Ознакомительная версия.
– Знаете, у нас в роду были алкоголики, – сказала Марина, чтобы свекровь хоть на секунду прервала словесный поток. Она не знала, были ли в роду алкоголики, потому что вообще ничего не знала про свой род. Она не знала даже, кто ее отец, – мать не рассказывала, а Марина не спрашивала.
– Деточка, эти страхи понятны. Глупости. Пройдет. Все беременные женщины придумывают себе всякие ужасы. Это все гормоны. К тому же про твою замечательную семью я все знаю – твоя мама мне рассказала. И про талантливую бабушку и про отца, высокопоставленного чиновника. Жаль, конечно, что он умер так рано. Тебе, бедненькой, еще и двух лет не было. Пусть земля ему будет пухом. Что поделаешь. Автокатастрофа.
Марина онемела.
– А вы уже сказали маме про мою беременность? – еле выговорила Марина.
– Ну конечно, дорогая. Еще вчера. Как только мне Никитушка позвонил, я сразу перезвонила твоей маме. Ты с ней еще не разговаривала?
– Пока не успела, – ответила Марина.
Головная боль прошла. Марина лихорадочно сопоставляла картинки пазла. Мать все знает про беременность. Никита и свекровь регулярно с ней общаются в отличие от Марины. Ее отец был высокопоставленным чиновником, погиб в автокатастрофе, когда Марине не было и двух лет: она давно, когда только появился Интернет, пыталась найти сведения об отце – Алексее Крылове, но имя и фамилия оказались слишком распространенными, и к тому же Марина не знала, где конкретно работал ее отец.
– Ну, что скажешь? – спросила свекровь, ожидая от Марины ответа.
– Простите, я задумалась, – сказала Марина.
– Это тоже бывает. Ничего страшного. Я говорила, что у меня есть знакомый врач в роддоме. Позвонить ему? Или ты с мамой посоветуешься, может, у нее более надежный вариант?
– Да, хорошо, я посоветуюсь, – сказала Марина, зная, что не будет звонить.
– Ну ладно, я побежала. Ты береги себя. С вечера ставь на тумбочку чашку чая и сухарик. Очень помогает при утренней тошноте. Ну, целую.
Марина закрыла дверь за свекровью и вернулась в кровать. Она и боялась, что позвонит телефон, и в то же время ждала звонка. Ей хотелось поговорить с матерью. Про отца, про беременность. Потом заставила себя одеться, нашла медицинский полис и отправилась в районную женскую консультацию. Там была очередь. Женщины сидели, разговаривали, читали журналы. Некоторых ждали мужья. Марина спросила, кто последний, и села на лавочку. Хотелось что-нибудь почитать – очередь шла медленно. Она пошла по коридору, рассматривая плакаты – развитие ребенка, уход, кормление. Вернулась. Девушка, сидевшая рядом, протянула Марине журнал:
– Возьмите, я уже прочитала. У вас какой срок? – спросила девушка, по виду Маринина ровесница.
– Спасибо, я пока не знаю. Первый раз. А у вас? – спросила Марина.
– Двадцать недель, – ответила с гордостью девушка.
– А в месяцах это сколько? – спросила Марина.
Девушка рассмеялась.
– Хорошо, что вы еще шутить способны. А я уже могу реагировать только на свой живот. И читаю только про детей. Чувствую, что тупею на глазах. Говорят, что процесс обратимый. Меня Даша зовут.
– Марина, очень приятно.
– А у вас первая беременность? Или есть дети?
– Нет, детей нет, – ответила Марина.
– У меня тоже первый. Говорят, что мальчик. Ну и хорошо, муж мальчика хочет. А мне все равно, лишь бы поскорее. Ой, моя очередь. Удачи вам, – сказала Даша и пошла в кабинет, откуда только что вышла женщина.
– И вам тоже, – сказал Марина и почему-то начала волноваться.
Даша вышла из кабинета расстроенная.
– Что-то не так? – спросила Марина.
– Лишний вес. Нужно себя ограничивать. А я не могу. До свидания, еще увидимся.
– Девушка, вы идете? – спросила недовольно Марину женщина из очереди.
– Да-да, – ответила Марина и вошла в кабинет.
В кабинете врача было холодно. За сдвоенным столом сидели медсестра и врач.
– Садитесь, – предложила врач.
Марина села, положила на стол полис. Врач переписала данные в карту.
– Раздевайтесь, ложитесь, – сказала врач, кивая на гинекологическое кресло. Марина замешкалась. – Девушка, милая, на прием к доктору ходят с пеленкой и носками. Вы что, в первый раз?
– Да, – честно ответила Марина, уже пожалев, что пришла сюда, а не к врачу, которого рекомендовала свекровь.
Медсестра выдала Марине казенное вафельное полотенце со штампом и одноразовые бахилы. Марина разделась и легла. Ноги были в мурашках.
