— Я не пиратка, — буркнула Марта.
— А жаль! Очень жаль! — в голосе Кеторин послышались нотки смеха. — Только представь: была бы пираткой — пила бы ром целыми днями без зазрений совести. Обокрала корабль залётный — и ещё месяц кайфуешь, на палубе загораешь. А уж эти пираты со своими накаченными торсами и в свободных рубахах… не жизнь, а сказка!
— И к чему ты это?
— Ты слишком серьёзная, Марта. Живи проще, — бросила Кеторин через плечо и поднялась по лестнице.
Скривив губы, Марта последовала за ней.
— Живи проще, — передразнила девушка. — Тебе легко говорить: живёшь в баре, никто на тебя не давит, на тебя не охотятся фанатики… Только пей ром целыми днями, да мечтай о пиратах, попутно продавая любовные зелья.
Кеторин обернулась и, скрестив руки на груди, строго и даже осуждающе посмотрела на Марту. Под этим взглядом Марта чувствовала себя некомфортно.
— Давай решим это на берегу. Моя жизнь непростая. Даже очень не простая. Не пытайся мерить меня своими ложками. Моя жизнь не сахар, но я на этом не замыкаюсь и не хожу с хмурой рожей, — она выжидающе посмотрела на Марту. — Надеюсь, всё понятно?
— Да, — протянула Марта, подсознательно отведя взгляд в сторону.
— Вот и отлично! — Кеторин расплылась в яркой улыбке и, развернувшись, поспешила к одному-единственному небольшому столику на балконе. Она приземлилась на стул так, что ножки того протестующе заскрипели. — Падай и давай рассказывай. О чём ты хотела со мной поговорить?
На балкончике для хора было довольно темно: несколько свечей, расставленных по углам, да отголоски света от основного освещения, — этого было явно недостаточно, чтобы осветить всё окружение. Но даже так Марта смогла разглядеть полки со старыми пыльными книгами и различными склянками — пустыми и полными. Ей даже на глаза попалась банка, в которой в формалине плавала белая мышь. Стол был застелен тёмной бархатной тканью с ободранными и местами обожжёнными краями. А на середине стола лежала колода потёртых карт Таро.
— Ты здесь всегда людей принимаешь?
— Ага, не в спальню же мне их водить. Так о чём разговор? — она поставила локти на стол и положила голову на ладони.
Марта, предполагая, что, возможно, совершает огромную ошибку, всё же села на табурет с другой стороны стола и достала телефон из кармана.
— Ну-ка, что там? Неужто грязные секретики? Эротическое видео? Или расчленёнка? Только не говори, что ты убила малыша охотника? Или всё-таки приворожила? — игриво сыпала вопросами Кеторин, пока Марта искала видео в галерее.
Прежде чем включить его, она отключила звук. Незачем ни хозяйке «Ведьминой обители», ни её завсегдатаям слушать эти отчаянные вопли. Марта положила телефон на стол и, придвинув его поближе к Кеторин, нажала на воспроизведение.
После первых же кадров всё веселье с лица женщины слетело так же мгновенно, как и на лестнице. Марта даже задумалась, нет ли в голове Кеторин маленького рычажка, который натягивал бы на неё счастливую улыбку, как мантию, а в нужные моменты тянул обратно, срывая.
Кеторин не просто поменялась в лице. Даже в этом тусклом свете Марта заметила, как побледнела женщина. Казалось, кровь испарилась из её тела. Когда видео закончилось, хозяйка «Ведьминой обители» включила его ещё раз, а затем ещё и ещё. Она качала головой, словно не веря собственным словам. Но затем всё же подняла глаза на Марту и пронзила холодным ту озлобленным взглядом.
— Хьянга, — выплюнула она, словно даже звук этого слова был ей противен.
— Что это? — едва шевеля губами, спросила Марта. — Ему можно помочь?
— Яд, — коротко ответила Кеторин, а затем, немного подумав, всё же продолжила. — Или же лекарство, но это как посмотреть. Это растение, которым его отравили, но только оно и может ему помочь… сейчас.
Кеторин резко встала из-за столика и, подойдя к своим стеллажам, принялась копаться на них.
