Ознакомительная версия.
Адреса Давыдова, Маркова, Уткиной, Котенко и Карташова были в судебных материалах. Наташа подумала, что надо теперь узнать, не переехал ли кто за эти десять лет. Она и самой себе боялась признаться, зачем ей это все. Но по вечерам то и дело доставала этот пистолет. Она изучила его весь: сбоку латинскими буквами было написано Walter PP. Пистолет был аккуратный, и казался Наташе подобравшим лапки котенком. Она и гладила его как котенка, почесывая под стволом, как под подбородком. Ей тогда казалось, что он мурлычет в ответ.
Патронов было две обоймы. Наташа почему-то решила их беречь и зачастила в тир. Там пистолет, понятно, был другой – воздушный, с длинным стволом, но и из него можно было приноровиться стрелять. Она старалась в один и тот же тир дважды не приходить.
Так шли недели. Она не решалась признаться самой себе в том, что задумала. Да и задумала ли вообще? Только иногда в ее голове всплывали слова Кутузова: «Что мне оставалось? С пистолетом за ними не гоняться?.. Так не догоню»… В эти моменты что-то страшное сжималось в ней, пугало ее саму, но одновременно это было превкушением какого-то счастья. Это предвкушение ей нравилось.
Как-то вечером в конце января Бесчетнов взялся подвезти ее домой на своей машине. По дороге Бесчетнову позвонили, он послушал, сказал: «Да ты чо?!», захохотал и сказал: «Наташ, давай повернем, тут пожар прикольный!». Она кивнула – в последнее время не торопилась домой. Бесчетнов повернул и погнал. Скоро стала видна улица, на которой стояли пожарные машины и ходили люди в робах и шлемах. Из-за голых деревьев виднелся дым. Бесчетнов остановил машину и сказал Наташе:
– Дальше не пустят, пошли пешком…
Они вышли. Наташа вдруг поняла, что они идут по той самой улице, где стоит вытрезвитель и по которой десять лет назад шел ее отец. Она похолодела. Они подошли к группе пожарных офицеров. Бесчетнов стал здороваться, а потом спросил: «Чо это вы все здесь делаете?». Офицеры засмеялись – этот вопрос он задавал всегда, точно так же, как всегда говорил «Добрый день», даже если встреча происходила, например, на руинах обрушившегося вот только что от взрыва газа жилого дома.
– А ты что, Юра, не узнаешь? – насмешливо спросил один из пожарных. – Это же Центральный трезвяк горит. Колись – ты поджег?!
– Да чего бы мне его поджигать? Теперь-то? Это если бы раньше – тогда да! – захохотал Бесчетнов.
Наташа смотрела на горящее здание во все глаза – это же именно здесь убивали ее отца! Горело внутри, из окон валил густой, асфальтового цвета, с серо-синим отливом, дым. Иногда языки пламени вырывались изнутри. Пожарные обступили здание со всех сторон и поливали карниз. С лестниц поливали крышу – чтобы не обрушилась.
– Это еще хорошо не холодно сегодня! Вот б января был пожар на базаре, рукава прокинули от реки, а вода в них перемерзает!
– Это когда было ниже минус тридцати? – спросил Бесчетнов.
– Минус тридцать шесть! – отрапортовал офицер. – У нас Власов отморозил себе мизинец на ноге, отрезали.
– Ого! – сказал Бесчетнов, закуривая. – А чего трезвяк загорелся-то?
– Бомжи там, видать, жили с тех пор, как ликвидировали трезвяки, – ответил офицер. – А бомжам что – они прямо на полу костер разведут, стены тут же ломают и топят…
Бесчетнов еще несколько минут весело смотрел на вытрезвитель, потом сказал: «Дааааааааа», и отошел, вынимая телефон.
– Миша! – закричал он в трубку. – Ты представляешь – Центральный трезвяк горит! Как жить, баб Шур, как жить?!
В трубке ему сказали что-то такое, от чего Бесчетнов радостно захохотал.
– Он говорит: «А ты представляешь, сколько народу желали ему сгореть?!» – вполголоса, прикрыв микрофон, пояснил он пожарным и Наташе. Пожарные заулыбались. Только у Наташи в глазах Бесчетнов вдруг увидел слезы.
– Ты чего? – спросил он удивленно.
– Да так, – ответила она. – Дым глаза ест.
«Какой дым? – подумал Бесчетнов. – Вроде в другую сторону ветер…». Но тут же отвлекся – на трезвяке рухнула крыша, и изнутри, как из вулкана, вырвался столб дыма, искр и пламени…
Карташов вылез из «Ленд-Круизера» и вошел в магазин через большую крутящуюся стеклянную дверь. Наташа проводила его взглядом и вошла следом. Было 8 марта – Карташова она нашла в отделе парфюмерии, продавщица навяливала ему какой-то парфюм. Наташа начала рассматривать пузырьки неподалеку. Она уже давно ходила за Карташовым, и давно носила с собой пистолет. Сначала она думала придти к нему в офис – будто на интервью. Потом решила, что так она оставит слишком много следов: наверняка ведь запомнит и секретарша, и весь офис. (Знания эти были не из книжек: в последнее время Бесчетнов поручил ей писать криминальные новости – а она и не возражала, – и теперь едва ли не каждое утро они ездили то в прокуратуру, то в краевое УВД. Нехитрая технология следствия сразу стала ясна Наташе).
