Он посмотрел на Дагни:
— Вот ты, скажем, нуждаешься во мне?
— Отчаянно нуждаюсь, — совершенно искренне ответила она.
Риарден расхохотался.
— Нет. Я совсем о другом. Потом, ты говоришь это не так, как они.
— И как же я это говорю?
— Как торговец, как человек, который платит за то, чего хочет. А они лопочут, подобно попрошайкам, протягивающим к тебе жестяные миски.
— Я… плачу за это, Хэнк?
— Не изображай невинность. Тебе в точности известно, что именно я имею в виду.
— Да, — ответила Дагни; она улыбалась.
— Ах, да и к черту их всех! — Он беззаботно махнул рукой и потянулся, изменив позу, наслаждаясь возможностью расслабиться. — Я не гожусь в публичные фигуры. Во всяком случае, теперь это ничего не значит. Нам незачем думать, что они видят или не видят. Пусть просто оставят нас в покое. Путь перед нами открыт. Каким будет ваш следующий проект, мисс вице-президент?
— Трансконтинентальная магистраль из риарден-металла.
— И как скоро она тебе понадобится?
— Завтра утром… Через три года, начиная с этого дня.
— И ты предполагаешь, что осилишь ее за три года?
— Если «Линия Джона Голта»… то есть Рио-Норте, будет работать так, как сейчас.
— Она будет работать лучше. Это всего лишь начало.
— Я уже составила план монтажа. По мере поступления денег будем проводить сегментную замену колеи на рельсы из риарден-ме-талла.
— О-кей. Начнем, когда тебе будет угодно.
— Я перекину старые рельсы на прежние ветки — иначе они долго не протянут. И через три года ты сможешь доехать по собственному металлу до Сан-Франциско, если кто-нибудь соберется устроить там банкет в твою честь.
— Через три года у меня будут заводы по производству риарден-металла в Колорадо, Мичигане и Айдахо. Таков мой план.
— Твои собственные? Филиалы?
— Угу.
— А как насчет Билля об уравнении возможностей?
— Неужели ты думаешь, что он протянет еще три года? Мы устроили им такую демонстрацию, что всю гниль сметет. За нас целая страна. Кто сейчас захочет остановить ход событий? Кто захочет слушать ерунду? Сейчас в Вашингтоне активно работает лобби людей высшего сорта. Они намереваются отменить этот билль на следующей сессии.
— Я… я надеюсь на это.
— Последние несколько недель выдались очень трудными для меня: надо было начинать стройку новых печей, но теперь, когда все улажено, когда дело идет полным ходом, я могу сесть и отдохнуть. Могу посидеть за своим столом, посчитать деньги, могу бездельничать, как уличный прохвост, могу следить за поступлением заказов на металл и выстраивать их в очередь… Кстати, когда у тебя завтра утром первый поезд на Филадельфию?
— Ну, не знаю.
— Не знаешь? И какой толк от такого вице-президента? Я должен быть на заводе в семь утра. Около шести у тебя ничего нет?
— Насколько я помню, первый отходит в пять тридцать.
— И ты разбудишь меня вовремя, чтобы я не опоздал, или прикажешь, чтобы задержали отправление?
— Я разбужу тебя.
— О-кей.
Риарден умолк, Дагни смотрела на него. Входя, он показался ей утомленным; но теперь лицо его разгладилось — ни следа усталости.
— Дагни, — спросил он вдруг; интонация его изменилась, в ней таилась некая откровенная нотка, — почему ты не захотела, чтобы нас видели вместе?
— Не хочу становиться частью твоей… официальной жизни.
Риарден ответил непринужденным тоном, но не сразу:
— Когда ты была последний раз в отпуске?
— Кажется, два… нет, три года назад.
— И что ты тогда делала?
— Отправилась на месяц в Адирондаки. Вернулась через неделю.
— У меня это было пять лет назад. Только я ездил в Орегон. — Улегшись на спину, он глядел в потолок. — Дагни, давай съездим в отпуск вместе. Возьмем мой автомобиль и уедем на несколько недель, куда угодно, просто будем ездить по каким-нибудь проселкам, где нас никто не знает. Не оставим адреса, не будем читать газет, не прикоснемся к телефонной трубке — никаких официальных контактов.
Она встала. Подойдя к Риардену, Дагни остановилась возле кушетки и посмотрела на него; горевшая за ее спиной лампа прятала ее лицо — она не хотела, чтобы он заметил, как она старается не улыбнуться.
— Но ты же можешь взять отпуск на несколько недель, правда? — спросил Риарден. — Все уже на ходу. Никаких проблем не предвидится. А в ближайшие три года такой возможности уже не будет.
— Хорошо, Хэнк, — проговорила она, заставляя свой голос казаться спокойным.
