Она рассмеялась.
– Видимо, мне придется вернуться к моей матушке, – совсем расстроился я.
Она подала мне руку. Мы протанцевали еще пять танцев. Выяснилось, что она помолвлена с моим приятелем, так что опасности никакой. Но теперь я решительно не знал, как рассказать обо всем Амелии. Я же обещал, как вы помните.
Читатель, я передал заказ козырей Амелии. Она посмотрела на свои карты и напряженно сдвинула брови. Амелия – новичок в бридже.
Мы с ней играли в паре против ее родителей. Ее матушка играет очень решительно, порой даже жестко. (Здесь я бы охотно процитировал Лэма, однако это делают так часто, что читатель наверняка устал. Впрочем, Лэма давно пора призвать к ответу.) Вдобавок ей подозрительно не везет. Отец Амелии, привыкший к стилю игры своей милой женушки, уже после третьей сдачи отслеживает любую карту в колоде. Однако от такой привычки одни неприятности.
– Я думал, ты пойдешь с валета, – небрежно бросает он в конце игры.
– Милый Уильям, – отвечает его жена, – не могу же я ходить картой, которой нет на руках. Будь у меня козырной валет, я, конечно же, пошла бы с него.
– Но, мама… – пытается возразить Амелия.
– Поверь мне, доченька, уж я-то знаю, какие у меня карты на руках. Признаюсь, мне неизвестны карты других, и мне не важно, как они добывают необходимую информацию. Вот если бы Эдвард не знал, что у меня есть король, то мог бы пойти тузом, но почему-то пошел дамой. Конечно, я не намекаю…
– Амелия, – выпалил я, – нас предали! Позор, Золя![35]
– У кого сколько онеров? – интересуется отец Амелии, отрываясь от подсчета очков. – У меня была десятка и туз. У вас точно должны быть три оставшиеся. Шестнадцать очков сверху.
– Три оставшиеся были у нас! – тут же откликается мать Амелии. – Я уверена. Я точно помню.
– У них был король и дама, – продолжает он. – А валет у кого?
– У меня! – негодует его жена. – Не теряй наши онеры. Как кстати я вспомнила. Ты уже собирался добавить им шестнадцать.
Отец Амелии улыбается. Он всегда прав, как ни странно.
Итак, я оставил Амелию наедине с нелегким выбором. Она еще раз изучила все свои карты.
– Уже можно ходить? – спросила она.
– Еще нет, – упредил я. – Для начала назначьте козыри.
– Какие хочу?
– Эдвард, не подсказывайте ей! – велят мне. Полагаю, нет нужды представлять говорящего.
– Ну же, Амелия.
– Скажем, червы.
Первым пошел ее отец.
– У нее только пара червей, – хмыкнул он.
– Как же так, Амелия? Только два?
– Ничего, они быстро ползут, – парировала Амелия.
– Единым звуком бьются их сердца[36]. Некрупную, прошу вас.
Амелия положила трефовую фоску.
– Так правильно? – спросила она и невинно пояснила: – Они такие крошки. Хотя один уже почти взрослый, вырос из коротких штанишек.
– Амелия! – нахмурилась ее мама.
– Все в порядке, мама. Это не секрет.
Я забрал взятку и пошел с бубен. У Амелии оказались туз и дама. Прорезка не удалась.
– Ты безвреднее злобы людской[37], – посетовал я.
– Эдвард, милый мой! – негодующе воскликнула мать Амелии.
– Шекспир, – поспешно добавил я. – Разносись, зимний ветер, и вой! Ты безвреднее злобы людской… Так, что там у нас? Вы пошли с пик, не правда ли?…Злобы людской, и еще никого и ни разу не поранил так сильно… Так, пики. Не поранил так сильно твой зуб… три там и еще четыре, это девять, пять у меня, итого четырнадцать… Не поранил так сильно твой зуб… Итак, Амелия, по меньшей мере четырнадцать пик в колоде… Твой зуб… Что ж, попробуем с валета. Где я остановился?
– Не поранил так сильно твой зуб, – напомнила Амелия.
– Ах да. Не так…
– Если вы не можете играть нормально, лучше бросить, – заявила ее матушка.
– Прошу прощения, нервы. Тот мелкий козырь у Амелии еще возьмет… в смысле возьмет взятку.
Так и вышло.
– Ошибка, – заметил ее отец.
– Случайность, – парировал я.
– Вы потеряете взятку.
– Вы не видели моих карт. Надежды почти не было. Туз бубен, будьте добры.
Они забрали три взятки, и последовала обычная дискуссия.
– Зачем же вы пошли червами? – беззлобно посетовал я.
– Вы же сказали, что для победы нам достаточно двух червовых карт, а у меня и было как раз две.
– Да, конечно. Но, боюсь, у них было три.
– Разве не больше? – поинтересовалась маменька Амелии.
– Я знаю, что у нас одна, – ответил я. – Я следил.
– Ну, у меня было восемь, а у тебя три или четыре, Уильям.
