– Петрович, ослеп?! – с другой стороны ограды подскакала местная завуч Светлана Викторовна верхом на аккуратной, как статуэтка, кремовой кобылке. – Бахтат понес!
– Сашка его держит, – хладнокровно бросил Петрович, с таким же хищным азартом отслеживающий каждое движение коня и всадницы. – На барьер давай!
Саша двинула коленями. Мгновение казалось, громадине Бахтату плевать на приказ маленькой всадницы. А потом бешеная скачка приобрела новый, совсем особый разлет, Бахтат сорвался с правильного круга, подлетел к барьеру… Это было самое прекрасное зрелище на земле, куда там тому выпендрежнику Костику, – громадный черный конь и невысокая девушка взлетели над барьером как… ну тоже как бабочка! Только Бахтат был, наверное, самой крупной и тяжеловесной бабочкой на свете!
– Взяла! – выдохнула Светлана Викторовна.
Лидка издала короткий вопль – то ли восхищения, то ли ревности – и подняла в галоп своего Арсенала. Вытянувшись в струнку, светлый ахалтекинец нагонял вороного. Сашка обернулась на скаку, что-то крикнула… Арсенал скакал рядом с Сашиным вороным… и оба коня одновременно, голова к голове взвились над препятствием!
Две молнии – черная и светлая – просвистели над барьером, дружно ударили копытами в землю и поскакали дальше. Девчонки хохотали. А я… сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел!
– Ну класс! – аж подпрыгивая в седле, выпалил Олег и впервые поглядел на Лиду с интересом.
– Класс, а ты не свисти – у школы денег не будет, – кивнул Петрович.
На лицо Светланы Викторовны стремительно набежала тень. То есть она и раньше мрачная была, а тут совсем потемнела.
– Вы у меня всю жизнь денники драить будете! – крикнула она девчонкам. – Не хватало еще, чтоб шеи себе сломали, мало нам неприятностей!
– Сашка очень выросла последнее время… и я не в смысле сантиметров, – невозмутимо хмыкнул Петрович. – Ты чего ее на соревнования не выпускаешь?
– Выпускала два раза, – бросила Светлана Викторовна. – Без особого результата.
– Так с тех пор сколько прошло! – дернул худым плечом Петрович. – Сама знаешь, что за танк Бахтат – его полдня разогревать надо, а девчонка на одном шенкеле в галоп подняла, – и, не дожидаясь ответа, звучно хлопнул в ладоши: – Все, концерт окончен! Девочки, которые и вправду девочки, валят на выездковое поле и работают там. Девочки, которые думают, что они мальчики, учатся поднимать коня в галоп, а кто не научится – записывается в девочки навсегда и с присвистом! А ну, поехали!
И – да, девчонки уехали, а мы поехали. Я лично поехал мозгами минут через тридцать: просто вдруг понял, что ветер хлещет в лицо, а Топаз подо мной идет приличным галопом, причем я вроде как дал ему шенкель, а он послушался. И как только я понял, что все это правда… Петрович объяснил нам, что мы безрукие-безногие и на сегодня у него уже нет сил с нами долбаться, так что мы можем валить на фиг. Ну я лично не свалил, а свалился – кулем из седла. Постанывая и цепляясь за стремена, поднялся. А злобная-тварь-Петрович только бросил:
– Лошадей в конюшню и почистить! Сами! – и ушел, оставив нас с парнями скрюченными в разных позах возле ехидно взирающих на нас лошадей.
– О, девчонки возвращаются! Лидуся! – вдруг жалобным паровозом прогудел Олег. – Отведи нас в конюшню, пожалуйста!
– Отведу, привяжу, почищу, овса задам – и коню, и тебе! – рявкнула жестокая Лида.
Девчонки шли обратно от выездкового поля, уже ведя коней в поводу. Теперь к ним присоединилась та мелкая, что пыталась использовать Колькины трусы вместо корды, с таким же мелким лохматым пони. Под Сашиным жалостливым взглядом я попытался выпрямиться, ноги прошила острая боль, и я снова подвис на седле. И это после прошлого раза, когда я весь из себя был героический спаситель! Мама, роди меня обратно!
– Ты иди потихоньку… – забирая у меня Топаза, тоном заботливой медсестры выдала Саша. – А я Топаза вместе с Бахтатом поведу.
Мелкая Сашкина подружка тактично учесала вперед со своим пони, Лидка, наоборот, отстала – парни хором уламывали ее взять их на буксир.
– Лучше б я, как раньше, с тобой занимался, – передергиваясь от боли при каждом шаге, простонал я. – И откуда этот Петрович только взялся!
– Я его попросила с вами поработать, – Саша развернула коней к конюшне.
