потаенный стыд.
Берни сидела на траве поодаль от меня. Одна-одинешенька, словно от нее расходились круги, как от брошенного в лужу камня. Другие девочки сидели группками, или болтали, или делали растяжку. Впервые за три года я немного пожалела Берни.
Потом начался бег на четыреста метров. Из громкоговорителя раздался голос мистера Д.: он велел участницам приготовиться. Грейс встала с травы. Ее длинные коричневые ноги в темно-синих шортах привлекали внимание – такие крепкие, стройные. Берни тоже поднялась, коснулась ее руки и что-то сказала. Возможно: «Ну, удачи». Хотя, зная Берни, скорее что-нибудь о лошадях или книгах, или спросила, какую суперспособность Грейс выбрала бы – становиться невидимой или уметь летать. Только вот ее лицо… Напряженное, почти сердитое…
Грейс растерялась, словно Берни сказала нечто странное, а потом пошла к линии старта. К ней присоединились остальные: Лорелей Джонс, Кейт Линдси, Дженни Эшфорд, Линда Кайт – в общем, все талантливые бегуньи школы. Мистер Дэвис пожелал им удачи. Выстрел стартового пистолета – и Грейс побежала первой, как всегда. Природный талант. Никто и не надеялся ее перегнать. Даже участвовать было незачем, разве только за дополнительные баллы, и потом, никто не хотел опозориться перед мистером Д.
Настало время Второго Случая. Да-да, того самого. С виду ничего особенного не произошло, просто Грейс вдруг замерла. Я сидела далеко и не видела ее лица, но помню впечатления: она остановилась резко, будто врезалась в стену. Кое-какие девочки тоже замедлили бег, а потом неохотно ускорились, как машины на скоростной магистрали после аварии. Дженни и Лорелей добежали до финишной прямой одновременно, а Грейс сошла с дорожки, взяла спортивную сумку и отправилась к воротам школы. Несколько девочек пытались ее догнать, но мистер Д. жестом велел им остаться и побежал сам. Пока он поравнялся с Грейс, она уже дошла до парковки. Они стояли вдвоем среди машин. Мистер Д. положил руку ей на плечо, но Грейс высвободилась. Ветер донес до ушей ее крик: «Нет! Больше никогда!» Потом она убежала прочь, а бедный мистер Д. остался стоять, растерянный и удрученный. Потом он объяснил нам, что у Грейс сдали нервы, однако она не вернулась в школу, а на следующий год мы узнали: она ушла из «Малберри» в «Солнечный берег» – обычную общеобразовательную на другом конце города.
Девочки окружили мистера Д. Все, кроме Берни. Она стояла в своем маленьком одиноком кругу – несчастная, в спортивных штанах и с длинными косичками, как у маленькой. Прижимала ладони к животу, словно ей больно. А потом зашагала обратно к «отстойному уголку».
– Ты как? – спросила я.
– Больно, – тихо пожаловалась она и положила руку мне на плечо. Меня вдруг пронзило странное, яркое чувство. Кто-то словно открыл дверь в темный подвал и показал мне любимую детскую игрушку, теперь сломанную и позабытую. А следом появилась знакомая боль внизу живота и запах чего-то вроде монеток в грязи. Я поняла, каково Берни и почему.
– Наверное, у тебя месячные. – Я догадалась, что ей это в новинку. Ну конечно. Она ведь на полгода младше меня, а в таком возрасте каждый месяц на счету. Нет, она знала, что это такое (нам рассказывали в начале года), но иногда просто знать и понимать, как себя вести, – разные вещи. – Первые, да?
Берни молча кивнула.
– Ясно. Идем за мной. Возьмем прокладку в медкабинете.
Она пошла за мной, и школьная медсестра выдала ей прокладку из дешевой старомодной упаковки. Я повела Берни в туалет и гордо объяснила, как приклеивать прокладку. Словно взрослая. Может, Берни и чудаковатая, подумала я, но необязательно же вести себя, как Лорелей Джонс. Вновь вспышка необъяснимой вины, вновь будто приоткрылась дверь в темный подвал, где лежали позабытые детские игрушки – одинокие, покинутые.
– Спасибо, – отозвалась Берни из кабинки. – Они всегда такие большие? У меня между ног как будто матрас.
– Привыкнешь.
– Этого и боюсь.
Берни вышла из кабинки уже не такая бледная. «Какая она маленькая!» – удивилась я.
– Как думаешь, что там случилось у Грейс и мистера Д.?
Берни пожала плечами.
– Она так разозлилась! Ничего не понимаю. Он ведь всегда ей нравился, – продолжила я.
– Может, и нравился. Может, в том и беда.
– Ты о чем?
Берни опять пожала плечами.
