— О наших обещаниях и о том, что ты сказал мне. Ты сказал, что влюблён, разве нет? — без колебаний ответила девушка, глядя на него без тени насмешки. Нет, это была не шутка.
Ильхо хохотнул. Он и не думал, что всё выйдет вот так. Он даже не подозревал, что она воспримет всё всерьёз. Боже!
— Я ничего тебе не обещал. С чего ты решила?
Этерь растерялась — он никогда ещё не видел такого беспомощного выражения на её лице, но это быстро прошло. Потому как в следующее мгновение она замахнулась и залепила ему звонкую, хлёсткую пощёчину, от которой кожу обожгло и зазвенело в одном ухе.
— Ты что творишь?! — выкрикнул он, взорвавшись и едва не кинувшись выколачивать из неё то, что ещё не выбил в прошлый раз.
Но Этерь и сама оскалилась и наставила на него палец.
— В следующий раз, когда надумаешь вешать лапшу на уши очередной девчонке и лезть к ней губами, вспомни об этом!
Выплюнув эти слова и смачно харкнув ему под ноги, она развернулась и поспешила прочь: не к городским лавкам, а в сторону тропинки, ведущей на мыс.
На них глазели все: от начала и до конца улицы. На лице Кайи застыло выражение, в котором изумление и веселье смешались с презрением. Придя в себя, Ильхо с облегчением сообразил, что адресовано оно не ему, а выходке Этерь.
========== Глава 6 ==========
Рассвет Ильхо встретил в гамаке у себя на балконе: там он чаще всего и спал. Но остаток этой ночи он провёл не сомкнув глаз и болтая то одной, то другой ногой, раскачиваясь и глядя на небо. Туманность словно загипнотизировала его, и он, не думая ни о чём конкретно, отстранённо перебирал в уме воспоминания последних дней.
Вчерашним вечером они вновь засиделись допоздна. После ужина вся семья, даже отец, прошла в гостиную. Отец с Каем разыграли партию в войска — этим они занимались на протяжении всей недели.
Гость и его подбивал сыграть, но Ильхо никогда не любил и не понимал эту игру. Она выглядела скучно: в процессе игроки только и делали, что молча глядели на доску и изредка двигали фигуры. Тётка и сестра развлекали беседой Кайю — а потом она развлекала их. Ильхо тоже слушал, ловя каждое слово гостьи. Он продолжал слушать, даже когда все отправились спать, и не заметил, как гостиная опустела — они остались вдвоём.
За неделю она ни разу не повторилась, и Ильхо с жадностью заглядывал в её рассказы, как в глубокие колодцы, где отражался мир, которого он ни разу не видел.
Вчера Кайя говорила о зиме. Ей довелось видеть её настоящую: холодную, снежную, белую. Когда все водоёмы покрываются толстым слоем льда и приходится надевать шубу. Ильхо знал, что такое прохлада, но не мог вообразить, каково это — чувствовать мороз, такой, который может убить.
Об этом он и думал те несколько часов, что ещё оставались на сон.
Об этом. И о другом.
В странном оцепенении, с сознанием, затуманенным вином, он лежал заворожённый клубами розовой звёздной пыли, рассыпанной да так и застывшей высоко-высоко. В его мыслях фантазии о белоснежном, пушистом снегопаде перемежались с воспоминаниями о танцах. О той ночи, когда ему повстречалась Этерь. Он силился вспомнить, был или нет рыбий хвост, что обдал его брызгами, и время от времени прикасался к губе — к тому месту, где уже давно зажил, но всё ещё напоминал о себе укус.
Когда солнце забрезжило и вырвало его из мечтательного полузабытья, Ильхо даже и не одумался, не решил, что пора бы всё-таки вздремнуть. Он может поспать и днём.
А прямо сейчас он спрыгнул с гамака, потянулся, взлохматил волосы и направился прямиком к выходу из покоев: он собирался поплавать, а потом наведаться к Тео. Тот наверняка уже проснулся, а Ильхо может обойтись и без завтрака и перехватить чего-нибудь в городке. Он давно не видел друга: присутствие гостей всё же сказывалось и на нём.
Особенно присутствие Кайи, с которой он так часто проводил время. Она интересовалась островной жизнью, о многом расспрашивала его, просила показать ту или иную часть замка или прогуляться — чаще всего в саду или окрестностях. Один раз они плавали на лодке вдоль побережья, там, где это было безопасно, и разглядывали рифовых обитателей, проплывающих вблизи. У него словно не оставалось времени на привычные дела.
