— В следующую пятницу вам придется драться с Норкопом, — сказал он Энтони. — Если вы его победите, все будет кончено и вас оставят в покое. Мне казалось, что будет лучше, если я вас предупрежу.
Моубри жил в приорате, старом доме с большим садом в другом конце города. Ему пришлось проделать длинный путь.
— Я вам очень благодарен, — ответил Энтони.
— Я надеюсь, что вы победите, — сказал Моубри. — Я — социалист. Я нахожу смешными трения между классами. Я думаю, что все люди равны, и так же думает моя сестра. Она очень начитанна.
Но Энтони не слушал. Его мысли были заняты другим.
— Он для меня силен, Гарри Норкоп… Не правда ли, он вызывает уважение? — спросил он.
— Смотря у кого, — ответил Моубри. — В общем, это глупая затея. Таким путем решают споры волки, а не люди. И волк, который побеждает других, уходит и старается сделать так, чтобы было похуже бедняге. Так и мы. Если вы будете побеждены в пятницу, вас будут еще больше преследовать. В этом нет никакого смысла.
Энтони с любопытством посмотрел на своего товарища. Он таких речей еще не слыхал. Молодой Моубри улыбнулся.
— Я был бы рад, если бы мы могли подружиться, — сказал он. — Я вас зауважал после того, как вы сказали Пенлоу, что считаете благородным то, что ваша мать ходит на поденную работу. У меня немного друзей, настоящих друзей. Другие считают меня тряпкой.
— Я вас тряпкой не считаю, — сказал Энтони. — Я нахожу, что с вами интересно разговаривать. Мне бы страшно хотелось, чтобы мы были друзьями.
Моубри искренне улыбнулся товарищу.
— Не волнуйтесь, — сказал он, — я думаю, что вы победите.
Энтони не любил предоставлять дело случаю. Все свободное время в течение следующей недели он посвятил мистеру Доббу, который взял на себя роль не только инструктора, но и тренера.
В следующую пятницу Энтони вошел в круг, предназначенный для боя, с самыми лучшими предчувствиями.
— Только старайтесь не грустить и не злиться, — было последним напутствием мистера Добба, — ничто так не мешает правильному дыханию, как скверное настроение. Выступайте всегда против противника с таким чувством, будто бы вы его очень любите.
После боя все были совершенно согласны в том, что бой удался. Общее мнение было, что Норкоп сделал все, что он мог сделать, и что его ни в чем нельзя упрекнуть. Стронгсарм был несомненно лучшим боксером школы Святого Ольда для своего возраста и своей весовой категории за многие годы. Так говорили старшие ученики. Классные наставники пожали ему руку, а младшие ученики окружили с приветственными возгласами. Из загнанного мальчугана за полчаса он сделался старшиной третьего класса. Это был, правда, довольно странный способ добиться почестей и внимания, что не ускользнуло от Энтони.
Взамен уроков в спортивных играх — в футбол и крикет — Энтони охотно давал уроки бокса. Он не любил крикет. При некоторой практике нетрудно было сделаться хорошим отбивающим, но играть в поле было скучно. Здесь игрок слишком много зависит от других. Зато футбол привлекал его. Он бегал быстро и был неутомим, любил маневрировать, прибегать к уловкам, делая вид, что медлит, для того чтобы сделать внезапный бросок. Он любил и силовую игру.
Но играл не только ради самой игры. Спорт есть кратчайший путь к популярности. В спорте можно найти друзей, которые впоследствии пригодятся. Никогда нельзя знать, что даст в результате спорт.
Мать все с большим и большим трудом сводила концы с концами. А вдруг она сдаст, покуда он еще не встанет на ноги? Город же с каждым годом разрастался в ширину и по численности населения. В окрестностях построили много новых, красивых домов. Владельцы текстильных и мануфактурных фабрик, владельцы копей и торговцы углем, со всеми их приспешниками и помощниками, делались все богаче. И в низинах по берегам черной, грязной речки вырастали с каждым годом новые улицы, узкие и нездоровые; жизнь бедного люда, обитателей этих улиц, делалась с каждым годом хуже и хуже.
Школа Святого Ольда находилась на северной окраине старого города. Путь к дому вел Энтони через гористую местность, с вершины которой перед ним расстилались два мира: старый Мидлсбро, небольшой и живописный, с красивыми улицами и зелеными пространствами и за ним красивые особняки с их садами и аллеями, и с другой стороны — новый Мидлсбро, огромный, страшный и вызывающий представление о смерти своим монотонным видом.
