Колобок открыл пакет, достал пачку денег и протянул ее Гарику.
– На. Только понадежнее тачку бери. В моторах понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Гарик.
– А я не очень, – криво ухмыльнулся Колобок. – В любом случае так лучше будет.
Гарик спрятал деньги в карман.
– Так, – сказал Колобок, – сейчас нам нужно расстаться. Встретимся через три часа. Успеешь тачку взять?
– Должен успеть, – ответил Гарик. – Мне еще за документами надо съездить.
– А я ствол пока достану. Может, и для тебя тоже найду что-нибудь…
Колобок поднялся с лавочки.
– Ладно, – проговорил он, – встречаемся через три часа на этом же самом… Нет! – оборвал он сам себя. – Не нужно три раза подряд на одном и том же месте встречаться… Тогда… Парк «Ривьеру» знаешь?
– Слышал.
– Тогда встречаемся там у… у чертова колеса, – сказал Колобок. – То есть не у самого колеса, а за ним – там такие кусты огромные. Густые такие, чаща целая. Внутрь залезешь, и никто тебя не видит. Даже кажется, что кусты и звуки глушат.
«Вот где он ночевал сегодня!» – внезапно догадался Гарик.
– Хорошо, – сказал он, тоже поднимаясь на ноги.
– Там и встретимся, – подытожил Колобок.
– Молодые люди! – раздался вдруг голос позади них. – Задержитесь на минутку!
Безусый парень в милицейской форме, положив руку на дубинку на своем боку, приближался к ним.
Гарик покосился на рацию в другой руке милиционера и закусил губу.
* * *
В подвале, где располагалась кухня кафе «Мария-Тереза», на этот раз не было никого, кроме Ильиничны и тети Лены. Тетя Лена покосилась на входящую в кухню Тамару, что-то проворчала себе под нос и, не ответив на приветствие, снова опустила свои глаза в большой чан, куда серпантином спускалась картофельная кожура из-под ножа в ее руке.
Тамара пожала плечами и прошла в угол к Ильиничне.
– Пришла? – приветливо проговорила Ильинична. – Вот и хорошо. Сейчас еще рано, в кафе почти никого нет, мне надо столики протереть в зале. А ты пока поруби мясо на котлеты. Топор у нас всегда рядом с плитой стоит…
Тамара послушно проследовала к плите и с топором в руках вернулась к Ильиничне.
– А разве уборщицы нет у вас? – поинтересовалась она у нее.
– И-и, какая уборщица! – усмехнулась Ильинична. – У нас и грузчика-то часто не бывает. Так, мужик один приходит – и то через раз, что называется… Разгрузит что-нибудь, полтинник ему дадут, он и уходит. А частенько и нам самим разгружать продукты приходится. Будет Гоги еще и за грузчика, и за уборщицу платить… Мы – кухарки – все кафе и обслуживаем. Да еще официантки… Но они по-другому обслуживают, а не заказы разносят… – морщинистое личико Ильиничны брезгливо сморщилось, – заразу они разносят, а не заказы.
Тамара усмехнулась.
– А часто вам приходится уборщицей работать? – спросила она.
– Ну, раза два-три в день надо столики вытереть да с пола убрать, – сказала Ильинична. – Тут у нас посетители такие, что… Чуть что не понравится – р-раз и все тарелки и бутылки на пол скидывают, сволочи… Никого не боятся – ни милиции… никого.
– Понятно, – вздохнула Тамара.
– А на прошлой неделе, – Ильинична понизила голос до шепота, – на прошлой неделе два клиента между собой повздорили – я как раз убиралась в зале, – один пистолет выхватил и – бах-бах! Второму всю голову разнесло. Со стула упал, везде кровь, мозги, куски кожи его с волосами, а он сам ногами дрыгает. Тяжело умирал – здоровый очень был… Как слон.
«Н-да, – подумала Тамара, – публика тут известная. Но все же мне надо будет иногда заменять старушку и убирать в зале. Так хоть разговоры какие-нибудь подслушаю. По пьянке мужики всегда много болтают. Только одеваться надо… Халат надо взять старый у Ильиничны, тапки драные отыскать и штаны тренировочные пострашнее. Да и загримироваться. Чтобы не вызывала я горячих чувств у загулявших братков. И никаких, конечно, коротких юбок. А то, как нагнусь пол мыть…»
Тамара усмехнулась сама себе.
– Ладно, – Ильинична, кряхтя, подняла с табурета чашку с водой, – пойду я со столов вытру. Вчера не успела – допоздна гуляли… А ты мясо-то помельче руби. Так резать удобнее будет.
Тамара вскинула на плечо топор и подошла к лежащей на столе серо-коричневой груде мяса.
«Ногти надо будет обстричь, – подумала она. – Какой тут к чертовой бабушке маникюр с такой работой… Ну, хоть физическая подготовка неплохая…»
Ильинична вышла, и полная тишина воцарилась в подвале. Только слышно было, как шелестит картофельная кожура под ножом тети Лены.