— Этот яд применяли очень давно. Удивительная вещь: он увеличивает физическую силу, выносливость, с ним человек может обходиться без еды несколько недель и даже не чувствовать голода. Если говорить современным языком, то хьянга временно превращает человека в сверхчеловека, — объясняла она, перебирая пыльные старые книги на полках. — А потом начинается ад. Сначала дикая слабость и апатия. Человеку даже трудно пошевелить рукой, что уж говорить о том, чтобы подняться на ноги. Затем начинается лихорадка. Представь, какого гореть заживо, когда тебя словно сжигают изнутри…
Марта знала. Её передёрнуло, и она была рада, что Кеторин настолько сосредоточилась на своих книгах, что даже не смотрела в её сторону.
— … словно ты сам и есть этот костёр — костёр, который не потушить. Сначала кожа становится розовой, затем красной, потом начинает темнеть от тёмно-красного почти к чёрному… И именно в этот момент сгоревшие изнутри куски мяса, кожи и внутренностей начинают отслаиваться… по чуть-чуть. Крови нет, она уже давно сварилась, — Кеторин достала одну из книг и положила её на стол.
Это был очень старый и, наверное, очень тяжёлый талмуд, обложка которого была сделана и толстой кожи, на которой были выбиты поделённые пополам луна и солнце. С них словно сочились капли, падающие в чашу.
— Один из самых древних семейных гримуаров, — пояснила Кеторин. — Так вот, знаешь, что самое забавное?
Марта отрицательно покачала головой. Она не думала, что в этом может быть хоть что-то забавное, но во рту всё пересохло, а язык словно прилип к небу, и она не могла выдавить из себя ни слова.
— Вылечить от воздействия хьянги невозможно, — ответила Кеторин и принялась листать плотные страницы, покрытые чем-то вроде смолы для сохранности. — Единственный способ хоть как-то помочь — это дать ещё немного хьянги и обнулить процесс. Человек снова станет здоровым и сильным, словно ничего и не было, но это временное решение. Отсрочка. Не пройдёт и пары недель, как доза понадобится снова.
Кеторин открыла нужный разворот и повернула гримуар к Марте. На странице был нарисован цветок. У него были светло-жёлтые лепестки и алеющая красным сердцевина, а листья на тонких стеблях были странного иссиня-зелёного оттенка.
Хозяйка «Ведьминой обители» постучала длинным оранжевым ногтем по листочку хьянги.
— Нужен порошок из листьев этого… растения. Я даже представить не могу, откуда они узнали об этой мерзости и как смогли добыть. Полвека назад все посевы прочёсывали и выжигали целые поля, если на них был замечен хоть один цветок, — Кеторин плотно сжала губы, с ненавистью смотря на страницу собственного гримуара.
По спине у Марты побежал холодок. Неужели Коул всё-таки умрёт в их доме? И что тогда? Что делать с телом? Шестерёнки в голове вращались на неведомой скорости. Марта судорожно пыталась придумать план. Но по-настоящему дельных идей не возникало. Тупик. Этот мужчина не просто ворвался в их жизнь и перевернул всё с ног на голову — он загнал их в тупик, из которого Марта не представляла, как выбраться.
— К твоему счастью, у меня есть немного этого треклятого порошка.
Марта подняла голову и посмотрела на Кеторин, словно та была её единственным спасением, плотом в открытом море.
— Но у меня есть условие, — на губах Кеторин расцветала немного зловещая ухмылка. — Ты дашь мне возможность изучить тебя и твою магию. Только в этом случае я помогу тебе.
Марта нахмурила брови. Кеторин больше не была спасительным плотом. Она была выбором, и ни один из них Марте не нравился. С одной стороны — странный труп в гостевой спальне, с другой — Кеторин и её непонятное «изучить тебя и твою магию». Марта долго думала и уже начала склоняться к тому, чтобы оставить всё, как есть. Она не жалела Коула. Возможно, этому миру без него было бы куда лучше.
Но потом перед глазами появилось заплаканное лицо Мегги. Мегги, которая останется одна, если правда вскроется. А этого Марта не могла допустить.
Она кивнула и нехотя ответила:
— Я согласна.
========== Глава 12. Подопытные ==========
Коул молчал. Марта не могла даже представить, что когда-нибудь будет рада тому, что человек просто молчит. Ещё никогда в жизни ей не было так комфортно слушать, как глубокая тишина разливается по комнате.