– За что?! – взвыл я, хотя и не слишком громко. Услышат парни – убьют. Если я не пришибу ее раньше. – Я ж тебе вроде как жизнь спас! Где благодарность?
– Ну так это она и есть, – невозмутимо объявила предательница. – Ты ж хочешь в этом вашем пятиборье участвовать? С нами вы никогда не научитесь, а Петрович вам быстро… попы в седла вправит. Между прочим, я его два дня уговаривала, даже пирог ему испекла.
Мало того что Петрович поиздевался над нами в свое удовольствие, так ему за это еще и пирог. А мне мало того что боль в ногах, так еще и сервис закончился, коня теперь самому чистить придется.
– Один плюс в тренировках у Петровича все же есть. Ты соглашаешься со мной разговаривать.
Она принялась рассматривать битый асфальт на дорожке к конюшне, точно мы все могли споткнуться: она, два жеребца и я.
– Можно про кино поговорить, – нейтрально предложил я. – Ты какие фильмы любишь?
– Ну… детективы, приключения… Ужастики совсем не люблю.
Класс! Без ужастиков я вполне обойдусь – главное, что не розовые девчачьи сопли в сахаре!
– Так, может, мы… – уже подходя к конюшне, начал я.
Мелкая Сашина подружка вдруг высунулась из дверей и безапелляционным тоном сообщила:
– Вы такие милые, что прям неловко вас прерывать, но тут такое делается! Привяжите лошадей снаружи, а сами быстро сюда!
Кто знает, сколько дают за детоубийство? Судя по Сашиному разъяренному взгляду – она идет в сообщники. Хотя лучше бы в кино.
– Ну, Полинка, я тебе сейчас устрою! – прошипела она, пытаясь всучить мне поводы коней.
– Я тоже хочу! – возмутился я. И только когда мы уже привязали лошадей и сами рванули внутрь, сообразил, что делаем именно то, что чего Полинка и хотела.
– Тихо вы! – шикнула она. – Топочете хуже лошадей! Давайте за мной! – и на цыпочках прокралась по коридору пустой конюшни к обшарпанной фанерной двери кабинета завуча. И прильнула ухом к щели.
– Тебе родители не говорили, что подслушивать плохо? – прошептал я – не хватало, чтоб завуч попалила нас вместе с наглой малолеткой!
– Конечно плохо! – прошипела девчонка. – Хорошо подслушивать – это на расстоянии три километра с помощью спецустройств, мой папа обычно так делает! Вы слушать будете, или мне еще поучить вас плохому?
– Все, я таки ее убью! – я шагнул вперед, когда Саша удержала меня:
– Погоди… Знакомые голоса… – и приникла ухом к двери.
Если она и дальше будет держать меня за руку, можно и поподслушивать. Я тоже прижался к двери, стараясь расположиться поближе к Саше – ее глаза оказались прямо передо мной, и… губы тоже. А ведь я уже с девчонкой целовался – с Риткой. А Саша тоже уже… или еще? Удастся раскрутить ее на это дело или… Ее губы вдруг вытянулись трубочкой… но не для поцелуя, а будто она присвистнуть хотела, а глаза широко распахнулись, и она стиснула мою руку… А? Чего? Не понял…
– Школа практически не функционирует! – сквозь щель в двери был слышен противный мужской голос.
– Что вас не устраивает? У нас тренируются дети, пятиборцы вот, по договоренности со Спорткомитетом…
«Пятиборцы – вот, – мысленно согласился я, – и даже ближе, чем вы думаете».
– По выходным – группы иппотерапии. Наконец, у нас спортивные победы – что еще требуется от конно-спортивной школы?
– Вот-вот… В условиях жесточайшего кризиса и настоятельной необходимости проведения реформ тратить государственные деньги на ваше бессмысленное учреждение! – брюзгливо проскрипел мужик.
– Это кто? – косясь на дверь, одними губами спросил я у Саши.
– Администратор, – так же одним губами выдала она, одновременно руками изображая над головой то ли рога, то ли корону. Короче, то ли местный черт, то ли местный царь, в общем власть, чтоб ее…
– Представитель администрации считает спорт бессмысленным, – донесся из кабинета вкрадчивый голос завуч.
– Вы что – футбол? – возмутился Администратор. – Вы собираете стадионы? У вас фанаты с флагами бегают? Спо-орт они! Ну хоккей еще спорт, ну там всякие боксы… А другие-прочие скалолазатели с кониездителями – явные пережитки прежней, коррумпированной власти и прожиратели государственных средств! Я за вашими лошадями все время наблюдаю – так и жрут, так и жрут, бюджетными деньгами хрустят, дармоеды!
– Лошадей не трогайте, пожалуйста! – голос у Светланы Викторовны стал как… свист хлыста, аж страшно. – У нас отличные конкурные лошади, призеры, бесценный генофонд…
