Какую выгоду извлечь изъ новаго знакомства — этого не могла еще уяснить себѣ его неповоротливая и запутавшаяся мысль. Райдергудъ былъ обиженъ предметомъ его ненависти — это чего-нибудь да стоитъ, хотя обида была не такъ велика, какъ онъ думалъ, ибо въ этомъ человѣкѣ не было той смертельной злобы и гнѣва, какіе клокотали въ его собственной груди. Райдергудъ зналъ ее и могъ по какой-нибудь счастливой случайности встрѣтиться съ ней или услышать о ней: это тоже чего-нибудь стоитъ; это значило завербовать себѣ на службу еще пару глазъ и пару ушей. Райдергудъ дурной человѣкъ, который охотно сдѣлаетъ за деньги всякую гадость: и это тоже чего-нибудь стоитъ, ибо его собственное душевное состояніе и собственныя его намѣренія были такъ дурны, какъ хуже быть нельзя, и онъ находилъ какое-то смутное облегченіе въ обладаніи оружіемъ, которое, быть можетъ, и не пригодится ему.
Онъ круто остановился и спросилъ Райдергуда напрямикъ, извѣстно ли ему, гдѣ она? Райдергудъ не зналъ — это было ясно. Тогда онъ спросилъ его, согласенъ ли онъ, въ случаѣ, если что-нибудь узнаетъ о ней или о томъ, что Рейборнъ ищетъ ее или видится съ нею, сообщить ему объ этомъ за мзду? Райдергудъ былъ согласенъ; онъ золъ на нихъ обоихъ, сказалъ онъ (съ прибавкой крѣпкаго словца). За что? За то, что они помѣшали ему добыть себѣ кусочекъ хлѣба въ потѣ лица.
— Мы съ вами, стало быть, скоро увидимся, — сказалъ Брадлей послѣ обмѣна еще двумя-тремя словами по тому же предмету. — Вотъ загородная дорога. А вотъ и разсвѣтъ. Ни того, ни другого не ожидалъ я увидѣть такъ скоро.
— Слушайте однако, почтеннѣйшій: я вѣдь не знаю, гдѣ васъ найти, — замѣтилъ Райдергудъ.
— Это не важно. Я знаю, гдѣ найти васъ: я побываю у васъ на шлюзѣ.
— Э, нѣтъ, почтеннѣйшій, такъ нельзя, — не отставалъ Райдергудъ. — Отъ знакомства въ сухую проку не бываетъ. Вспрыснемъ-ка наше знакомство, почтеннѣйшій, глоточкомъ рому съ молокомъ.
Брадлей согласился, и они вошли въ таверну, одну изъ третьестепенныхъ, спозаранку открывающихся тавернъ, насквозь пропитанную сквернымъ запахомъ затхлаго сѣна и гнилой соломы. Тутъ были рабочіе съ фермъ со своими телѣгами, тощія собаки и куры, и ночныя птицы въ человѣческомъ образѣ, возвращавшіяся на насѣстъ, и всѣ они ублаготворялись каждый на свой ладъ. И не одна ночная птица изъ кружившихъ надъ засаленнымъ прилавкомъ таверны съ перваго же взгляда признала въ снѣдаемой страстями ночной птицѣ съ приличными перьями своего собрата — такую же ночную птицу, худшую изъ всѣхъ.
Неожиданный наплывъ дружескихъ чувствъ со стороны мистера Райдергуда къ пьяному возницѣ, которому было съ нимъ но пути, имѣлъ послѣдствіемъ то, что его подсадили въ телѣгу на высокую груду какихъ-то корзинъ, и онъ продолжалъ путь, лежа на спинѣ съ своимъ узелкомъ подъ головой. Брадлей послѣ эгого повернулъ обратно къ своей резиденціи и, стараясь держаться малолюдныхъ улицъ, въ свое время добрался домой. Взошедшее солнце застало его умытымъ, выбритымъ и аккуратно облеченнымъ въ приличный черный сюртукъ и жилетъ, въ приличный форменный галстухъ и въ сѣрыя брюки, съ приличными серебряными часами въ карманѣ, съ приличнымъ волосянымъ шнуркомъ отъ нихъ вокругъ шеи, — истымъ ловчимъ педагогической складки съ свѣжей сворой собаченокъ, шныряющихъ и тявкающихъ вокругъ него.
А между тѣмъ онъ былъ гораздо преступнѣе тѣхъ несчастныхъ, жившихъ въ давно прошедшія прискорбныя времена, которые подъ давленіемъ страха передъ внушительными доводами пытки обвиняли себя въ колдовствѣ: онъ былъ дѣйствительно одержимъ злыми духами въ теченіе минувшей ночи. Они безжалостно гоняли его, шпорили и хлестали, и даже теперь онъ былъ весь еще въ мылѣ послѣ этой гонки. И если бы какимъ-нибудь чудомъ повѣствованіе о ней заняло мѣста висѣвшихъ на стѣнахъ его школы полныхъ мира текстовъ Св. Писанія, то нѣкоторые изъ учениковъ постарше и поразвитѣе, пожалуй, испугались бы учителя и сбѣжали бы отъ него.
Взошло солнце, озаряя своими лучами весь Лондонъ и даже соблаговоливъ, въ своемъ великомъ безпристрастіи, зажечь веселыя искорки въ бакенбардахъ мистера Альфреда Ламля. А мистеръ Альфредъ Ламль нуждался таки въ освѣщеніи извнѣ; судя по его виду, внутри у него было темно, ибо онъ казался очень разстроеннымъ и недовольнымъ.
