Бретт тоже изумленно уставился на Квоту.
– Но зачем вам все эхо? – спросил он наконец. – Объясните же мне, ради бога.
– Чтобы заставить себя выслушать.
– Да я же только это и делаю!
– Сегодня. Не спорю. А позавчера? Когда вы и так были в отвратительном настроении, а тут еще вас ожидал какой-то незнакомец. Если бы я тогда напрямик сказал вам: «Я пришел, чтобы перестроить полностью работу вашей торговой фирмы», разве вы стали бы меня слушать? Вы бы обратились в полицию!
Бретт потер себе нос. Открылась дверь, и на пороге появился Каписта.
– Вы меня звали, сеньорита?
Заметив Квоту, он весь залился краской.
– Ну как, Каписта, пересчитали весь свой жемчуг? – спросил Бретт.
– И это говорите вы, владелец крошкособирателя! – раздраженно отпарировал Каписта.
– Простите, старина, но я тогда еще ничего не знал. Ну, ладно, ладно, Каписта, отнеситесь к этому проще. Берите пример с меня, я уже нахожу это забавным, даже очень забавным. Итак, сеньор Квота, что же вы хотите от нас? Чего добиваетесь?
Квота серьезно посмотрел ему прямо в глаза:
– Мне нужна, сеньор директор, первоклассная фирма, а к числу их можно, безусловно, отнести вашу…
Квота подождал, пока Самюэль Бретт ответил ему улыбкой, и продолжал:
– …где – и это сразу бросается в глаза – никто ничего не смыслит в торговле.
– Ну, знаете!
Флоранс, Бретт и Каписта не сразу поняли, что это камень в их огород.
– Вы на ложном пути, сеньоры, и вы, сеньорита, тоже, – сказал Квота, жестом руки успокаивая их.
Он бросил быстрый взгляд на обшарпанные обои, на ветхую мебель и продолжал:
– Я знаю, что ваша фирма одна из лучших в стране… среди ей подобных… знаю, что ваши успехи, скажем прямо, весьма недурны по сравнению с другими…
– Так в чем же тогда дело? – спросил Бретт.
– А в том, что все это печально, – ответил Квота. – Весьма печально.
Он вздохнул.
– Весьма печально, что ваши конкуренты докатились до того, что завидуют вашим жалким успехам. Что они строят против вас козни, лишь бы отбить вашу мизерную клиентуру, которая и состоит-то из трех плешивых да двух стриженых. Вот что по мнению этих уважаемых фирм называется торговлей. В том числе и по мнению вашего достойного коммерческого директора, здесь присутствующего.
– А вы попробуйте-ка хоть этого добиться, – огрызнулся Каписта.
– Боже мой, почему бы и не попробовать? Ведь это же мне не снится, – сказал Квота, показывая на свои аппараты, – вы трое – я имею в виду вас двоих и председателя – единственные владельцы после господа бога этих изумительных созданий Техники Новейшего Времени. И если вы, Каписта, не способны распродать все ваши великолепные агрегаты, предмет вожделения всех домашних хозяек, то хотел бы я видеть, как бы вы продали им крошкособиратель, годный лишь на то. чтобы обеспечить своему хозяину штраф за нарушение общественной тишины в ночное время, или жемчугонанизыватель, который нельзя приспособить даже в качестве шампура для шашлыков. Скорее это я должен сказать вам: попробуйте добиться этого.
Каписта побледнел, потом покраснел и возмущенно возразил:
– Но это же жульничество, плутовство, фокусы, а серьезная фирма так торговать не может. Мы не нуждаемся ни в фокусниках, ни в мошенниках. Нам не это нужно.
– Неужели? – сказал Квота. – А что же, по-вашему, нужно такой солидной фирме?
– Опыт, – отрезал Каписта. – И коммерческий нюх.
– И разумеется, природа щедро вас ими одарила.
– Справьтесь у директора.
– Каким нюхом: продавца или покупателя? – сладким голосом спросил Квота.
Наступило неловкое молчание.
– Если вам, – безжалостно продолжал Квота, – настолько не известны тайные пружины покупателя, что вы не способны разобраться даже в себе самом, то как же вы можете нажать нужную пружину у клиента?
Квота повернулся к Бретту:
– Сеньор директор, мой крошкособиратель просто-напросто шутка. Но способ, к которому я прибег, чтобы продать его вам, – это уже другое дело. Это дело серьезное. Давайте разберемся во всем по порядку. Я изучил все ваши статистические данные…
– Каким образом? Где? – взревел Бретт. – Вы не имели права…
– У вашего председателя. Очаровательный человек, при нужном подходе его голыми руками можно взять. У вас великолепный статистический отдел. Добросовестный, дельный. Вы иногда просматриваете их данные?
– Конечно, но…
– И вас не поражает…
– Что именно?