Мальчик иногда останавливался, и его охватывал ужас при мысли, что все его усилия ни к чему не приведут и что он будет принужден всю жизнь провести в этом гробу.
Нужно было обязательно избежать этого и во что бы то ни стало выбраться на вершину.
Одна мысль очень занимала Энтони. Чем больше он обдумывал ее, тем больше она ему нравилась. Молодой Теттеридж поступил в старший класс. Скоро, следовательно, могла быть приведена в исполнение мысль Энтони о том, чтобы на одной из главных улиц города возникла школа для бедняков, мечтающих о лучшем.
Почему один и тот же дом не мог служить для них обоих? Теттеридж устроил бы в нем классную комнату и кабинет на втором этаже, а мать Энтони могла бы в нижнем этаже расположить свою бельевую мастерскую. Верхний этаж был бы отведен под спальни, а в подвальном этаже — кухня и общая столовая. В городе был целый ряд домов с таким расположением. Несомненно, Теттеридж захотел бы иметь кого-нибудь, кто смотрел бы за его хозяйством. Кто бы был более способен на это, нежели миссис Стронгсарм? Все выигрывали от такой комбинации. Мать могла бы работать на более состоятельных заказчиков и назначать более выгодные цены.
Теттеридж согласился с такой комбинацией.
— Кроме того, мы были бы всегда вместе, с вами и с вашей дорогой матушкой, — заключил он, — у меня так давно не было своего дома!
Для его матери переезд из Снеллинг-роуд на Брайдлингтон-стрит был целым событием. На ее глазах выступили счастливые слезы. Особенно она была довольна соседством с Теттериджем.
— Для тебя будет очень полезно постоянное общение с джентльменом, — сказала она.
Вопрос заключался в обустройстве помещения. Кабинет Теттериджа, куда стали бы приходить родители учеников, должен был иметь представительный вид. У Теттериджа в банке лежало что-то около двадцати фунтов. Этого трогать не следовало. Что-то ведь надлежало сохранить на всякий случай. Энтони пошел поговорить с теткой. Она в порыве увлечения согласилась отдать Энтони то, что за многие годы собрала по мелочам. Она всегда была готова давать в долг соседям небольшие суммы, от полсоверена и даже до пяти фунтов, с условием, чтобы долг был вполне обеспечен и чтобы каждый фунт приносил шиллинг в неделю. Энтони спросил у нее сотню фунтов из десяти годовых процентов под честное слово джентльмена.
В общем, дело несколько пугало старую женщину. На сторону она бы денег при таких условиях не отдала. Путем сложных вычислений выяснилось, что деньги принесут ей всего около полупенни на фунт в неделю, это ее не особенно соблазняло. Что касается обеспечения, то оно казалось ей не очень надежным.
В дальнейшие годы все те безнадежные предприятия, которые удавались Энтони Стронгсарму, все те практичные, казалось бы, планы, которые становились здоровыми и деловыми предложениями, все те дела, из которых он выходил победителем, вызывали удивление и восторг всего города. Но за всю свою карьеру он никогда не чувствовал себя до такой степени бессильным перед каменной стеной, как в ту пятницу, когда тетка твердо решила не расставаться со своими с таким трудом накопленными сбережениями, хотя бы даже тот сатана, который ее смущал, и был ее племянником.
Как это все же удалось Энтони, миссис Ньют никогда не могла объяснить. Она полагала, что Энтони был способен при помощи одних только слов убедить даже камень. Было что-то в его словах, что сделало ее мягкой, как глина в руках горшечника.
Она отдала племяннику сто фунтов в двадцатипятифунтовых бумажках, благодаря его в душе за то, что он не спросил больше. В обмен он вынул из своего кармана и сунул ей в руку клочок бумаги. Что это был за клочок и что с ним нужно было делать, она не знала. Она помнила только, что на бумажке была наклеена какая-то марка.
Она вспоминала также, когда опомнилась, что он был с ней ласков и что она поцеловала его, назвала хорошим мальчиком и дала какое-то поручение для матери. К концу первых двенадцати месяцев он принес ей тридцать фунтов, объяснив, что за ним осталось теперь только восемьдесят. Больше всего ее удивило, что она нисколько не была поражена. Как будто была к этому готова.
Учеников пришло довольно много. Миссис Стронгсарм активно содействовала этому, так как знала в городе почти всех.
Вначале она подала мысль собрать несколько человек состоятельных родителей и предложить им поддержать начинание; она не находила достаточно лестных выражений, чтобы охарактеризовать молодого преподавателя.