Карташов заприметил девушку, рассматривавшую полку с дорогими ароматами. При этом, одежда девушки – короткий пуховичок, короткая же юбочка, колготки, типичная одежда студентки, – была явно недорогой и явно не по сезону. Так – в одной куртке осенью, зимой, и весной – ходили студентки из небогатых семей. Карташов знал это потому, что давно специализировался именно на таких девчонках. «Минимальные затраты дают в этом случае максимальный эффект!» – пояснял он свою технологию друзьям. Тут он решил завязать знакомство – да девчонка будто и сама звала его к себе. Карташов не понимал, как, но чувствовал – зовет.
– Девушка, вот мне сегодня некому сделать подарок… – подойдя, заговорил он, понижая свой голос и делая его бархатным. – Давайте я вам что-нибудь подарю…
Наташа смотрела на него во все глаза, на мгновение потеряв дар речи. «Счастью своему что ли не верит?! – насмешливо подумал Карташов. – Еще бы, такой мужик подошел!».
Он и в самом деле думал, что он счастье. У него на пальце блестел перстень с брильянтами, его дубленка стоила как небольшой автомобиль, а его автомобиль – как небольшой самолет. Фирма, выпускавшая и торговавшая жалюзи, была только для прикрытия и отмыва денег – Карташов называл ее «необходимое зло». Настоящие деньги он делал на торговле автомобилями, на автостоянках, которых у него по городу было больше десятка, и на других, не одобряемых законом, операциях. Карташову было сейчас немного за тридцать и он считал себя настоящим хозяином жизни.
– Ну так как? – проговорил он, глядя на девушку своим особым взглядом.
Наташа сделала усилие, чтобы придти в себя и улыбнуться.
– Да что вы, я так просто смотрю… – сказала она.
– А давайте я вам подарю вот это… – проговорил Карташов, выхватывая с полки небольшой флакончик «Chanel № 5» – это, он знал, был всегда беспроигрышный вариант.
– Не надо, я вас прошу… – проговорила Наташа, но Карташов не слушал ее.
– Как это – не надо? Очень даже надо! – сказал он. – Такая милая девушка, и такая грустная. Непорядок!
Они встали в очередь. Наташа порадовалась ей – в такой толпе кто ее вспомнит. Мужики суетились, кассирши тарахтели по клавишам, кассы поскрипывали, выдавая чеки. Кассирша отбила Карташову чек, сунула коробочку в специальный, с той же маркой «Chanel № 5», белый пакетик, и подала ему с вымученной профессиональной улыбкой. Они вышли из отдела. Карташов церемонно подал пакетик Наташе. Она взяла.
– Спасибо… – сказала она и на щеках у нее выступил румянец: она подумала, что другого такого случая не будет, и надо идти сегодня до конца. Карташов истолковал этот румянец не так. «Ох уж эти мне пэтэушницы! – подумал он. – Уже в трусиках мокро».
– Наташа… – сказала она.
– Дима… – сказал он. Оба засмеялись.
Они вышли из торгового центра. Карташов предложил подвезти, и Наташа вполне ожидаемо для него согласилась. Она назвала адрес. Он спросил – поедем по объездной? Объездная дорога, проходившая через сосновый бор, была еще и «дом свиданий» – туда ездили и те, кому было невтерпеж, и те, кому кроме автомобиля негде было уединиться. Она ответила: «Давайте по объездной», как-то так особенно усмехнувшись, что Карташов понял – готово, согласна на все! К тому же, когда они сели в тачку, девушка сказала: «Ой, а я ведь и не поблагодарила вас!» и поцеловала его в щеку. Он хотел было подставить губы, но не успел.
– И все? – делая разочарованный вид, протянул Карташов.
– Пока – да… – ответила девушка, улыбаясь и вжимаясь в кресло.
Вот за эту игру любил Карташов малолеток и не жалел на них денег. Он удивился, правда, не слишком ли она бойкая для такой внешности, но тут же подумал: «Все они проститутки. Тем более, увидела такую тачку, такого мужика – вот и не теряется». И на этом успокоился.
Они ехали некоторое время по темному городу, мимо мокрых тротуаров. Потом машина выбралась на тракт, и там, наконец, на объездную. Сосны обступили дорогу и мелькали за окном.
– А может остановимся на пять минут – у меня есть отличный коньяк с собой, тут и поздравимся… – проговорил Карташов, думая, что если проехать еще чуток, то сосняк уже и закончится.
Ознакомительная версия.
