Конрад Эйкен - Пух чертополоха

— Так уж и пшик? — переспросил я.

— Ничего — даже поцелуйчика.

— Вот не думал, черт ее дери! Просто охотница погулять задарма?

— Погулять? Слушай до конца.

Конец был кратким и в самую точку. В последний вечер, когда он вновь попробовал взять над ней верх (какой очаровательной была она в тот вечер, по его словам), и предложил куда‑нибудь с ним поехать, она снова ошарашила его, сказав, что поедет при одном условии. Когда он спросил, что за условие, то услышал в ответ: «Тысячу долларов».

Он так и упал: просто ушам не поверил. Это было совсем не то, чего он, судя по моим словам, ждал. (Тут он странно взглянул на меня). Он переспросил, всерьез ли она, и она ответила, что вполне всерьез.

— Хочешь сказать, — опять глупо переспросил он, — что ты это за деньги?

— Ты что, оглох, парень? Я сказала, что дам тебе за штуку. Тут, по его словам, он, конечно, ушел. Это было, — я понимаю? — совсем не то. Немыслимо. Разрушало всё.

Я согласился. Наступила пауза, и он продолжил:

— Ты знаешь, мне кажется, у нее какая‑то беда. Может быть, я ошибаюсь, но мне так кажется. Я даже намек какой‑то сделал, но она только рассмеялась. Всё равно, может, ты знаешь?

Я ответил, что понятия не имею, (тут же прокляв себя за вранье и подлость). И еще безразлично порассуждав об этом странном случае, мы пошли спать. Но я долго не мог заснуть, размышляя, прав ли Том?..

Зачем ей вдруг понадобилась тысяча долларов?..

VI.

Я больше никогда не видел Каролину.

Через несколько недель я разговаривал с ней по телефону и тщетно пытался условиться о встрече: она отшучивалась, говорила обиняками, говорила, что занята, называла меня старым ослом и вдруг посреди длинной фразы со словами: «Пока, старикашка!» бросила трубку. Я так разозлился, что поклялся никогда больше не пытаться ее увидеть.

Я, конечно, попытался, но, как и можно было ожидать, тщетно: она исчезла. Через шесть месяцев я провел в Нью–Йорке в поисках целый день, который назвал бы днем несчастья. Меня направляли с одного адреса на другой пока, наконец, на Уэст 22–й стрит не пришлось подвести черту.

Смотритель дома сказал, что она уехала месяца два назад, не заплатив за квартиру и оставив вещи. За вещами она не обращалась. Ей приходили письма, но она не оставила на почте адреса для пересылки. Я ее друг? Может быть, я хочу посмотреть ее вещи и забрать?.. Мы спустились в подвал, в пыльную кладовую с белёными стенами, и под тусклым газовым светильником я осмотрел убогие пожитки: большой чемодан со всякой дешевой ерундой, несколько книжек, папка с газетными вырезками (главным образом кулинарные рецепты), пара японских шлепанцев, серое твидовое пальто, которое я столько раз видел на ней раньше, и картонка с письмами — их было совсем немного. Я взял какую‑то книжку и разрешил смотрителю поступить со всем прочим по собственному усмотрению. Еще я забрал письма и оставил свой адрес на случай, если Каролина вдруг объявится, хотя почему‑то чувствовал, что этому не бывать. Тогда, заплатив долг за квартиру — никогда прежде я за ее квартиры не платил — унес письма домой и запер в стол, не вскрывая.

Минуло пять лет. Жива ли еще Каролина? Или умерла? Что с нею стало?.. Почти без надежды я заставляю себя верить, что она жива, потому что хочу увидеть ее опять — а зачем? Неужели я всё еще влюблен? Но где‑то в глубине сердца чувствую, что для ее же блага, ей лучше быть мертвой.

* * *

* Ю deux - наедине (фр.)

** hors de combat - выведен из строя, побежден (фр.)