царят среди нашей нации!».
Денно и нощно в смиренной мольбе мы должны просить творца уничтожить царящие между нашими согражданами раскол и вражду, которые привели к разрухе в государстве и растерянности среди народа, и даровать им любовь и согласие, чтобы, помогая друг другу, они могли изыскать средства для процветания и блаженства ее” детей и единодушно защищать прерогативы нашей страны. С помощью согласия они спасли бы древнее государство от упадка и избавили бы своих потомков от гнетущего их сегодня чувства обиды и унижения, и тогда имена их останутся вечно живыми и будут поминаться добром и похвалой.
Я высказал тебе все то, что должен был сказать, —
Ты сыщешь сам в моих словах иль пользу, иль докуку.
Не следует, однако, терять надежду на милосердие господа, ибо творец всесущего несет с собой много скрытых от наших глаз благ и милостей.
Я счел приличествующим закончить свое изложение этими несколькими бейтами из молитвенного стихотворения.
Великодушен к нам творец, мы это понимаем,
Коснея во грехах, всегда надежду мы питаем,
Что двери царства своего откроет нам творец,
И мы, рыдая и скорбя, войдем в его дворец.
Господь святой! Отринешь нас иль призовешь ты снова,
Одну покорность встретишь в нас и ничего иного.
Гордимся, если за дела ты одаряешь нас,
Пред карой божьей от стыда не поднимаем глаз.
Из горсти праха создал нас — из тьмы возносишь к свету,
И как, скажи ты нам, тебя благодарить за это?
Ты дал нам душу, разум дал, деяний торжество —
Без этих благ — любой из нас не стоит ничего.
Так пусть источник благ твоих вовек не истощится —
Не то отчаянья рука терзать нам будет лица.
Благослови же нашу жизнь, будь милосердным к ней:
Она печальна и горька и нет ее бедней.
ЗАЙН АЛ-АБИДИН МАРАГАИ И ЕГО РОМАН
«Дневник путешествия Ибрахим-бека» Зайн ал-Абидина Марагаи относится к тем произведениям персидской литературы конца XIX в., которые послужили важным фактором в развитии прогрессивной мысли в Иране, в подготовке демократически настроенных слоев населения к участию в конституционном движении 1905 — 1911 гг. «Значение “Дневника путешествия Ибрахим-бека”, — писал крупнейший иранский историк Ахмад Касрави, — лучше всего знает тот, кто прочел эту книгу в свое время и помнит, какое впечатление она произвела на всех... Многие иранцы, которые свыклись с грязной и отвратительной жизнью и кроме нее не мыслили себе другой, прочтя эту книгу, пробудились от сна, как бы ощутили встряску. Можно назвать многих, кто, прочитав “Дневник путешествия Ибрахим-бека”, стал бороться за лучшую жизнь в Иране». [232]
Роман Зайн ал-Абидина получил широкую известность не только в Иране. Его с интересом читали в Турции, Индии, Азербайджане и Бухаре — всюду, где читатель видел какое-либо подобие шахского деспотического режима, диких нравов и фанатизма, описанных в романе. О воздействии этой книги на умонастроение интеллигенции Бухары писал один из основоположников современной таджикской литературы Садраддин Айни. По его свидетельству, «Дневник путешествия Ибрахим-бека» появился в Бухаре вскоре после 1905 г. и в немалой степени способствовал формированию прогрессивных общественных взглядов у многих читателей, видевших в этой книге критику феодальных порядков в Бухаре. [233]
Роман состоит из трех частей. Первая часть (перевод которой и предлагается читателю в настоящем издании) представляет собой дневник путешествия по Ирану молодого купца, иранского подданного, постоянно проживающего в Египте. В дневнике с мельчайшими подробностями описаны быт, нравы и положение основных слоев иранского общества. В нем зафиксированы наблюдения Ибрахим-бека, сделанные им в различных провинциях Ирана. Только начало и конец первой части не входят в дневник. Вначале автор сообщает некоторые сведения о своем герое — Ибрахим-беке, в конце — показывает его возвращение из Ирана и встречу с соотечественниками в Стамбуле. В разыгравшемся здесь жарком споре о судьбах родины Ибрахим-бек впадает в горячку и тяжело заболевает.
Вторая часть включает описание возвращения Ибрахим-бека в Египет, его болезни, небольшого любовного эпизода и, наконец, смерти героя от стыда за разруху и унижение Ирана. В этой части наиболее интересна переписка Ибрахим-бека с тегеранцем Мешеди Хасаном Кермани. Особенно ценны письма последнего, которые прдставляют собой свежие впечатления прогрессивного перса о событиях, происходящих в стране, и содержат острую критику иранского феодального общества.
Третья часть — сон воспитателя Ибрахим-бека Юсифа Аму. Здесь, как и в двух первых частях романа, автор не перестает осуждать правительство и господствующие классы Ирана. Во сне Юсиф Аму путешествует по аду и раю. В аду он встречает взяточников-министров, деспотов-губернаторов, лжецов-улемов и других паразитов общества. Наоборот, в раю пребывают честные справедливые люди, отдавшие жизнь за интересы народа и отечества.
«Путешествие Ибрахим-бека» [234] — своего рода энциклопедия иранской действительности последней четверти XIX в., написанная пером сурового обличителя. Ни одни из персидских писателей не показал тогдашнего феодального общества Ирана так правдиво, всесторонне и смело, как это сделал Зайн ал-Абидин. Надо сказать, что до последней четверти XIX в. подобная книга вообще едва ли могла появиться: в стране еще не были созданы для этого необходимые социально-исторические условия.
После падения Сефевидов в начале XVIII в. в Иране почти сто лет не прекращались кровопролитные междоусобные войны, царила ужасающая разруха. Страна еще не ощущала на себе влияния европейских держав, интересы англичан и голландцев ограничивались здесь в основном торговлей, которая в то время не оказывала серьезного воздействия на политическую жизнь и традиционные экономические отношения в Иране.
В литературной жизни также не замечалось какого-либо оживления. Централизация власти, последовавшая за утверждением династии Каджаров, способствовала возрождению некоторых средневековых феодальных обычаев и институтов. В частности, восстановил былую пышность шахский двор, с обширным штатом поэтов-панегиристов, занимавшихся составлением льстивых касыд в честь своего повелителя. Поэты первой половины XIX в., при всей их виртуозности в использовании поэтических форм, не могли прикрыть скудости содержания этих стихов. Что касается художественной прозы, то в тот период ее еще не было.
С середины XIX в. в Иран стал усиленно проникать европейский капитал, что сопровождалось глубокими сдвигами как в экономической, так и в духовной жизни иранского общества. Ремесло и домашняя промышленность были в значительной степени подорваны, намного расширились товарно-денежные отношения, ускорился кризис ленного землевладения. Все эти процессы предвещали, что Иран уже не останется таким феодальным