Ильхо решил, что подобьёт Тео на прогулку до мыса. До церкви. Отчего-то это место пришло ему в голову первым.
Одеваться нужды не было, ведь он так и уснул: в одежде.
*
День у Мартии не задался с самого утра.
Этерь заявилась на кухню, когда она только разводила огонь в печи, то есть засветло. Хозяева ещё спали, но прислуга была уже на ногах.
Подружка повертелась на кухне, пошутила с поварихой, сунула нос в печь, поражаясь продуманности её устройства, а потом с интересом наблюдала за всеми нехитрыми делами, выпавшими на долю Мартии этим утром, а когда у неё выдалось время передохнуть, заявила, что хочет «прогуляться по замку».
Мартия с радостью взялась бы за самый неприглядный труд, лишь бы этого не случилось, но Этерь решительно направилась прочь с кухни, и ей только и оставалось, что поспешить за ней в попытке предотвратить катастрофу.
Этерь бесцеремонно бродила по замку: сначала заглянула в подсобные помещения рядом с кухней, а потом поднялась наверх по лестнице для слуг и принялась исследовать галереи и залы, столовую для приёмов, домашний музей, куда составляли статуи и диковинные вещицы, что порой привозили гости в дар хозяевам, и прочие помещения.
— Вот как, значит, живут богатеи, — протянула подруга, задрав голову и рассматривая сводчатый потолок.
Мартия не знала, куда себя деть. Вдруг кто-нибудь их застукает? Дворецкий — это полбеды, он никогда не был по-настоящему строг, в отличие от кухарки, но вот если им попадётся госпожа Регина…
— А красиво здесь, — произнесла подруга, с нежностью проведя рукой по резному дереву кушетки, что стояла посреди небольшого зала, где иными вечерами любила проводить время семья.
А потом Этерь сделала невообразимое, отчего у Мартии едва не вырвался стон отчаяния. Она уселась на эту кушетку, прямо на подушки небесно-голубого цвета, и вытянула грязные ноги, чудом — не иначе — удержавшись от того, чтобы закинуть их на низкий столик, выполненный в тон сиденью.
Мартия поспешила к ней, заламывая руки.
— Прошу, встань!
— Я хочу отдохнуть. Почему я не могу тут посидеть?
— Нельзя! Это чужое.
— А они что-то говорили? Что нельзя?
Мартия замялась.
— Нет, — ответила она неуверенно.
— Так в чём проблема? На острове все дома открыты. И этот замок открыт. Что-то я не видела замка на дверях. Ни ворот, ни ограды.
— Да, но…
Мартия так и стояла в нерешительности, с опаской оглядываясь на выход в галерею. Ей точно сегодня грозят неприятности.
— Зачем ты пришла? — миролюбиво поинтересовалась она у подруги. Авось та получит, что хочет, и уйдёт, пока не попалась на глаза кому-нибудь.
— Говорю же, хотела посмотреть на всю эту роскошь.
Этерь заёрзала, поудобнее устраиваясь, и таки выставила пыльные пятки на украшенный узорами столик — правда, на самый краешек.
— Ну вот, — она улыбнулась. — Так они тут и сидят? Чем вообще можно заниматься в таком домине? Здесь же пусто.
— Обычно здесь они сидят по вечерам, после ужина. Разговаривают. Госпожа играет на арфе, иногда поет её дочь.
— Чем занимается здесь Ильхо? — вдруг спросила Этерь с прищуренным, пытливым взглядом.
— Ильхо?
Мартия задумалась. Она редко заглядывала сюда. Прислуге с кухни было не положено лично прислуживать. Но иногда, когда лакеи были заняты другим, её отправляли отнести что-нибудь из закусок.
— Он нечасто тут бывает, но я видела несколько раз, как он разгадывал головоломки или читал.
Этерь постучала пальцами по подлокотнику в виде сложенного птичьего крыла.
— Вчера они тоже тут сидели?
— Да. Теперь они каждый вечер собираются здесь. Наверное, из-за гостей. И сидят допоздна. Даже Герцог.
Этерь поглядела по сторонам, оценивая обстановку, что-то для себя решила и, к облегчению Мартии, наконец-то встала и даже поправила подушки.
