Профессор рассказу Мальвины, или же в глубине души у него с самого начала брезжило врождённое убеждение, что всё это — абсурд, не может сказать теперь и сам Профессор. Перед лицом у Профессора лежал Оксфорд: политэкономия, высший критицизм, подъём и прогресс рационализма. За спиной у него, тая в тусклом горизонте человечества, простиралась не нанесённая на карту земля, где сорок лет он любил бродить: населённый духами край захороненных тайн, затерявшихся тропинок, ведущих к сокрытым воротам знаний.
И на это шаткое равновесие обрушилась сейчас миссис Малдун.
— С чего вы взяли? — потребовал ответа профессор.
— Вот ещё — мне ли не знать этой метки, — ответила миссис Малдун чуть ли не с презрением. — Не у моей ли родной сестры в самый день рождения был похищен ребёнок, а на его место…
В дверь легонько постучала маленькая горничная.
С мадемуазель — «всё». Что с ней делать теперь?
— И не просите меня, — запротестовала миссис Малдун всё тем же запуганным шёпотом. — Не могу я этого. Хоть бы все святые угодники на колени передо мной встали.
Аргументы здравого смысла на миссис Малдун не подействовали бы. Профессор чувствовал это — да у него и не было их под рукой. Он отдал сквозь дверь распоряжение отвести «мадемуазель» в столовую и прислушивался, пока шаги Друзиллы не замерли в отдалении.
— Вы слыхали когда-нибудь про Белых Дам? — прошептал Профессор.
По части фей и эльфов было, пожалуй, не много такого, о чём миссис Малдун не слышала бы и во что бы не верила. Уверен ли Профессор?
Профессор дал миссис Малдун слово чести джентльмена. «Белые Дамы», как, безусловно, знала миссис Малдун, принадлежат к числу «добрых». При условии, что никто её не обидит, бояться нечего.
— Да уж я-то наверняка ей дорогу не перейду, — сказала миссис Малдун.
— Она недолго у нас прогостит, — добавил Профессор. — Мы просто будем с ней вежливы.
— Лицо-то у ней доброе, — согласилась миссис Малдун, — и обхожденье приятное.
Дух у этой хорошей женщины заметно поднимался. Расположением «Белой Дамы», возможно, стоило и заручиться.
— Нужно сделать её нашим другом, — ухватился Профессор за эту возможность.
— И запомните, — прошептал Профессор, раскрывая дверь, чтобы дать выскользнуть миссис Малдун, — никому ни слова. Она не хочет, чтобы об этом стало известно.
Можно оставаться уверенным: миссис Малдун покинула ванную с убеждением, что, насколько это зависит от неё, ни тени подозрения, будто Мальвина кто-то иной, чем та, кем она выглядит в праздничном платье Друзиллы, в деревню не проникнет. Платьице было приятное, этакое летнее по характеру, с короткими рукавами и свободное в шее, и в любом смысле шло Мальвине гораздо лучше, чем самые изысканные наряды. Ботинки таким успехом не пользовались. Мальвина решила эту проблему, оставляя их дома вместе с носками всякий раз, как выходила из дому. Что это плохо, она понимала: это доказывали её неизменные попытки их упрятать. Их находили в самых неожиданных местах: запрятанными за книгами в кабинете Профессора, засунутыми в пустые банки из-под чая в кладовке миссис Малдун. Миссис Малдун невозможно было убедить даже извлечь их. Банка со всем своим содержимым молча выставлялась Профессору на стол. Мальвину по возвращении ждала встреча с парой строгих, неумолимых ботинок. Уголки рта феи опускались линиями, наводящими на мысль о раскаянии и виноватости.
