Она присела, откинула темную джинсовую куртку и слипшиеся от рвотных масс волосы. Перед ней лежала Никуся с белым лицом и выцветшими губами. Ася завыла и начала ее тормошить. Никуся не подавала признаков жизни, ее тело было тяжелым, как набитая песком кукла.
– Она мертва?! – заорала Ася.
– Нет, она дышит, – запинаясь, сказал долговязый подросток.
Ася попыталась поднять дочь за плечи, парни поддержали ее ноги. Никуся вздрогнула, закашлялась, ее жестоко вырвало. Волоком все вчетвером втащили ее в квартиру, опустили на пол. Пацаны резко развернулись и бросились бежать. Обезумевшая Ася пыталась набрать номер «Скорой», но Ника нечленораздельно произнесла:
– Хочу спать. Отнеси меня в постель.
Ася раздела дочь и, взвалив на плечо, потащила в ванну. Включила мощный поток воды и по розовеющим щекам начала понимать, что Ника приходит в себя. Она стала намыливать и смывать душем прилипшую грязь и рвоту, как в параллельной реальности осознавая, насколько Никуся красива: восковое тело, бутонами распустившаяся грудь, упругие бедра, треугольник темной кудрявой поросли, светлые густые волосы, разметавшиеся по плечам. Приступ пронзительной нежности и любви к дочери не давал Асе дышать.
– Что с тобой сделали? – кричала она. – Тебя насиловали?
– Нет.
– Вы пили водку?
– Нет. – Спиртным и правда не пахло ни от Никуси, ни от парней.
– Вы кололись, курили?
– Нет. Я хочу спать.
Отмыв Нику, Ася завернула ее в полотенце и потащила в кровать. Дочь была непомерно тяжелой, но в этот момент не думалось ни о чем. По ровному чистому дыханию Ася поняла, что «Скорую» вызывать нет смысла. Она замочила грязную одежду в ванной и пошла отмывать заблеванную лестничную площадку.
Дочь очнулась, когда все было сделано. Сказала, что решили пососать снюс и запили его буквально одним глоточком водки. Уверила, что все хорошо, друзья ее спасли. Обессиленная Ася набрала в Яндексе слово «снюс» и открыла для себя много нового. Затем добралась до постели и провалилась в тяжелый и тошнотворный сон, полный отвратительных образов и знамений. Ей снилось, что это не Никуся, а она лежит в белой ванне, вокруг стоят люди в темном и смотрят на ее роскошное восковое тело. Она видит удивленные глаза Рэйфа Файнса, восторженный взгляд Нехорошева, полное желания и любви лицо Славочки. Но постепенно ванна наполняется рвотными массами, ее тело начинает видоизменяться, плывет, собирается в глубокие шарпеевы складки. Темные фигуры отступают, и она остается совсем одна. Кто-то сверху втыкает в ее голову раскаленный железный прут, и он, словно шомпол, проходит через позвоночник в ногу, расплавляя кости и ткани вокруг с адской болью. От этой боли Ася и проснулась. Попробовала перевернуться, но не смогла. Поняла, что настал апологет ее истории с автомобильной травмой и время платить за все сполна. Неделю она орала от боли, приводя в бешенство Никусю, которая не могла выспаться в школу и была раздражена и обессилена состоянием матери. Неделю колола по десять обезболивающих в сутки, но этого не хватало даже для того, чтобы добраться до туалета. Неделю приезжала «Скорая», отрешенные врачи вкатывали аналогичные уколы и разводили руками. «У вас, видимо, выпадение грыжи. Мы с такими симптомами не госпитализируем». Состояние ухудшалось. Ася нашла в интернете платную клинику и набрала номер. Голосом человека из турагентства, сулящим шикарный отдых в океанском отеле, девушка ответила, что у них оперируют все и всех, только вносите депозит на нужную сумму.
– Пришлите за мной «Скорую», – простонала Ася.
– «Скорая» и первичный осмотр будут стоить двадцать тысяч, – дружелюбно сказала девушка.
Ася вспомнила, что именно такая сумма лежала в заднем кармане ее брюк, и сказала: «Приезжайте!»
– Никуся, принеси мои голубые джинсы, – позвала она дочь, вернувшуюся с танцевальной репетиции.
– Какие именно, я уже убегаю! – крикнула Ника из коридора.
– Маквин, которые мы с тобой в аутлете покупали. Достань там деньги из карманов.
– Ты же их постирала.
– В смысле?
– Ну они висят на сушке с того дня, как я это…
Ника принесла джинсы, и Ася, мыча от боли, вынула из кармана поплывшие красные бумажки.
– Вот черт… Если я лягу в больницу, пожалуйста, не повторяй больше таких вещей. И домой никого не приводи, пока меня нет.
– Ладно, ма… ну я же не дебилка.
– А кто ты?
– Ну не начинай.
– Собери мне пакет с вещами.
– Ну, мам, меня там ждут. Че ты вечно меня ставишь в ситуацию, когда я должна разорваться?
Ася застонала. Ника, закатив глаза, схватила пакет и начала пихать в него чистые трусы и халат.
– Ник, ну зачем ты кладешь кружевные стринги? Положи хлопок. Я же не на свидание.
Никуся демонстративно завыла. Позвонила «Скорая». Двое крепких парней вынесли Асю, как мешок, и положили на носилки в хорошо оборудованную машину. Она партизански молчала о том, что ее деньги постираны с порошком и могут быть недействительными. В приемной клиники, больше похожей на отель, ее встретил врач с широкой белозубой улыбкой. Такая же гостеприимная сестра прикатила стойку для системы с двумя бутылочками и поставила иглу в вену. У Аси помутился рассудок, и впервые за неделю немного отпустила боль. Пока она лежала под капельницей, радушные девушки и парни попеременно приносили ей бумаги, где нужно было поставить подпись, а самая улыбчивая попросила рассчитаться за первичный прием. Ася с трепетом достала расплывшиеся купюры и протянула девице.
– Они случайно попали под дождь, – попыталась она оправдаться.
– Ничего страшного, мы обменяем их в банке на новые.
– О, боже! Это рай, – прошептала Ася, чувствуя в душе, что за преждевременное попадание в него придется заплатить сполна.
Затем она, подключенная к капельнице, долго лежала в аппарате МРТ, блаженствуя от наркотика и отпустившей боли. В такт металлическим звукам аппарата в голове рождались бессмысленные рифмы: «Ната в кровь из автомата тычет тра-та-та-та-та. У сол-да-та два са-ла-та, ком-про-ма-та ма-ло-ва-то». Подошел крепко сбитый и пружинящий нейрохирург и, тоже улыбаясь, сказал: «Надо оперировать, моя хорошая. Останешься без ноги. Видимо, старая травма позвонков, разрастание костной ткани, разрыв диска, огромный секвестр вывалился в позвоночный канал». Ася дебильно улыбалась. Ей понравился этот здоровенький бородатый хирург с толстыми и короткими, но очень цепкими пальцами. Он, как гадалка, которой так хочется верить, точно определил ее прошлое. А значит, все, что он наговорит про будущее, тоже правда. Врач долго сыпал терминами, в которых Ася не разбиралась, а потом добавил: «Не понимаю, как вы жили. Должно быть, это было очень больно?» Ася заплакала и закивала. Он один почувствовал, как ей было больно все это время. Волшебник, Дед Мороз, Принц, победивший дракона. Она подписала еще несколько плывущих перед
