Колдун мелко кивал, подтверждая мудрость Октина Хаша.
– Скажи ему, – произнес Андрей, – что мы подумаем.
– Хватит с него оружия. Он же бандит, – сказал Жан.
– Мудрость твоя заставляет преклоняться перед тобой, – сказал Андрей. – Ты хочешь, чтобы акула тобой позавтракала? Я не хочу. У нас полная свобода выбора.
– Я понимаю, – сказал Жан. – Но все равно противно.
– Тогда переведи, что мы подумаем. Если он сделает нам дурное, он ничего не получит.
Октин Хаш не скрывал торжества.
– Ты мой друг, – сказал он Андрею. – Мы будем скакать рядом по степи.
– Он даст нам коней и Белогурочку, – сказал Андрей.
Октин Хаш удовлетворенно захлопал ладонями по бедрам.
– Он говорит, что сам будет приказывать нам, сколько дать железа. И мы дадим ему луки, которые стреляют огнем.
– Обещай ему атомную бомбу, – сказал Андрей. – А что он говорит о Белогурочке?
– Он говорит, чтобы ты сам ее искал. Она ему не нужна.
– Где она? – почти закричал Андрей.
– Катурадж, – развел руками Октин Хаш.
Андрей помнил это слово.
– Они ее убили?
Заговорил колдун. Жан выслушал его, и Андрей с ужасом ждал, что Жан сейчас скажет: ее убили. Он даже поднял руку, словно хотел заставить его замолчать.
– Белогурочки здесь нет, – сказал Жан. – Она убежала. Она дикая, как зверь. Она им не нужна. По-моему, они не врут.
Октин Хаш хлопнул в ладоши. Вошел часовой. Вождь отдал приказание.
Андрей чувствовал великую, бездонную пустоту.
– Он говорит, чтобы мы не спешили. У него есть суп. Он хочет накормить нас. Он знает, что мы голодные.
– Если хочешь, поешь, – вдруг ожил Андрей, – а мне надо сделать еще одно дело.
И он, не оборачиваясь, вышел из шатра.
– Ты думаешь, они не отравят суп? – спросил вслед Жан. – Жрать хочется смертельно.
– Не отравят. Ему нужно железо. Он очень горд собой. Победители не травят побежденных. Они просто пляшут на их костях.
Снаружи уже накатился рассвет. Он был голубой, туманный, зыбкий. Пахло дымом.
– Ты далеко? – Жан выглянул из кибитки.
– Когда поешь, жди меня с конями к востоку от становища.
– Где здесь восток?
– Восток везде там, где встает солнце, – сказал Андрей.
* * *
Андрей быстро прошел мимо крайних кибиток. Там начинался подъем на обрыв. Кусты были мокрыми от росы. Андрей как-то забыл за всеми событиями о странностях этой планеты, и, когда на него спикировал небольшой птерозавр, он от неожиданности упал. Птерозавр клацнул пастью над самым ухом Андрея и сразу взмыл кверху.
С половины склона Андрей обернулся. Озеро затянулось туманом. Черные кибитки поднимались над ним, как затылки погрузившихся в воду купальщиков. Слышно было, как топочут в загоне лошади. Какого черта я не сказал Жану, чтобы он захватил для меня супа. Полцарства за глоток горячего супа!
Андрей подобрал полы черной тоги и начал карабкаться по крутому склону. Затея его пуста, но отказаться от нее нельзя. Он вышел на плато в стороне от того места, где провел вчерашний день. Но сразу увидел дерево с обломанной вершиной. Белогурочка сидела под ним, сжавшись в комочек. Ей было холодно. Видно, она дремала и услышала приближение Андрея, когда он был уже в нескольких шагах. Она широко раскинула длинные смуглые руки и побежала к нему.
– Ты убил черную ведьму! – Голос ее звенел, дрожал от возбуждения и сладкого ужаса. – А я думала, что они тебя убили!
Она с разбегу прыгнула в открытые объятия Андрея, обхватила его руками и ногами, как обезьяна. Она была горячей и мокрой от росы.
Она повторяла как во сне:
– Я все равно тебя ждала. Я убежала от них и ждала. Я бы тебя до конца ждала. Пока не умру. Ты веришь?
– Верю, Белогурочка, – отвечал Андрей. – Поэтому я и пришел сюда. Октин Хаш сказал, что ты убежала. И я сразу пошел сюда.
– Ты зачем говорил с Октином Хашем? Ему нельзя верить.
– Я знаю. Он нас не тронет. Он даже дал нам лошадей.
– Хээх! – воскликнула Белогурочка. – Ему нужно железо? Он убил старых людей, он убил твоих людей, он убил моих братьев – а железа не хватает. Я правильно говорю?
Белогурочка соскользнула на землю и стояла, тесно прижавшись к Андрею, как замерзший странник прижимается к печке. Голова ее была запрокинута, и в глазах отражалось голубое утреннее небо.
– Жан с лошадьми ждет нас у загона.
