— Полно, — сказал наконец Коррадо солдатам, — отнесите добычу в лагерь!
Не успел он окончить слов, как является старик: лицо его бледно, взоры его мертвы, седые волосы в беспорядке покрывали лицо его, в одной руке у него окровавленный труп, в другой меч с запекшеюся кровию. Это Бертрам с своею воспитанницею. Все солдаты окружают его.
— Не троньте, — сказал Коррадо, бледнея от какого-то предчувствия. Старик приближается; губы его дрожат.
— Правосудия! — закричал он дрожащим голосом и залившись слезами. — Правосудия! — хотел он повторить, взглянув на Коррада, — и труп выпал из рук его; он кричит — хочет бежать, но ноги его подгибаются, и он с дрожащим телом падает на землю. Дон-Коррадо смотрит на него быстро и с ужасом отступает от него.
— Как? — вскрикивает он и в величайшем беспамятстве падает на землю; Ричард его поддерживает; Риберо старается привести в чувство Бертрама.
— Не сон ли это? — сказал Коррадо, вышедши из бесчувствия. Он блуждающими шагами подходит к лежащему Бертраму — смотрит на него дико и бледнеет, как мертвец. — Какое изображение! — вскрикивает Коррадо. Но закоренелость в злодеянии победила рождающиеся в нем чувства сожаления. — Нет, нет! — кричит он. — Смотрите, смотрите на этого старика, смотрите, как терзает его совесть, как он мучится; он преступник; скуйте его цепями!
Бертрам, пришедши в себя и увидя на руках цепи, изумляется; но, как человек, имеющий спокойную совесть, хладнокровно взвешивает тяжесть оков.
— Это-то называется у вас правосудием? — говорит он.
— Ни слова больше! — вскрикивает Коррадо. — Отведите его под караул! — Сказавши сие, он уходит.
— Это-то правосудие? — говорит Бертрам Ричарду. — Скажи хотя малейший повод, подавший причину обременить меня цепями? Не то ли, что я пришел просить правосудия за убитую дочь мою, — сказал Бертрам, залившись слезами. — Посмотрите, варвары! посмотрите на жертву вашу; посмотрите на это невинное творение, на мою единственную дочь — и мне, отцу, не просить правосудия?
Ричард
Ты преступник!
Бертрам
Какое мое преступление?
Ричард
Разве ты не слышал, что сказал Коррадо?
Бертрам
Коррадо! Знаете ли, кто этот Коррадо?
Ричард
Он наш начальник.
Бертрам
Нет, он разбойник, убийца! гнусный убийца! Нет, этого мало; отведите меня к нему — я скажу ему слово, от которого зазвенит в ушах его! Отведите!
Бертрам хотел идти.
Ричард (его удерживая)
Перестань лгать, старый черт! Его дела известны государю.
Бертрам
О! его дела очень славны! Вот они. (указывая на трупы) Не кровию ли младенцев, не слезами ли невинных он заслужил славу, трофеи? Нет, он разбойник, нападающий среди ночи, он убийца — робкий убийца, не имеющий столько бодрости, чтобы сражаться по праву войны, но нападающий на спящих — на обезоруженных! Его дела есть разбойнические; но всё еще это мало, отведи меня к нему. Я хочу говорить с ним. Непременно хочу говорить с ним!
— Отведите его под стражу, — сказал Ричард и ушел.
— Ступайте, братцы, — сказал Дон-Риберо солдатам, — вы не нужны здесь; я сам могу с ним управиться.
Солдаты ушли. Риберо велит старику следовать за ним.
— Куда? — говорит Бертрам. — Куда ведешь меня? Не в мой ли разграбленный дом, чтобы там умертвить меня? Нет! Я не пойду от праха моей дочери, здесь, подле нее, я хочу умереть; здесь умертви меня!
Добрый Риберо берет тело дочери и просит, умоляет старика идти с ним. Бертрам соглашается. Приходят в дом, Риберо снимает с него оковы.
— Старец, — говорит он Бертраму, — сердце мое говорит мне, что ты невинен; ты свободен!
Бертрам (смотря в глаза Риберу)
Если ты говоришь правду, я прощаю; а если ругаешься мною — горе тебе!
Риберо
Клянусь, ты свободен!
Бертрам бросился и прижал к груди своей Рибера.
— Благодарю тебя — благодарю от всего сердца, но за что, ты думаешь? Не за свободу, тобою мне дарованную, нет! но за то, что ты возвратил мне прах дочери моей. За то, что я еще раз могу прижать ее к своему сердцу! Смотри, — говорит он в исступлении, — смотри на уста ее, на ее улыбку; она благодарит тебя! Но извини, молодой человек, если эта благодарность для тебя мала!
Риберо
Ах! она слишком велика; я ее чувствую, чувствую твою горячую слезу, капнувшую на щеку мою; но я еще прошу тебя о невеликой благодарности: изъясни мне загадку, заключающую в себе что-то важное, — изъясни мне сцену, недавно происходившую!