— Ты согласна?
— И когда ты хочешь уехать?
— Утром, в понедельник.
— Хорошо.
Она повернулась, чтобы отойти. Схватив Дагни за руку, Риарден притянул ее к себе и повалил на себя; он удерживал ее в неудобной позе, запустив пальцы в волосы, припав к ее губам; другая рука его скользила от прикрытых тонкой блузкой лопаток, к талии, к ногам. Она шепнула:
— Ну, вот, а говоришь, что не нуждаешься во мне!..
Она оторвалась от него и встала, откинув волосы со лба. Риарден, лежа, смотрел на нее, глаза его сузились, в них мелькала ясная искорка особенной, насмешливой заинтересованности хозяина. Дагни посмотрела на себя: бретелька ее комбинации соскользнула с плеча, и та повисла наискось, обнажая грудь, прикрытую только прозрачной блузкой. Она подняла руку, чтобы поправить одежду. Риарден шлепнул ей по руке. Дагни ответила понимающей улыбкой. Она неторопливо отошла и, повернувшись к нему, наклонилась над столом; пальцы ее лежали на краю столешницы, плечи сдвинулись назад. Именно такой контраст он любил — контраст ее строгих нарядов и полуобнаженного тела, контраст совладелицы железной дороги и принадлежащей ему женщины.
Риарден сел, удобно расположившись на кушетке и протянув вперед скрещенные ноги; он опять смотрел на нее взглядом собственника.
— Ты сказала, что хочешь проложить трансконтинентальную колею из риарден-металла, мисс вице-президент? — спросил он. — А что если я не дам тебе рельсов? Теперь я могу выбирать заказчиков и назначать им любую цену. Если бы это случилось год назад, я бы потребовал, чтобы ты взамен спала со мной.
— Жаль, что не потребовал.
— А ты согласилась бы?
— Конечно.
— В рамках дела? Как часть сделки?
— Если бы это касалось тебя, да. Тебе это понравилось бы, правда?
— А тебе?
— Да… — шепотом повторила Дагни.
Подойдя к Дагни, Риарден обхватил ее за плечи и припал губами к груди, укрытой тонкой тканью.
А потом молча посмотрел на нее долгим взглядом.
— А что ты сделала с тем браслетом? — спросил он.
Они никогда не заговаривали об этой вещице, и Дагни не сразу сумела ответить.
— Я храню его, — ответила она.
— Я хочу, чтобы ты носила этот браслет.
— Если люди догадаются, тебе придется хуже, чем мне.
— Надень его.
Дагни достала браслет из риарден-металла. Молча, не отрывая глаз от его лица, она протянула Риардену руку: на ладони поблескивала иссиня-зеленая полоска. Смотря ей в глаза, он защелкнул браслет на ее запястье. И когда застежка сомкнулась под его пальцами, Дагни нагнулась и поцеловала их.
Земля полотном развертывалась перед капотом автомобиля. Вьющееся между холмами Висконсина шоссе было здесь единственным свидетельством человеческих трудов, шатким мостом, переброшенным через разлившийся океан кустов, деревьев и трав. Море это катилось ровными волнами желтовато-оранжевой пены; вдоль склонов холмов поднимались редкие красные струи, в низинах под чистым бледно-голубым небом нежились островки сохранившейся еще зелени. Окруженный красками почтовой открытки капот автомашины казался произведением ювелира, солнце искрилось на хромированной стали, а в черной эмали отражалось небо.
Вытянув ноги вперед, Дагни уютно устроилась в уголке возле окна; ей нравились и широкое, уютное сиденье, и ласковое прикосновение солнца к плечам; нравилась и прекрасная местность.
— А мне бы хотелось увидеть сейчас рекламный щит, — проговорил Риарден.
Дагни рассмеялась: он ответил на ее невысказанную мысль.
— Что здесь продавать и кому? Мы уже час как не видели ни одного дома, ни одной машины.
— Именно это мне и не нравится. — Он чуть наклонился вперед над рулем; лицо его стало недовольным. — Посмотри на дорогу.
Длинную полосу выбелило до мучнистого блеска валявшихся в пустыне костей, словно солнце и снег съели все следы шин, бензина, сажи, любые следы цивилизации. Из угловатых трещин в бетоне поднимались зеленые травы. Дорогой не пользовались и не чинили ее много лет, однако трещин было немного.
— Хорошая дорога, — отметил Риарден. — Построена надолго. И явно рассчитана на интенсивное движение.
— Да…
— Не нравится мне это.
— Мне тоже. — Дагни усмехнулась. — Но вспомни, как часто мы слышали жалобы на то, что рекламные щиты портят пейзаж. Здесь эти нытики могли бы насладиться девственным пейзажем. — И добавила: — Терпеть их не могу.
