— Мне так стыдно…
Начала судорожно вытирать окровавленный рот тыльными сторонами ладоней, но размазала еще больше.
— Ну сразу видно, что новенький вампир, — проворчал Волков, качая головой в разные стороны. Рваная рана на его шее медленно, но верно затягивалась. — Я только заставил тебя принять душ, а ты опять в крови.
— Ах извините, что замаралась в аварии, которую устроили вы, — огрызнулась я. — И вообще, пошел ты, волк вонючий!
Маша криво усмехнулась.
— Тебе повезло, что теперь мы на одной стороне, потому что нам обоим выгодна смерть Богдана.
Тело пронзила болезненная судорога при имени полудемона, но она не коснулась разума, и я по-прежнему отчетливо понимала, что люто ненавижу Богдана.
— Я убью его лично, — кровожадно усмехнувшись, заявила я. И лишь увидев, как скривилось в отвращении лицо Маши, вспомнила, что вся в крови.
— Иди прими душ, а потом все мне расскажешь, Соня.
***
Маша сидела на кровати поверх одеяла, сгорбив спину и опустив взгляд в пол. Весь её вид говорил об усталости, но усталости моральной. И вновь сожаление остро кольнуло в сердце.
Поплотнее завернувшись в махровое полотенце, я ступила на холодный пол босыми ногами и опустилась на колени перед Машей, положив руки на её колени.
— Маш, я… Честно, не знаю, что сказать, — растерянно призналась я, снизу вверх заглядывая ей в глаза.
Она печально улыбнулась и положила ладони поверх моих рук.
— Мы в расчете, — тихо произнесла она. — Ты спасла меня, а я, считай, сломала свою жизнь по твоей вине. Но я благодарна, что ты поспособствовала моему легкому разводу.
— Это не я, это Олег, — покачала я головой.
Маша покачала головой:
— Он не знал о моей проблеме. А Эльвира не решилась бы говорить с ним на эту тему… У них не особо теплые отношения. И Богдан не просто так похитил сына Антона, он завоевывал твое расположение… хотя ты и так была в его власти. В общем, я рада твоей помощи, несмотря на свое состояние.
Я испуганно положила руки ей на живот:
— Неужели ты…
— Что? Нет! — Маша горько рассмеялась. — Мой дар помогал мне все это время. Я не забеременею, пока сама не захочу. Тут все гораздо хуже, Сонь. У меня… Скажем так, тоже проблемы с головой. Только не раздвоение личности. Мой синдром называют стокгольмским.
Я закачала головой, высвободив руки и закрыв глаза.
— Нет, нет, нет, — отчаянно бормотала я. Посмотрев в глаза Маше, я взмолилась: — Пожалуйста, скажи, что ты врешь! Ты не могла влюбиться в Волкова!..
Маша смотрела на меня ясными зелеными глазами, в глубине которых едва заметно блестело сожаление.
— Ненависть все еще сильнее. Но глупо отрицать, что несколько лет в его власти не повлияли на меня.
— Это моя вина, — в тысячный, наверное, раз произнесла я.
— Хватит постоянно винить себя! — разозлилась Маша и порывисто встала. — Эмоции еще недолго будут бурлить, но проклятие снято. Так что верни прежнюю себя и устрани угрозу. Это полудемон опасен для всех.
В особенности для меня.
***
— Серьезно, не было смысла меня провожать, — проворчала я, захлопнув дверь машины.
Естественно, Антон вышел следом. На этот раз он сам вел автомобиль.
— Я должен был убедиться, что ты доберешься до дома в целости и сохранности, — усмехнулся он, положив руки на полированную крышу. Он вновь был спокоен и собран, словно не ему два часа назад вцепился в горло разъяренный вампир.
— Очень смешно. — Я фыркнула, откинув волосы назад, и сменила тему: — Ладно, я благодарна тебе за подарок. Еще ни один мужчина не додумался до такого.
Волков отвел взгляд в сторону и задумчиво протянул:
— Да, я уже понял, что вам, Стрельцовым, не по душе банальные украшения и шубы.
Это он Машу, что ли, пытался умаслить подобными подарками?..
— Не обобщай. Вот Агния была бы в восторге от шубы и бриллиантов. — Воспоминание о двоюродной сестре больно укололи, однако я не сожалела о сказанном и сделанном. Её и в детстве иногда нужно было ставить на место.