— О! эта благодарность слишком для меня велика! — сказал горестно Бертрам. — Но выслушай мои несчастия и благоговей пред ними.
Глава 7
— С тобою говорит не Бертрам, здешний житель, но Дон-Жуан, капитан разбойнического судна. Я, торгуя невольниками, накопил знатную сумму денег. Я имел жену, жену добрую; но не по любви, но по обыкновению разделял с нею ложе. Я имел двух сыновей, но неодинаких: младший был добр, и я презирал его; старший был подобен мне, был варвар, и я его любил. Смотрите же, чем он заплатил мне за любовь мою! В то время, когда я разъезжал с ним около Гибралтара[24], чтобы нападать и разбивать купеческие суда[25], вдруг поднялась буря; я вышел на палубу, чтобы отдать некоторые приказания, и он столкнул меня в море; я был выброшен на берег и, к великому моему удивлению, увидел возле себя два ящика, наполненные золотом, по чему узнал, что корабль мой был разбит, узнал — и жалел о моем сыне, ибо считал его погибшим. Имея деньги, мне нетрудно было сыскать пристанище; а спокойствия — спокойствия я не мог сыскать ни за какие деньги! Чрез несколько времени я выстроил себе дом и, не хотя более заниматься прежним промыслом, думал жить спокойно, но я ошибся; душа моя не могла быть спокойна; я думал о прошедшем и содрогался; думал о бедной жене моей, о моем Алонзе — и мучился. В одну ночь нападают на меня разбойники; предводитель их был Коррадо; завязав мне глаза, уводят, и я увидел себя в темнице. Ах! верно, Бог наказывал меня за мои злодеяния. Там был я питаем скудною пищею, отчаялся и, ожидая смерти, просил милосердого Бога об отпущении моих злодеяний. О! так, я был великий злодей. Но Бог послал мне своего ангела, меня питавшего. В одну ночь слышу я стук — трепещу о жизни моей, но вижу человека, бросающего ко мне в окно веревку; он велит мне крепко за нее держаться; я хватаюсь, и меня вытаскивают; люди, которых узнаю я, это были мой слуга и вран, меня питавший;[26] я хочу поблагодарить его как избавителя; но Боже! он вскочил в погреб и не хотел оттуда выйти, как он говорил, для того, чтобы за мною не сделали погони. Удивляясь его добродетелям и благоговея пред Провидением, я прихожу к коляске, вдали стоявшей, я сажусь; едем, и чрез несколько времени мы прибыли к этому селению. Слуга вводит меня в этот дом и говорит, что он принадлежит мне; показывает мне маленький сундучок, наполненный золотом, «и это, — говорит он, — принадлежит вам, потому что оно было ваше, а я только спас его от рук разбойников». Я изумился и благоговел пред Провидением, которое спасло меня таким странным случаем. Я хотел благодарить доброго слугу моего, хотел дать ему денег, но он не принял их; однако ж я уговорил — он взял. На другой день я выхожу на двор; вижу несколько прекрасных овец; спрашиваю моего слугу, чьи они. «Они ваши», — говорил он. — «Как? Я их не покупал». — «Вы мне дали денег, на которые я их купил; деньги ваши, следовательно, и они ваши». Я его обнял и не мог удержаться, чтобы не заплакать. Так проходило время, и я жил благополучно, но всё еще совесть моя не умолкала[27]. И теперь, и теперь, вспомня о моих делах, о моей жене, о моем сыне, чувствую я волнение в душе моей! Желая наградить потерю детей моих, я воспитал одну крестьянскую девицу и не жалел, что воспитал ее: она была добра, чувствительна и невинна, как ангел. Поселяне меня любили как отца, и я любил их как детей. Это одно составляло мое счастие; эти дела успокоили мою душу, и я, хотя не совсем, но был спокоен как душою, так и телом; более всего веселила меня моя воспитанница, моя дочь. Ропот народа на правительство, их угнетавшее, несколько меня обеспокоил; я их увещевал, однако не мог унять; они убили начальника деревни, сбирающего пошлины; убийцы были схвачены и наказаны за их злодейство. Бедные жители, давая великую подать, лишились пропитания; я, сколько мог, помогал им. В прошлую ночь я услышал страшный вой и крик; выхожу на двор и вижу пламя, пожирающее хижины, вижу мечи, поражающие жителей. Вдруг врываются на мой двор солдаты; слуга мой хотел их остановить, но его убили; разъяренная толпа, предводительствуемая Коррадом и Ричардом, вбегает в комнаты. Коррадо весь был в крови и имел такое зверское лицо, что я не мог узнать его. Они вбегают и, как дикие вепри, всё рвут, всё мечут. Этого мало. Я бегу к моей дочери, но... — Слезы прервали слова его. — Но тут, — вскричал Бертрам, — при глазах моих, при глазах отца, Коррадо вонзает в нее острый меч, убивает мою дочь и лишает меня всех радостей жизни. И этот Коррадо, этот убийца — сын мой! — сказал Бертрам и в беспамятстве упал на землю.