– Наверное, она поняла, какой он мерзкий. Какой он на самом деле.
– Совсем он не мерзкий! Из всех учителей он один нескучный.
Она улыбнулась с легкой грустью.
– Ты повзрослела быстрее меня.
Снова вспышка вины. Откуда она взялась? Непонятно. Я ведь поступила правильно. Я ведь приглядела за Берни!
– Подстриги волосы, – посоветовала я. – С косичками ты как ребенок.
Я не хотела грубить. Просто вся эта история выбила меня из колеи. Под светом ламп лицо Берни в зеркале напоминало белый воздушный шарик, вылетевший из руки. Она бросила на меня странный взгляд, и я поразилась: неужто она казалась мне ребенком? Теперь она походила на старую цирковую обезьянку.
– Если это и значит взрослеть, то ничего хорошего тут нет.
– Ты скоро передумаешь, – пообещала я.
– Вряд ли.
В следующей четверти мистер Д. покинул школу при обстоятельствах, которые иначе как чудовищными не назовешь. Только никто не связал их с Берни Мун, по-прежнему необщительной и нелюдимой.
2
Из «Живого журнала» Бернадетт Ингрэм (под никнеймом «Б. И. как на духу1»):
Воскресенье, 27 марта
Я проснулась от ужасной менструальной боли, какой не испытывала со школьных времен, и потрясенно осознала: мне все приснилось. Ну конечно, приснилось. А как иначе? Я вытянулась под одеялом. Мышцы болели, суставы ныли. Я будто марафон пробежала (хотя откуда мне знать, каково это!). Наверное, очередной симптом? Мартин опять спал в свободной комнате: вернулся поздно и не хотел меня будить, по крайней мере, так он сказал, хотя на самом деле ему, скорее всего, противна кровь. Он очень щепетилен. Помню, выбросил рубашку из-за пятнышка под воротом. «Да никто и не знает, что оно там!» – удивилась тогда я. «Зато я знаю», – возразил Мартин.
Я встала и поменяла прокладку «макси». Вечером наклеила их одну на другую, и обе промокли насквозь. «Сколько теперь можно темного шоколада?» – отрешенно подумала я и включила телефон.
Пришло два сообщения от Айрис.
7:15. Привет, Берни! Позвони, как проснешься.
8:02. Крошка! Все спишь? Позвони, ладно?
Вот тут и стало понятно: это был не сон. Тут и вспомнились подробности: Айрис, кафе, «дом» Вуди, как я наблюдала изнутри… И как поменяла Вуди с Айрис местами, подобно двуликому Янусу, смотрящему в обе стороны сразу. Судя по сообщениям, до понедельника Айрис терпеть не станет. Едва я задумалась, что ответить, как зазвонил телефон.
Айрис.
– Ты где?
Я объяснила, что только проснулась.
– Так выпей кофе и приходи. Не получила мои сообщения?
– Извини, нет. У тебя все нормально?
– Все прекрасно. Надо поговорить.
– А завтра никак?
– Забегай, угощу завтраком.
В конце концов я согласилась прийти – после того, как приму душ. Раньше могла выползти из кровати, даже не смыв с прошлого вечера тушь, и ничего, не походила на потерпевшую. Теперь уже не удается так быстро привести себя в приличный вид. С другой стороны, Мартин еще долго проспит. На часок можно и выйти. Поэтому в десять я отправилась в «Буфетную Присциллы».
В кафе сидела одна Айрис; встретила меня нетерпеливым взглядом и кивнула на столик, где меня дожидалось блюдо булочек с помадкой. Второй продавщицы не было. Наверное, по воскресеньям мало посетителей.
– Есть новости от Вуди?
– А в чем дело?
– Вот, послушай-ка. – Айрис протянула мне телефон. Включились сохраненные голосовые:
Вчера, 22:00. Айрис, это Вуди. Хорошо посидели, мне понравилось. Извини, я…
Сегодня, 04:05. Айрис, привет, это Вуди. Спасибо за вчерашний вечер…
Сегодня, 07:21. Э-э-э, Айрис…
– У него что-то с телефоном? – нахмурилась я.
– Я тоже сперва так подумала. Возьми булочку. В кои-то веки свежие. – Она сама выбрала одну и жадно проглотила, отрывая куски. – Умираю от голода. С того самого случая.
– Какого случая?
– Сама знаешь. – Айрис подняла на меня глаза. – Когда ты что-то сделала с Вуди.
– По-моему, ты немного домысливаешь. Он подмешал релаксант. Ты пришла в себя. Вот и все. А остальное – действие лекарства. Я просто оказалась рядом.
– Ну конечно! – рассмеялась она. – Отличная история. Расскажешь, если он вздумает нам насолить. Не забывай, я-то все знаю. Ты меня как софитами