— Вот она-то, пожалуй, и является исключением. — Волков встрепенулся, повел плечами и сел в машину. Открыв окно с моей стороны, он чуть наклонился, дернул бровями и посмотрел в сторону, на что-то мне указывая взглядом. Не успела я повернуться, как Антон довольно громко заявил, тут же трогаясь с места: — Веселая ночь была, как-нибудь повторим!
И с ревом машина умчалась прочь.
Очень хотелось бросить вслед что-нибудь грубое, несмотря на то, что Волков явно не услышал бы. Вместо этого я сжала ручку бумажного пакета, в котором и был, собственно, подарок, и повернулась в сторону, на которую указывал Антон.
Метрах в тридцати стоял черный Мерседес с полностью тонированными стеклами, даже лобовым. Оставалось бы только гадать, кто скрывался внутри, если бы не опущенное стекло со стороны водителя, который облокотился о дверь, оставив руку висеть снаружи. Вторая рука, слегка дрожа, держала сигарету, огонек которой многозначительно мигал.
Уже было утро, часов семь или восемь. И возникал вопрос: неужели он просидел здесь всю ночь? И вообще, что он делает здесь, в Москве?
Поправив длинный мужской плащ, который Волков заботливо всучил мне, ибо больше нормальной женской одежды у него не было, я глубоко вдохнула и сказала как бы в пустоту:
— Зря ты приехал. Возвращайся в Питер и не лезь на рожон. Скоро в Москве будет жарко.
Благодаря вампирскому слуху, который именно сейчас почему-то обострился, до меня донесся пробравший до мурашек шепот:
— Какая забота. С чего бы это?
Я посмотрела прямо на него и бесстрастно ответила:
— Не хочу, чтобы Агния так рано стала вдовой.
Дальше вести эту содержательную беседу я не собиралась, несмотря на агонию внутри. Поднимаясь на лифте в свою квартиру, я буквально чувствовала, как все органы плавятся, словно выпила кислоты. И хотелось выплеснуть свою боль, заорать во все горло или хорошенько подраться. Однако я подавила все эмоции, хотя видит Бог, это стоило титанических усилий.
В пустой квартире я достала из бумажного пакета кинжал и осмотрела его со всех сторон. Странные витиеватые узоры на серебряной рукоятке привлекли мое внимание не меньше, чем идеально наточенное остриё. Великолепное оружие, сразу видно, что делали мастера. Как сказал Волков, этот кинжал может убить демона, и в Средние Века уже несколько раз проверен. То, что он оказался у Антона — чистая удача, он купил кинжал на аукционе, и спасибо Господу за страсть Волкова к редкому оружию!
Конечно, кинжал не достался мне бесплатно. Мы заключили перемирие с несколькими условиями. Волков забывает про мою семью и меня, я же в свою очередь в случае победы и возвращения на пост агроторы закрываю глаза на все его преступления и не пытаюсь вмешиваться в его дела, а еще при схватке с Богданом я должна достать его кровь. Зачем она нужна Волкову, он не стал рассказывать.
В одной из комнат в коробках хранились все мои вещи. Я была благодарна, что их не выкинули, потому что возможность переодеться в привычную, так сказать, рабочую одежду, радовала. Удобные черные штаны, того же цвета майка-борцовка и любимая кожаная куртка окончательно вернули боевой дух.
Так что из дома я вышла, уверенная в своей победе. По пути, невзирая на правила дорожного движения, говорила по телефону, надиктовывая автоответчикам свои последние распоряжения, извинения или просьбы. Впервые за долгое время в голове и в душе царил покой, я была целой, независимой от кого-либо, и на смерть шла легко.
Конечно, смерть. Одолеть полудемона и остаться в живых мне не удастся, да и причин для существования нет. Из-за импульсивных поступков и глупой самоуверенности я изломала свою судьбу, выбрала тернистый путь, отказалась от любви.
Вытерев единственную скатившуюся слезинку, я нажала на газ и буквально влетела в уже знакомый двор. Глубоко вдохнув, я сжала рукой кинжал и вышла из машины…
…чтобы тут же оказаться прижатой лицом к капоту. Кто-то очень сильный удерживал меня. Да еще и подобраться бесшумно сумел. Какой-то частью разума я восхитилась его профессионализмом.