– Беременность четыре недели, – сказала врач.
Марина вышла из кабинета с кучей листочков – направления на анализы, УЗИ и еще куда-то. Марина вернулась домой и расплакалась. Хотелось позвонить подружке и все рассказать. Но Никита был прав – подруг у Марины не было. Она перестала с ними общаться, когда вышла замуж. Точнее, само собой получилось, что перестали общаться. Им не нравился Никита, Никите не нравились Маринины подруги. Ритку, с которой, по легенде, встречалась регулярно, не слышала уже больше года. Даже с днем рождения не поздравила. Забыла. Марина нашла свою старую записную книжку и набрала номер Риты. Никто не ответил.
По утрам Марина вставала, пила чай, смотрела телевизор. Днем спала, готовила ужин. Никита был нежен и предупредителен. Приходил то с букетом цветов, то с пирожным из кондитерской, то с духами. Свекровь звонила каждый день – справлялась о здоровье. Марина наврала, что ходит на осмотры к врачу, которого нашла мать. В известную клинику. Где рожают знаменитости и простые смертные за большие деньги. Марина нашла в Интернете подробности о клинике и отвечала на расспросы без запинки. Мать так и не звонила. Марина чувствовала себя хорошо, только ребенка по-прежнему не хотела. Она скорее ощущала себя больной. Заболела, но скоро все пройдет. Только считала недели – пять, пять с половиной, шесть, шесть и три дня.
Утром первого дня начала девятой недели у Марины началось кровотечение. Она открыла шкаф, вытащила полотенце, носки и побежала в консультацию. «Пожалуйста, можно мне без очереди? У меня…» – начала говорить Марина женщинам в очереди и расплакалась. Ее кинулись успокаивать и завели в кабинет. Врач быстро осмотрела Марину и велела медсестре вызывать «Скорую». На «Скорой» отправили в ближайший роддом – с угрозой выкидыша. В роддоме ее осматривали, что-то говорили, делали уколы, вели по коридорам. Она шла в порванной казенной ночной рубашке, байковом халате с пришитой петелькой из бинта и в тапочках на три размера больше. Ее привели в одноместный бокс и велели лежать. Марина была сильно простужена, и класть ее в общую палату не рискнули. Она лежала на кровати и плакала. Только сейчас, когда она могла лишиться ребенка в любую минуту, она его не хотела терять. И просила, обращаясь не к Богу, а к бабушке и маме, оставить ей ребенка. Сделать так, чтобы все было хорошо. Чтобы не было выкидыша.
Пришла нянечка. Посмотрела на Марину.
– Дочка, телефон-то у тебя есть?
– Есть, – ответила Марина.
– А муж?
– И муж есть.
– Так позвони, пусть приедет, привезет тебе халат, рубашечку, носки, поесть что-нибудь. А то обед тебе не положен, а до ужина еще далеко. Но ты сходи потом на кухню – пусть тебе хоть супа нальют, хлеба дадут. Наверняка останется.
– Хорошо, спасибо. Я позвоню.
– Или у тебя что с мужем не так? Так ты матери позвони или родственникам. Ты сама москвичка или приезжая? – не хотела уходить нянечка.
– Москвичка. Я позвоню. И мужу, и маме. Они приедут, после работы. Спасибо.
Нянечка ушла. Марина лежала, отвернувшись лицом к выкрашенной в зеленый цвет стене. Пришла медсестра, сделала еще один укол.
– Где же ты простудилась? Нельзя же так. На ранних сроках это очень опасно, – отругала она Марину. Вышла, вернулась с каплями для носа. Поставила на тумбочку.
– Спасибо, – сказала Марина. – Простите, а где здесь можно помыться?
– Прямо, в конце коридора.
Она встала и пошла искать туалет и душевую. В туалете не было дверей, только перегородки. В душевой работал только один душ – лил слабой струей. Марина стояла под этой горячей струей минут сорок. Думала о том, что делать дальше. Так ничего и не надумала. Вытерлась казенным полотенцем, надела рубашку.
На часах было двенадцать. Всего двенадцать. Телефон Марина отключила, плохо понимая, что делает. Просто не хотела никого слышать и видеть. Это ее ребенок и ее проблема. Халат с рубашкой не отбирают, а там видно будет. В половине второго в коридоре началось движение – беременные шли в столовую на обед. Марина очень хотела есть. Лежала и смотрела на часы, ждала, когда пройдет еще полчаса. Встала и пошла по коридору, ища глазами дверь с табличкой «Столовая». Она заглянула на кухню. В зале было пусто – беременные успели поесть и разошлись по палатам.
– Простите, меня только сегодня привезли. Нянечка сказала, что вы мне можете супа налить, – попросила Марина.
Пожилая женщина посмотрела на Марину, скребанула ковшом по дну алюминиевого бака и поставила на стойку тарелку. Рядом положила кусок хлеба.
Ознакомительная версия.