Тамара выбрала кусок мяса побольше и со вздохом приступила к работе.
* * *
– Тамара! – из-за приоткрытой двери показалось лицо Ильиничны. – Поднимись-ка в зал, помоги мне.
– Я не могу, – сказала Тамара. – Тетя Лена велела мне мясо пожарить, пока она фарш крутить будет. Я от плиты отойти не могу.
– Да ты на малый огонь поставь, – посоветовала Ильинична. – И крышкой закрой. Мне твоя помощь нужна. На пять минут буквально…
– Ладно…
Тамара убавила огонь на плите и закрыла огромную людоедскую сковороду крышкой, похожей больше на щит средневекового рыцаря.
– Теперь минут десять с мясом ничего не случится, – пробормотала она. – Что там, интересно, у старушки случилось?
Тамара поднялась в довольно большой, заставленный столиками зал кафе. У входа рядом с огромным мусорным баком стояла Ильинична.
– Вот, – пыхтя и отирая пот с коричневого лица, сказала старушка, – неделю, наверное, не выносили мусор. Я теперь бак поднять не могу одна…
– Ничего себе, – проговорила Тамара. – Это что же – мусорный бак у вас прямо в зале для посетителей стоит?
– А что же? – удивилась Ильинична. – Что тут такого? Там же не пищевые отходы, а всякие такие… Осколки от битой посуды, бутылки, которые в пункт сдачи не принимают, – из-под иностранной водки. Такие отходы не воняют… Да и крышка на баке имеется.
Тамара пожала плечами и ухватилась за ручку бака. Старушка взялась за другую. Вместе они подняли бак и с трудом поволокли его к выходу – бак оказался и вправду очень тяжел.
– А куда же его… вываливать? – задыхаясь, спросила Тамара, когда они вышли из помещения кафе.
– А вон туда, – показала рукой Ильинична в сторону набережной. – Там прямо у воды склад есть старый, а в полу склада дыра. Мы туда мусор и бросаем…
– Прямо в море? – поразилась Тамара.
– Прямо в море, – вздохнув, подтвердила Ильинична. – Никто не видит, как мы это делаем, и нормально… Гиви денег платить мусорщикам не будет, если есть возможность обойтись без них…
Вместе они дотащили тяжеленный, закрытый крышкой бак до дверей склада. Народу вокруг было довольно много – только что пробило два часа. Даже милиционеры, патрулирующие набережную, стояли неподалеку.
– А как же? – шепотом спросила Тамара. – И людей сколько, и милиция вон… И никто нас не остановит? Мы же море загрязняем.
– А кому какое дело? – объяснила Ильинична, открывая двери заброшенного склада своим ключом. – Люди ничего не видят, у нас бак крышкой закрыт, да и не знают они про дыру в полу склада, откуда весь мусор сносит в море. А менты меня знают. Знают, что я на Гиви работаю. К нему они не лезут, бандитов боятся. Знаешь, как менты бандитов называют?
– Как? – поинтересовалась Тамара.
– Крыша, – хихикнула Ильинична. – Правда-правда, я сама слышала.
Тамара усмехнулась и снова взялась за ручку бака.
* * *
– Что это? – вдруг спросила Ильинична, подозрительно нюхая воздух.
Они с Тамарой уже подошли к кафе.
– Гарью пахнет, – удивленно констатировала Тамара. – Горит что-то?
Позади них скрипнули тормоза. Из «Мерседеса» неторопливо вышел одетый в белый костюм Гиви Гогиевич.
– Здравствуйте, дамы, – изысканно поздоровался он, и вдруг лицо его исказилось.
– Что случилось?! – закричал он. – Что горит?!
– Пожар! – раздался сразу после его слов заполошный крик.
– Пожар… – эхом повторил побелевший Шошиа. – Не может быть…
Из-за угла, тряся чудовищными телесами, выбежала тетя Лена. Халат ее был перепачкан сажей и расстегнут так, что две огромных розовых груди, похожих на молочных поросят, были явлены во всей своей первобытной красе.
Возле кафе, привлеченная скорее этим зрелищем, чем криками, быстро собралась толпа. Запах гари слышался все явственней. Из подвала потянуло черным дымом.
Гиви Гогиевич быстро достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон, дрожащим пальцем набрал номер и закричал, задыхаясь, в трубку:
– Пожар… Пожарные! У… у меня кафе горит. Да! «Мария-Тереза!» Через сколько?! Да вы что, с ума посходили?! Насрать мне на ваши вызовы! У меня пламя до небес! Как можно скорее – приезжайте!
Потом он скинул пиджак и бросил его на капот своей машины, на пиджак полетел телефон, а затем – на глазах у изумленной публики – Гиви Гогиевич Шошиа стащил с себя белоснежную рубашку и кремовые брюки, оставшись в тоненькой майке и длинных семейных трусах.