– Две у Амелии и две у меня, – добавил я. – Что за нападки? В любом случае уже шестнадцать. У кого-нибудь есть еще?
– Что у нас с онерами? – снова спросил отец Амелии.
– У меня были все пять, – ответила ему жена.
– Да, к сожалению, – отметил я. – И они перевесили козырную четверку Амелии.
– Почему ты не заявила двойную взятку? И почему не вышла с козырей?
– Я просила козыри, – сухо отозвалась его жена.
– Боюсь, я не расслышал.
– А ты всегда злишься, если я не хожу той же мастью, что и ты, поэтому я не пошла с козыря.
– Я никогда не сержусь, – возразил он.
Похоже, настало время вмешаться.
– На днях прочитал одну милую задачку, – умиротворяюще начал я.
– Правда? – поддержала меня Амелия.
– А. и Б. играли против Н. и М.
– Но ты же знал, что у меня почти не было треф, – настаивала матушка Амелии.
Я громко кашлянул.
– Лорд А. и маркиз Б. играли против герцога Н. и… и князя М.
– Что это, Эдвард? – воскликнула мама Амелии. – Задача? Как интересно! Продолжайте, прошу вас!
– Так вот, у виконта А. была почти пустая рука. Один или два туза, но вы ведь знаете виконтов, им всегда мало. Он предоставил назначение козырей партнеру.
– Маркизу Б.?
– Совершенно верно. И тот назначил бескозырную. Счет составлял двадцать четыре – ноль в их пользу. Тогда граф В…
– А это кто? – перебила меня тетушка Энни. – Вы такого не называли.
Я и сам не знал. Хорош, нечего сказать, запутался в лордах и пэрах. А всего-то хотел разрядить обстановку.
– Нет-нет… – запнулся я. – Он… он просто наблюдал игру. И сказал: «Да вы осел!»
– Боже!
– Да-да. Тогда Н…
– Герцог Н.?
Тут меня осенило, что нужен кто-то нетитулованный.
– Нет, не герцог. Просто Н. Кавалер Викторианского ордена. И он… Ну вот. Я и забыл, что там дальше. Помню, заканчивалось вопросом: «Что должен сделать виконт А.?» Думаю, что ответ один – ничего.
Я вытер вспотевший лоб. Амелия всем видом выражала сочувствие.
– Никогда еще не слышал задачки лучше, – отозвался отец Амелии. – Счет двадцать четыре – ноль. У сдающего туз, король, шестерка и двойка червей, король и еще одна карта бубен, пять мелких треф и три пики. С чего он пошел?
Мы стали обсуждать решение.
– Конечно же, либо с пик, либо пас, – уверенно начал я. – Думаю, я бы сказал пас, впрочем, не буду утверждать.
– С червей! – воскликнула мама Амелии. – С чего же еще!
– Рискованно – их всего четыре.
– Что ты скажешь, Амелия?
– Я лучше не буду, папа. Тедди, а вы что предложили?
– Пас.
– Тогда я тоже скажу пас.
– С червей, – не унималась ее мама. – Я просто уверена.
– Так с чего же он пошел? – сдался я.
Отец Амелии, улыбнувшись, встал и направился к двери.
– Ни с чего. Сдача неверна – в руке было четырнадцать карт. Хорошо вы попались!
Мы сели на скамейку, и я вынул туристическую брошюру.
– Итак, с чего начнем? – поинтересовался я. – В брошюре лестно отзываются о безмятежной глади озера, но такое развлечение больше подходит для вечернего отдыха.
Амелия перевела взгляд с колеса обозрения на стремительно вращающуюся новомодную карусель – летательную машину сэра Хайрема Максима.
– Полагаю, лучше… – начала она.
– Точка зрения зависит от высоты над землей, – вставил я. – Так сказано здесь. – И я постучал пальцем по брошюре.
– А что это значит?
– По-моему, это означает, что если взглянуть с высоты – из кабинки, ваша «точка зрения» на самом деле будет зависеть от… – Я на секунду задумался. – «Точка зрения» – это просто приятный эвфемизм, – подытожил я.
– Кажется, я начинаю понимать, – задумчиво произнесла Амелия. – Вы получаете удовольствие от путешествия по морю, но избавлены от неудобства прибывать в чужие страны.
– Если кратко, то можно сказать, что это «движение без перемещения», – решил поумничать я.
– А под вами вода, которая усиливает иллюзию. О Боже! Как мне это знакомо.
И в самом деле, здесь все как в жизни. Грязь в метро и скорость поезда напоминают поездку в Дувр. Затем пару раз прокатиться на карусели, сделать несколько оборотов на колесе обозрения – и вуаля! – вы, пережив качку и морскую болезнь, будто бы попадаете в порт Кале. А отсюда всего шаг до ночной Венеции.
Очень скоро мы оказались в Венеции. В «Маленькой Венеции», как называют этот район лондонцы. Интересно, а в Венеции есть «Маленький Лондон», куда изнывающие от скуки венецианцы возят на экскурсии своих домочадцев?