Мистрисъ Ламль сидѣла противъ своего супруга. Счастливая чета мошенниковъ, удобно и прочно связанныхъ тѣмъ, что они обманули другъ друга, молчала, угрюмо разглядывая скатерть на столѣ. Все было до того угрюмо и мрачно въ этой столовой, хотя она выходила окнами на солнечную сторону Саквилль-Стрита, что если бы который-нибудь изъ поставщиковъ ея хозяевъ заглянулъ въ нее теперь подъ опущенную штору, онъ, вѣроятно, поторопился бы прислать свой счетъ съ требованіемъ немедленной уплаты. Впрочемъ, говоря откровенно, большинство поставщиковъ догадалось сдѣлать это и безъ того.
— У васъ, мнѣ кажется, не было ни гроша за душой съ тѣхъ поръ, какъ мы женаты? — сказала мистрисъ Ламль.
— Вамъ, можетъ быть, и не напрасно кажется. Пожалуй, что такъ оно и было. Но это ничего не значитъ, — сказалъ мистеръ Ламль.
Была ли то особенность супруговъ Ламль, или такъ бываетъ со всѣми влюбленными парочками, но только въ своихъ супружескихъ бесѣдахъ они никогда не обращались другъ къ другу, а всегда къ какому-то невидимому существу, которое очень кстати оказывалось между ними, когда являлась въ немъ надобность. Не домашній ли скелетъ выходилъ въ такихъ случаяхъ изъ шкапа, чтобы было къ кому обращаться?
— Никогда за все время я не видала денегъ въ этомъ домѣ, если не считать моихъ денегъ, моего годового дохода, я побожиться готова! — сказала мистрисъ Ламль скелету.
— Не трудитесь божиться, — сказалъ скелету мистеръ Ламль. — Повторяю: это ничего не значитъ. Вы никогда не тратили своего дохода съ такой выгодой для себя.
— Выгодой! Какимъ это образомъ? — спросила мистрисъ Ламль.
— А такимъ, что имѣли кредитъ и хорошо жили, — отвѣтилъ мистеръ Ламль.
Возможно, что скелетъ презрительно засмѣялся, когда ему въ уста вложили этотъ вопросъ и этотъ отвѣть; достовѣрно во всякомъ случаѣ то, что засмѣялась и засмѣялся мистеръ Ламль и мистрисъ Ламль.
— Ну, а что будетъ потомъ? — спросила мистрисъ Ламль у скелета.
— А потомъ будетъ крахъ, — отвѣчалъ мистеръ Ламль, обращаясь къ тому же авторитету.
Мистрисъ Ламль съ презрѣніемъ взглянула на скелетъ (не переводя взгляда на мистера Ламля) и опустила глаза. Мистеръ Ламль въ свою очередь продѣлалъ то же и тоже опустилъ глаза. Тутъ въ комнату вошла горничная съ гренками на блюдѣ, и потому скелетъ удалился въ свой шкапъ и плотно притворилъ за собой дверцы.
— Софронія! — заговорилъ мистеръ Ламль, когда служанка вышла. — Софронія! — повторилъ онъ погромче, не получая отвѣта.
— Что?
— Выслушайте меня, прошу васъ. — Онъ упорно и строго смотрѣлъ на нее, пока она не обнаружила признаковъ вниманія, и затѣмъ продолжалъ: — Я хочу съ вами посовѣтоваться. Нѣтъ, нѣтъ, шутки въ сторону; я говорю серьезно. Вы помните нашъ союзъ и нашъ договоръ? Въ нашихъ общихъ интересахъ мы должны дѣйствовать заодно. Вы тоже мастеръ своего дѣла, не хуже меня, иначе мы не жили бы вмѣстѣ. Что намъ предпринять? Мы прижаты къ стѣнѣ. Что же намъ дѣлать?
— У васъ нѣтъ никакого готоваго плана на этотъ счетъ?
Мистеръ Ламль нырнулъ въ свои бакенбарды за вразумленіемъ и вынырнулъ безъ надежды.
— Нѣтъ. Мы авантюристы и, чтобы имѣть шансы на большой выигрышъ, принуждены вести большую игру. А за послѣднее время намъ не везло.
Она начала было опять: — Не можете ли вы?… — но онъ ее перебилъ:
— Мы, Софронія! Мы, мы, мы.
— Не можемъ ли предать чего-нибудь?
— Чорта съ два! Я выдалъ вексель одному жиду на всю нашу движимость, и онъ можетъ все у насъ отобрать завтра, сегодня, сейчасъ. Онъ бы давно отобралъ, я думаю, если бы не Фледжби.
— Какое отношеніе можетъ имѣть къ нему Фледжби?
— Онъ его знаетъ. Предостерегалъ меня отъ него еще раньше, чѣмъ я попалъ къ нему въ лапы. Просилъ его за кого-то другого, но безуспѣшно.
— Неужели вы хотите сказать, что Фледжби старался убѣдить его не слишкомъ васъ прижимать?
— Насъ Софронія! Насъ, насъ, насъ.
— Насъ.
— Я хочу только сказать, что жидъ еще не сдѣлалъ того, на что имѣетъ право, и что если вѣрить Фледжби, то это онъ его удержалъ.
— А вы вѣрите Фледжби?
— Софронія, я никому не вѣрю и никогда не вѣрилъ съ тѣхъ поръ, какъ однажды повѣрилъ вамъ. Но тутъ оно похоже на правду.
Напомнивъ ей такимъ образомъ мятежныя слова, съ какими она когда-то обращалась къ скелету, мистеръ Ламль всталъ изъ за стола, можетъ быть, затѣмъ, чтобы лучше скрыть улыбку и два-три бѣлыхъ пятна, проступившихъ у него вокругъ носа, прошелся къ ковру и вернулся къ камину.