– Сеньор директор, вы знаете, к примеру, сколько человек ежедневно проходит мимо ваших витрин?
– Хм… Собственно говоря…
– Сколько останавливается и смотрит на витрины? Сколько проходит мимо? Сколько заходит в ваши магазины? Сколько покупает? Разрешите напомнить вам хотя бы в общих чертах. Мимо ваших магазинов ежедневно проходит от шести до восьми тысяч человек в зависимости от времени года. Один из пяти останавливается, то есть от тысячи до полутора тысяч человек. Пропорция неплохая.
– Наши витрины очень хорошо оформлены, – скромно, но не без тщеславия заметил Бретт.
– К сожалению, из тех, кто останавливается, только один из восьми, даже меньше, переступает порог вашего магазина. А из тех, кто все-таки входит, делает заказ на холодильник даже не каждый четвертый. В зависимости от дня недели вы ежедневно продаете двадцать – тридцать агрегатов.
– Я не хочу защищать Каписту, но по сравнению с нашими конкурентами это вполне приличная цифра. У Спитероса, например, продается не более шестнадцати. К концу года наш торговый оборот, несмотря ни на что, достигает достаточно солидной цифры. Немного меньше десяти миллионов песо. Пять миллионов долларов.
– Вот об этом-то я и говорю. Разве это не печально?
Бретт молча выслушал этот упрек. Каписта нервно покусывал губы. У Флоранс заблестели глаза.
– Но у наших конкурентов, – снова завел Бретт, – например у Спитероса…
Квота жестом отмел это возражение.
– Лучше о нем вообще не говорить. Вернемся к вашим делам. Итак, двадцать покупателей на тысячу – полторы любопытных, которые останавливаются у ваших витрин. Сколько получается? Полтора процента. А что вы скажете, сеньор Бретт, если я доведу эту жалкую цифру до… Ну, скажем, до двадцати процентов! А количество холодильников, продаваемых за день, с двадцати пяти увеличится до трехсот. А ваш торговый оборот – с десяти миллионов до ста пятидесяти миллионов песо?
– Скажу, что вы смеетесь надо мной, – сухо отрезал Бретт, которого задело беззастенчивое бахвальство Квоты.
– А если до пятидесяти процентов, а? – сказал Квота.
И, не давая Бретту вставить слово, вдохновенно продолжал:
– А если до шестидесяти? До семидесяти, семидесяти пяти? А если я доведу продажу холодильников до шестисот, восьмисот, до тысячи и более в день? Ваш торговый оборот…
Бретт раздраженно попытался прервать его:
– Ну, знаете, даже самые остроумные шутки…
Квота фамильярно положил руки ему на плечи и сказал:
– Дорогой сеньор Бретт, вы же сами были свидетелем моих опытов. Я сделал три попытки, и все три увенчались успехом. Следовательно, сто процентов успеха. А ведь я имел дело с людьми, искушенными в торговле, не так ли? И то, что я вам продал по баснословной цене, стоило не дороже билета в метро. Но если вы все еще сомневаетесь, пригласите кого угодно – продавцов, машинисток, счетоводов, инженеров и даже старых пройдох, членов вашего правления. Хотите пари?
– Какое еще пари? – растерянно спросил Бретт.
– Что каждому из них я продам по крошкособирателю. Или по вашему холодильнику. Каждому без исключения! Хотя я не обладаю таким опытом, как наш чудодей Каписта. Отнюдь. В крупном торговом деле я новичок. И до самых последних дней я никуда не уезжал из штата Оклахома, точнее, из Камлупи, мало того, я даже не покидал стен нашего городского колледжа.
– О, так вы преподаватель? – обрадовалась Флоранс.
– Вот оно что… – удивленно и разочарованно протянул Бретт.
– А-а, все ясно! Интеллигент! – враждебно и презрительно буркнул Каписта.
Квота, даже не повернув головы, обвел глазами всех троих, и Флоранс прочла в его взгляде холодную иронию.
– Преподаватель? – усмехнулся он. – Если хотите, да… Но если говорить начистоту, то, поскольку на философском отделении колледжа Камлупи нет ни одного ученика, начальство решило, что можно обойтись – так оно будет дешевле – человеком, не имеющим специального образования. А как вы знаете, в Америке дипломов не требуется. Вот начальство и подумало обо мне, так как я уже работал в колледже, развивал, так сказать, вкус у детишек.
– Вы преподавали основы искусства? – спросила Флоранс.
– Нет, я продавал им конфеты «рудуду» во время перемен. Но я человек добросовестный. И я стал изучать свой предмет на тот случай, если вдруг появится ученик и мне придется с ним заниматься. Вот тут-то я и сделал одно ценное открытие, которое, это я понял сразу же, принесет огромную пользу в моей коммерческой деятельности.