– Тогда пошли скорее, потому что Октин Хаш может передумать. Он решит: лучше пускай они сидят у меня, а я буду менять их на железо… Ты согласился давать им железо?
– Я согласился бы на что угодно, чтобы нам уйти отсюда.
– Правильно, – обрадовалась Белогурочка. – Ты будешь давать железо моей стае, и мы перебьем всех воинов Октина Хаша!
Они начали спускаться вниз по осыпи и по мокрой траве. Потом Белогурочка остановилась, велела Андрею подождать, стрелой взлетела обратно, вернулась с кожаной сумкой, оттуда достала кусок вяленого мяса.
– Я утащила у них, – сказала она. – Я думала, если Андрей живой, значит, он голодный.
– Светлая мысль, – согласился Андрей, вгрызаясь в жилистое мясо. Он никогда в жизни не ел такого вкусного мяса. Белогурочка спускалась рядом и радовалась тому, что оказалась предусмотрительной.
– Ты ешь, – повторяла она. – Тебе надо есть, ты большой мужчина. А я уже поела, пока тебя ждала. Я думала, если ты мертвый, то я потом доем, а если ты живой, то обязательно голодный. А как ты убил ведьму? Это очень страшно? Ты был у них в кибитке?
– Угу.
– А другие ведьмы? Они будут мстить?
– Нет, мы с Жаном всех ведьм убили.
– Мой мужчина – самый сильный в степи, – сообщила Белогурочка.
Туман рассеялся, и они издали увидели, что Жан ждет у загона, рядом с ним три лошади. Несколько пастухов стоят поодаль, робко поглядывая на черную тогу ведьмы, в которую облачен Жан.
Их никто не преследовал, лишь у выхода из котловины их догнал всадник от Октина Хаша и дал им копья – Октин Хаш хотел, чтобы они добрались до цели невредимыми.
* * *
Они выбрались из котловины той дорогой, какой пришел Октин Хаш. Тропа была широкой, пыль прибита росой. Жан все время оглядывался – ему казалось, что вот-вот сзади раздастся топот погони. Белогурочка переливалась ртутью, ей досталась бодрая кобылка – этот кентавр никак не мог успокоиться, он исчезал в высокой траве, чтобы вылететь оттуда с воинственным воплем. И вот уже Белогурочка несется на Андрея, рот раскрыт в крике, смуглая рука с копьем занесена для удара, глаза сверкают, так что больно смотреть.
– Спасайся! – кричит Белогурочка. – Я чудовище из глубин земли, я разрежу тебя в клочья своими зубищами!
Солнце грело доверчиво и мягко.
– Господи, – сказал Жан, когда Белогурочка снова умчалась вперед, – разве так бывает? Я должен сейчас скорбеть о моих товарищах, беспокоиться о том, удастся ли нам вернуться обратно к людям. А я просто счастлив.
– Хэ! Глядите! – крикнула Белогурочка.
На берегу небольшого озерка, еще не высохшего от летней жары, в грязи, перемешанной копытами и лапами животных, приходящих сюда на водопой, неуклюже топтался десятиметровый трицератопс – бронированное сооружение, придуманное больным гением Босха. Треть громоздкого тела занимала голова, лобовой панцирь которого уходил веером назад, ложась на широкую спину, расширяясь и заканчиваясь метровыми костяными пальцами. Короткий хвост не доставал до земли – природа воплотила в ящере идеал обороны.
Вокруг чудовища вились, подпрыгивая, мешая друг другу, ящеры, похожие на страусов, – громадные задние лапы, длинный, вытянутый назад, напряженный от охотничьей страсти хвост, змеиные головы, усеянные рядами треугольных зубов, передние лапы – ручки – невелики, но увенчаны острыми ножами когтей. Подскакивая к трицератопсу, они высоко взлетали и вонзали в панцирные бока ящера полуметровые кинжалы когтей. Когти скользили по панцирю, трицератопс лениво поворачивал маленькую голову, всем своим видом давая понять: «Ну что еще за несчастье, я пришел напиться, никому не мешал, а эти злобные твари меня беспокоят».
Андрей поймал себя на том, что смотрит на это действо с заинтересованностью зрителя.
– Им его не одолеть, – сказал Жан, который тоже придержал коня. – Жадность их погубит.
– Зря они нападать не будут, – сказал Андрей. – Это не люди, чтобы тратить время впустую.
Белогурочка подскакала к ним.
– Сейчас он устанет, – сказала она. – И они его повалят. Это очень интересно. Я думала, что его больше нет, всех съели. Один великий воин сделал себе щит из его шеи. Два человека не могли поднять этот щит. Очень красиво.
Высокая трава скрыла озерко, и ветер унес шум сражения.
– Тебя не удивляет, как она свободно говорит? – спросил Жан.
– Я потрясен.
– Это мой метод, – сказал Жан. – Ну и, конечно, ее способности.
– Я очень умная, – сказала Белогурочка. – Я дочь великого вождя и жена великого вождя.
– Кто же твой муж? – спросил Жан.
