испытал странное чувство. Подумалось, что это и есть его настоящее место, родной дом. Малая родина. Из-за постоянной навязчивой суеты он почти забыл о ней. Изображение перед глазами слегка замутилось, краски смазались и медленно поплыли перед глазами. Со стороны могло показаться, что высокий импозантного вида господин протирает шёлковым кашне очки от последних капель дождя. Но это был не дождь, а слёзы.
Во дворе играли чужие дети. Когда Евгений был здесь последний раз, их родители, скорее всего, ещё не знали друг друга. А может, сами строили куличики в местной песочнице? «Надо же, – смущённый собственной сентиментальностью Шмелёв горько усмехнулся, – прошли почти двадцать лет, как один день пролетели».
Он машинально посмотрел на Иринины окна. Там висели другие занавески, вероятно, жили посторонние люди. «А вдруг нет? – мелькнула шальная мысль. – Вдруг произошло фантастическое: Ира, несмотря на все перемены в стране и мире, не покинула свою маленькую уютную квартиру? Так и живёт – в продолговатой, заставленной всякой всячиной комнате с одностворчатым окном на углу дома? Нет, теперь он к ней, конечно, не зайдёт. Зачем? Может получиться глупо, смешно и, главное, бессмысленно». Тщательно просчитывающий сложные многоходовые комбинации Евгений Васильевич не привык совершать опрометчивые поступки и совсем не желал оказаться в неловком положении. Всё закончилось давно, ещё тогда. Так же внезапно, как и началось.
Хотя с Ирой он учился в одной школе, в те годы Женька её почти не помнил. В его классе было много красивых девушек, с которыми он встречался в дружной компании. Они вместе ходили в кино, отмечали праздники, выезжали на природу, ну и, конечно, играли в «бутылочку». На младших девочек ребята из его класса не обращали внимания, если подозревали со стороны «малышни» какие-то заигрывания – реагировали высокомерно.
Но однажды, спустя год после окончания школы, Женя вдруг увидел в своём дворе очаровательную стройную девушку со слегка вьющимися русыми волосами. Она в момент сразила его своей красотой.
– Кто это? – как бы между прочим, пытаясь скрыть свой истинный интерес, спросил он у друзей, которые стояли рядом.
– Жека, да ты что? – изумились в один голос ребята, – это же Ирка. Она училась в нашей школе и ушла после восьмого класса.
– Странно, совершенно не узнал, – медленно протянул в ответ изумлённый Женя, глядя вслед изящной фигурке. – Она, должно быть, сильно изменилась за последнее время, – добавил он задумчиво. И «влип». Сам не заметил, как чувство, не пришедшее в школе, расцвело в нём годом позже в полную силу.
Женя окончил школу одним из лучших в классе, хотя и без медали, и сразу поступил в институт. Ира же отправилась в техникум после восьмого класса, выучилась на кондитера и уже работала на «Красном Октябре». Она была из простой семьи. Её отец умер пять лет назад от сердечного приступа, имелась ещё и младшая сестрёнка, вот и пришлось пойти на производство, чтобы помочь матери.
Влюблённые не расставались ни на день. После занятий Евгений или возвращался домой, или оставался готовиться к семинарам в читальном зале, а в условленное время приезжал на улицу Серафимовича и возле кинотеатра «Ударник» ожидал отработавшую смену Ирину. Иногда они сразу шли в кино, но чаще через Большой Каменный мост покидали сонное, тихое Замоскворечье и перебирались на другую сторону Москвы-реки. Переулками доходили до дома, где в привычном месте их уже обыкновенно ждала весёлая компания. Друзья травили анекдоты, делились свежими впечатлениями, рассказывали смешные истории из студенческой жизни – словом, наслаждались молодостью, тем благословенным временем, когда жизненная энергия бьёт через край, а взрослые заботы ещё не тяготят. Потом Женя провожал Ирину, и они долго целовались в тамбуре её подъезда в пыльной полутьме, заставляя вздрагивать от неожиданности припозднившихся жильцов.
В общем, Евгений парил в облаках. Теперь он был студентом, ощущал себя взрослым и солидным человеком. К тому же чрезвычайно гордился, что у него – первого в компании – появилась девушка. Причём из их же обожаемого, «семейного» двора. Это так здорово – можно одновременно слушать игру на гитаре, общаться с друзьями и обниматься с любимой.
Иногда, если Ира особенно уставала на работе, она раньше всех уходила домой. Женя провожал её и возвращался к ребятам спустя десять минут с блаженно-отсутствующим видом. «Ну что, нацеловался?» – ехидничали наблюдательные друзья. Евгений ничего не отвечал, но этого и не требовалось: всё на лице было написано.
Ему по-хорошему завидовали. Подтрунивали, что, мол, классно и комфортно устроился в жизни: детсад в соседнем дворе, школа под боком – две минуты ходьбы, институт выбрал поблизости от дома, чтобы через весь город не мотаться каждый день. Да ещё и девушку умудрился найти себе прямо во дворе – ни тебе долгих провожаний и расставаний, не нужно следить за временем, чтобы успеть на пересадку в метро. Во как хитрый Женька всё продумал, во как компактно всё смог организовать!
В ответ на ехидные подколки товарищей Евгений с видом триумфатора замечал: им самим предоставлялись точно такие же возможности. Могли бы сделать так же, и всё было бы у них, как и у него, – правильно, красиво и под рукой. Острые на язык друзья возражали: они бы с удовольствием, да красивых девушек не осталось ни во дворе, ни в округе, Жека самую лучшую увёл.
Ирина и правда была хороша – высокая, гибкая, русоволосая, на пухлых губах угадывается намёк на улыбку. Женька был охвачен настоящим чувством. Он купался в своей страсти, вдыхая бесподобный запах её волос, глядя в её серо-голубые глаза. Даже шутливые внушения по поводу необузданности характера, частенько выслушиваемые от Иры, доставляли своеобразное удовольствие.
И Ирине, и себе самому Женя задавал один и тот же наивный вопрос: как он раньше не замечал её, не выделял из общей массы девушек? Польщённая Ирина отшучивалась. Говорила, лукаво улыбаясь, что её, может, раньше здесь и не было.
За спиной пронзительно скрипнула парадная дверь, погрузившийся в воспоминания Евгений Васильевич вздрогнул и обернулся. Из подъезда вышли двое ребят и девушка. Как же эта была похожа на ту, что жила здесь когда-то! Русые волосы, слегка касающиеся плеч, застенчивый, но прямой взгляд. И смех такой же звонкий, задорный, увлекающий…
Троица шла, громко переговариваясь и смеясь. К незнакомцу ребята присматривались оценивающе. Шмелёв наблюдал за ними с таким же очевидным интересом. Вот подростки понизили голоса, затем вовсе настороженно примолкли. Как и он в своё время, они знали всех местных в лицо, а большинство и по имени-отчеству. Подобно ему, делили окружающий мир на «своих» и «чужих». Рослый Евгений
